Приключения рождественского пудинга

Этот сборник рождественских угощений можно назвать «Выбором шеф-повара», где шеф – это я!

В него включены два главных блюда: «Приключения рождественского пудинга» и «Тайна испанского сундука»; несколько закусок: «Причуда Гриншоу», «Сон» и «Спящая собака» и десерт – «Четыре и двадцать черных дроздов».

«Тайну испанского сундука» можно назвать особенным делом Эркюля Пуаро – в нем он продемонстрировал свои лучшие качества. А мисс Марпл, в свою очередь, всегда гордилась своей проницательностью, продемонстрированной в «Причуде Гриншоу».

Самой же мне больше всего нравятся «Приключения рождественского пудинга», потому что они приятно напоминают мне Рождество моей юности.

После смерти моего отца мы с мамой всегда проводили Рождество с семьей моего двоюродного брата на севере Англии – и что за прекрасные праздники это были для всех детей! В Эбни-Холле было абсолютно все: водопад в саду, быстрый ручей и тоннель под дорогой… Рождественские угощения были достойны самого Гаргантюа. Я была тощим ребенком, который выглядел очень хрупким, но при этом обладала отменным здоровьем и волчьим аппетитом. Мальчики, жившие в семье, и я обычно соревновались, кто больше съест за рождественским обедом. Суп из устриц и тюрбо проглатывались с энтузиазмом, после чего наступала очередь индейки жареной, индейки вареной и громадного куска говяжьего филея. Обычно мы с мальчиками съедали по две порции каждого из этих трех блюд. А потом наступала очередь пудинга, сладких пирожков, бисквитов и различных десертов. Весь день мы безостановочно поглощали шоколад. И нам вовсе не становилось плохо! Какое счастье, когда тебе всего одиннадцать лет и ты такой голодный…

Какой же это роскошный день, который начинается с «носков» поутру, посещения церкви и церковных гимнов и продолжается рождественским обедом, подарками и, наконец, зажиганием рождественской елки!

И как же я благодарна доброй и гостеприимной нашей хозяйке, которая так много трудилась, чтобы даже сейчас, будучи пожилой дамой, я все еще помнила те рождественские праздники!..

Поэтому позвольте мне посвятить эту книгу памяти Эбни-Холла, его доброте и гостеприимству.

И хорошего Рождества всем, кто прочитает эту книгу.

– Мне чрезвычайно жаль… – начал было Эркюль Пуаро.

Но его прервали. Не грубо, нет. И не резко. А изящно, учтиво и очень убедительно.

– Прошу вас, подумайте, месье Пуаро. Речь идет об интересах государства. Ваша помощь будет с благодарностью воспринята на самом верху.

– Вы слишком добры, – тот неопределенно махнул рукой, – но я правда не могу сделать то, о чем вы меня просите. В это время года…

И вновь мистер Джесмонд прервал его.

– Рождество, – произнес он как можно убедительнее. – Традиционное Рождество в английской сельской местности.

Пуаро невольно вздрогнул. Сама мысль о сельской местности в это время года показалась ему малопривлекательной.

– Старое доброе Рождество, – с нажимом произнес мистер Джесмонд.

– Я… я, знаете ли, не англичанин, – заметил маленький бельгиец. – У меня в стране Рождество – это детский праздник. Сами же мы празднуем Новый год.

– А, ну да, – согласился мистер Джесмонд. – Но в Англии Рождество – это обязательное мероприятие, и я уверяю вас, что в Кингс-Лэйси вы увидите его лучший вариант. Это совершенно очаровательный старый дом, знаете ли. Кажется, одно из его крыльев было построено в четырнадцатом веке.

Пуаро вновь вздрогнул. Мысль об английской усадьбе четырнадцатого века вызвала у него мрачные предчувствия. Слишком часто ему приходилось мучиться в исторических зданиях в английской глубинке. Сыщик оценивающим взглядом окинул свою удобную, современную квартиру с ее радиаторами и самыми последними патентованными приспособлениями, гарантирующими отсутствие любых сквозняков.

– Зимой, – произнес он твердым голосом, – я не покидаю Лондон.

– Мне кажется, месье Пуаро, вы не до конца понимаете всю серьезность происшедшего. – Мистер Джесмонд посмотрел на своего компаньона, а потом вновь перевел взгляд на Пуаро.

Второй посетитель до сих пор хранил молчание, произнеся лишь вежливое и официальное «здравствуйте». Сейчас он сидел, глядя прямо на свои отлично вычищенные ботинки, и на его лице цвета кофе застыло выражение глубочайшего уныния. Он был молод, не более двадцати трех лет от роду, и его явно что-то чрезвычайно огорчало.

– Да, да, – сказал Эркюль Пуаро. – Конечно, все очень серьезно. Я это понимаю. И выражаю свое глубочайшее сочувствие Его Высочеству.

– Ситуация чрезвычайно деликатная, – добавил мистер Джесмонд.

Детектив перевел взгляд с молодого человека на его более старшего компаньона. Если бы кто-то решил охарактеризовать мистера Джесмонда одним словом, то выбрал бы слово «заурядность». Все в нем было заурядно. Отлично сшитая, но неприметная одежда, приятный, хорошо поставленный голос, который редко выходил за рамки монотонности, светло-каштановые волосы, уже начавшие редеть на висках, бледное серьезное лицо. Пуаро показалось, что в свое время он знавал не одного, а десятки подобных мистеров Джесмондов, которые все рано или поздно произносили одну и ту же фразу: «Ситуация чрезвычайно деликатная».

– Знаете, – заметил он, – полиция тоже умеет быть очень тактичной.

Мистер Джесмонд решительно покачал головой.

– Только не полиция, – произнес он. – Чтобы получить назад… э-э-э-э… то, что мы хотим получить, нам неизбежно потребуется применить соответствующие процедуры в суде, а мы так мало знаем… Мы подозреваем, но не знаем наверняка.

– Сочувствую вам, – повторил Пуаро.

Если он думал, что сочувствие хоть что-то значит для его посетителей, то он глубоко ошибался. Они искали не сочувствия, а конкретной помощи.

Мистер Джесмонд вновь заговорил о прелестях английского Рождества.

– Знаете ли, оно постепенно умирает, – распинался он, – это традиционное Рождество. Сейчас люди предпочитают праздновать его в отелях. А английское Рождество – это когда собирается вся семья, дети получают свои носки, наряжается елка, к столу подаются индейка и плам-пудинг, хлопают рождественские хлопушки, а за окном видно снеговика…

Любовь к истине заставила Эркюля Пуаро прервать его излияния.

– Для снеговика необходимо иметь хоть какой-то снег, – строго заметил сыщик. – А он по заказу не выпадает, даже во время английского Рождества.