Приключения Рольфа

Сетон-Томпсон Эрнест

Охотники приготовили большую поленницу хорошего топлива, законопатили щепками и мхом хижину и амбар и окружили земляной насыпью. На оленей они больше не охотились, так как не время было делать мясные запасы; зато им предстояло одно дело, которым они могли теперь свободно заняться. Лыжи для хождения по снегу — одно из самых необходимых условий жизни охотников, и чем больше наготовить их за время тёплой погоды, тем лучше.

Для рамки берут обыкновенно берёзу и ясень; первая не так скоро колется, зато она труднее поддаётся выделке. Белый ясень рос в изобилии на ближайшей равнине, и охотники без всякого затруднения добыли десятифутовое бревно и раскололи его на множество длинных дощечек. Всем делом руководил, конечно, Куонеб. Рольф исполнял все его указания. Каждый из них взял дощечку и стругал её до тех

пор, пока ширина её не достигла одного дюйма, а толщина трёх четвертей дюйма. Середину тщательно отметили и на расстоянии десяти дюймов от неё состругали оба конца доски, пока толщина её стала не больше полдюйма. Приготовили два плоских поперечника в десять и двенадцать дюймов длины и сделали для них отверстия в рамке; с помощью верёвки, схватившей оба конца рамы, согнули её посередине и, вскипятив воду, подняли раму над паром, Не прошло и часу, как пар так размягчил её, что раме легко было придать какую угодно форму. Тогда, натянув верёвку, концы её осторожно соединили вместе, а поперечники просунули в приготовленное для них заранее отверстие; верёвку оставили на время, чтобы она удерживала рамку. Раму положили затем на ровное место, приподняв на два дюйма переднюю её часть, и навалили на раму сверху тяжёлое бревно, чтобы нос загнулся вверх.

В таком виде их оставили до просушки, а индеец тем временем занялся приготовлением ремней. Оленью шкуру он посыпал свежей древесной золой и положил в тину. Спустя неделю он счистил с неё шерсть, удалил висящие кругом концы и обрывки кожи и затем растянул её. Получилась мягкая, гибкая и белая кожа. Куонеб начал резать её с краёв спиралью, получив таким образом длинный ремень в четыре дюйма ширины. Так продолжал он, пока не изрезал всей шкуры и не получил цельного ремня в несколько ярдов длины. Вторая оленья шкура была гораздо меньше и тоньше. Он наточил поострее нож и вырезал из неё ремень наполовину уже первого. Всё было готово и оставалось только сплести подошву; более тонкий ремень предназначался для передней и задней части лыж, более толстый — для середины, где ставится нога. Настоящий мастер, пожалуй, посмеялся бы над такими лыжами, но тем не менее они были прочны и удобны.

Без тобоггана [5] не могли, конечно, обойтись. На последний употребили четыре тонких ясеневых дощечки; каждая из них была шириною в шесть дюймов и длиною в десять футов. Концы их размягчили паром и загнули вверх, а затем прикрепили ремнями к поперечникам.

29. Первая лисица

Куонеб ни за что не хотел ещё расставаться ночью со своей парусинной палаткой; с ним разделяли ночлег Рольф и Скукум. Собака совершенно уже оправилась и несколько раз выбегала из палатки, шумно преследуя кого-то, чьи следы указали утром, что в лагерь приходили лисицы. Нет сомнения, что они являлись туда, привлечённые отчасти запахом падали убитого оленя, отчасти песчаным прибрежьем, где можно было вдоволь порезвиться, и, наконец, любопытством, которое возбуждалось хижиной охотников и собакой.

5

Бесполозные сани.

Однажды утром, после того, как Скукум несколько раз выскакивал ночью из палатки, Рольф сказал:

— Лисий мех хорош теперь; не дурно было бы прибавить и лисью шубку к той вот шкурке! — и он с некоторой гордостью указал на шкурку куницы.

— Да, хорошо… ступай-ка, поучись, — отвечал ему Куонеб.

Рольф вынул два лисьих капкана и приступил к делу. Он нашёл место, где лисицы чаще всего бегали и играли, выбрал две наиболее протоптанные ими тропинки и поставил капканы, так же тщательно прикрыв их, как и для куницы. Затем он выбрал две кедровых веточки, срезал их и положил поперёк тропинки, по одной с каждой стороны капкана, в той надежде, что лисицы, следуя по привычной дороге, перепрыгнут через ветки и попадут в капкан. Желая добиться более верного результата, он положил по куску мяса в каждый капкан, а на полдороге между ними положил на камень ещё один большой кусок. Тропинку вокруг каждого капкана и приманки он посыпал свежей землёй, чтобы следы были виднее.

Лисицы приходили

ночью, судя по следам вдоль маленькой бухты, но ни одна из них не подходила к капканам. Рольф внимательно осмотрел следы, и они рассказали ему самые главные факты. Лисицы пришли и принялись бродить кругом. Они заметили присутствие капканов и приманок, но не поддались обману, благодаря тонкому прирождённому чутью; они сразу почувствовали подозрительный запах железа и ещё более подозрительный запах человека, его рук, ног и тела. Мясо, пожалуй, могло бы приманить их, но в данный момент оно было так грубо и холодно по сравнению с тёплыми жирными мышами, которых так много бегало на лугах. Лисицы были хорошо упитаны и не чувствовали голода. Какая надобность была им идти на очевидную опасность? Можно с достоверностью сказать, что никакие каменные стены не могли бы так защитить двор и мясо от лисиц, как поставленные Рольфом капканы, вблизи которых нигде не видно было никаких следов, а те, которые находились дальше, ясно указывали, с какою поспешностью лисицы удалились.

— Так всегда бывает, — сказал Куонеб. — Попытайся ещё раз!

— Попытаюсь, — отвечал Рольф, соображая в эту минуту, что он забыл уничтожить запах своих следов.

Он сложил костёр из кедровых сучьев, зажёг его и окурил дымом капканы и цепи. Затем он отрезал кусок сырой оленины, вытер ею свои кожаные перчатки и подошвы сапог, удивляясь всё время тому, как можно было надеяться на успех, не уничтожив предварительно человеческого запаха. Подставку каждого капкана он выложил мягким мхом, прикрыл кедровыми ветками и насыпал сверху мелкой сухой земли. Капканы были установлены превосходно, и ни один самый зоркий человеческий глаз не мог бы заметить где они стояли. Успех заранее казался несомненным.

— Лисица чует не глазами, — сказал индеец, который хотел, чтобы ученик его сам дошёл до того, что ему надо делать.

С наступлением утра Рольф немедленно отправился узнать о результатах. Ничего не оказалось. Какая-то лисица ходила, правда, в десяти футах расстояния от капканов, но вела себя, видимо, таким образом, как будто потешалась над детской затеей Рольфа. Даже человек с дубиной не мог бы так успешно прогнать лисиц, как эта затея. Рольф направился домой разочарованный и смущённый. Не успел он пройти несколько шагов, как услышал отчаянный вой Скукума и, оглянувшись назад, увидел, что собака попала в капкан. Скукум ничего себе не повредил, но тем не менее вопил, испуганный неожиданным сюрпризом.

Охотники поспешили к нему на выручку и освободили его; капкан был без зубцов и не мог ранить его, — он только крепко держал его ногу. Мучительные попытки освободиться и голод — вот самые ужасные результаты каждого капкана; трапперы часто обходят линии своих капканов и ловушек и стараются скорее прекратить мучения животных.

Куонеб решил, наконец, и сам принять участие в ловле лисиц.

— Так ставить капканы можно только для таких животных, как енот, норка или куница… или собака… но не для лисицы и волка! Они слишком умны. Сам видишь.

Индеец вынул пару толстых кожаных перчаток, окурил их и капканы кедровым дымом. Затем вытер подошвы своих мокасинов сырым мясом и, отыскав небольшой заливчик у берега, бросил длинную жердь на песок, по направлению от сухих камышей до воды. В руке он принёс с собой толстый шероховатый кол. Осторожна ступая, прошёл он по жерди и, продолжая стоять на ней, воткнул кол в дно на расстоянии четырёх футов от берега, расщепил его верхушку и в расщелину набил мох, окропив его четырьмя каплями «душистых чар». Затем он взял кусок сосновой смолы, положил её на полку капкана, подержал над ней зажжённый факел, чтобы она размягчилась, и вдавил в неё маленький плоский камешек.

Цепь капкана он прикрепил к десятифунтовому камню и опустил его в воду на половинном расстоянии между колом и берегом. На этот камень он поставил открытый уже капкан таким образом, чтобы все части его были под водой за исключением плоского камешка. Назад он вернулся тем же порядком, осторожно ступая до жерди, которую утащил с собою. Вблизи капкана не осталось, следовательно, ни следов, человеческих, ни запаха.

Постановка капкана была безукоризненна, а между тем лисицы и в следующую ночь не подошли к нему близко. Они должны были освоиться с такой постановкой, кодекс их гласит: «Всякий незнакомый предмет опасен».