Приключения Семена Поташова, молодого помора из Нюхотской волостки
Шрифт:
Памбурх взглянул себе на грудь, и глаза его от ужаса расширились. Он хотел что-то сказать Семену, но его предупредил Патвард: отступив назад, он с силой выдернул шпагу из тела Памбурха. Семен увидел, как исказилось при этом лицо Патварда.
Памбурх пошатнулся, и изо рта у него хлынула кровь. Сделав в сторону молодого помора несколько шагов, он ничего не сказал и мертвым свалился у его ног на истоптанный вереск.
Обтерев шпагу, Патвард спокойно вложил ее в ножны. Оставалось снести мертвое тело в лагерь и дать царю отчет о случившемся. В том и другом ему должен был помочь «молодой поморский человек». Велев Семену взять Памбурха за плечи, он сам захватил его за ноги, и оба с тяжелой ношей направились к берегу.
Петр носился по лагерю, проклиная господина Питера ван Памбурха: нужно было вытаскивать фрегаты, а командира «Святого Духа» нигде не могут отыскать.
Увидев мертвое тело, Петр озадаченно спросил:
— Кем заколот?
Сняв шляпу и низко поклонившись, Патвард заявил, что господин Памбурх убит им на дуэли и что это может подтвердить молодой поморский человек, который все это видел. Патвард изъяснялся с царем по-голландски.
Петр повернулся к Семену:
— Господин Патвард говорит, что дрался с господином Памбурхом на дуэли... Подтверждаешь слова господина Патварда?
Семен подтвердил.
— Из-за чего у них началось, не говорили? — спросил Петр вполголоса.
Семен ответил, что Патвард упоминал про какую-то женщину. Мотнув головой, царь ринулся вдоль берега. Патвард подошел к Семену, снял перед ним шляпу и, церемонно поклонившись, проговорил:
— Господин Патвард благодарен молодой поморский человек. Господин Патвард просит молодой поморский человек выпить с ним бутылка хороший испанский вино, очень крепкий, который у господин Патвард припрятан...
И Патвард вопросительно взглянул в глаза Семену. Но тот, следивший в это время за Петром, отрицательно мотнул головой. Предполагая, что Семен его не понял, Патвард повторил просьбу.
— Потом, после когда-нибудь встретимся! — ответил Семен Патварду и побежал вслед за Петром.
Господин Патвард, как ни в чем не бывало, надел шляпу и пошел прочь: в конце концов, молодой поморский человек не был ему опасен.
Во время Великого Посольства Петр не смог вовлечь европейских монархов в войну против турок — в Европе в это время готовились к войне за «испанское наследство» [38] . Тогда Петр перенес свое внимание на Балтийское море. Ему удалось договориться с королем датским и с курфюрстом саксонским, которого он под именем Августа II возвел на польский престол, о совместных действиях против Карла XII. Едва заключив с турками в тысяча семисотом году выгодный мир, Петр двинул войска на север. Но Карл XII внезапно высадился в Дании и вывел ее из союза с русским царем. Когда же Август осадил Ригу, а Петр — Нарву, воинственный свейский король явился туда со своим войском. Осаду Риги Август поспешил снять, а Карл, оказав Нарве «сикурс» [39] , нанес русскому войску поражение. Карл решил, что с Петром все покончено, и погнался за Августом в Польшу, затем в Саксонию, где, по словам Петра, «надолго увяз». Петр не только получил возможность оправиться после первого поражения, но и с успехом продолжал войну. В следующем, тысяча семьсот первом, году неприятельские корабли сделали попытку напасть на Архангельск. Благодаря геройству поморских рыбаков нападение с большим уроном для неприятеля было отбито [40] . Свейские отряды двинулись к Олонцу, но и здесь потерпели неудачу. В Лифляндии, Эстляндии и на Ижорской земле успешно действовали отряды Шереметева, Апраксина и Репнина. Но на Ладожском озере продолжала еще плавать свейская эскадра адмирала Нумерса, прикрывавшая с востока крепость Нотебург.
38
Война за «испанское наследство» велась с 1701 по 1714 год между Францией, Англией и другими европейскими государствами.
39
Военную помощь.
40
Об этом замечательном подвиге поморов рассказывается в книге Ю. Германа «Россия молодая».
Так обстояло дело в то августовское утро тысяча семьсот второго года, когда подле Нюхотской Волостки царь Петр собирался выступить в поход. Солнце поднялось высоко, скоро должен был начаться прилив. Тело господина Питера ван Памбурха снесли за Варде-гору, где и опустили в могилу, вырытую в сухом песке. О командире «Святого Духа» Петр вспомнил еще раз, когда писал Апраксину: «Господин Памбурх на пристани Нюхче от господина Патварда заколот до смерти, которой он сам был виной».
В это время увидели, что со стороны Волостки скачет на лошади солдат. Петр ринулся ему навстречу.
Солдат сполз с лошади. Петр выхватил у него из-под мундира привезенную бумагу; обессилевший солдат свалился лошади под ноги.
Петр читал согнувшись, словно ему так лучше было видно, затем выпрямился и, высоко подняв привезенную бумагу, заорал во весь голос:
— Виктория!.. Шереметев еще раз побил Шлиппенбаха!.. В Лифляндии, под Гумоловой мызой!.. Виктория!.. Виват!..
Победа, о которой Петр узнал под Варде-горой, была уже не первой: до этого Шереметев побил того же Шлиппенбаха у Эрестфера. Поражение под Гумоловой мызой произошло за месяц до того, как пришло на Белое море об этом известие.
На берегу под Варде-горой началось большое оживление.
— Виват! — кричал царь.
— Виват! — восторженно вторили придворные.
— Виват! — остервенело орали преображенцы и семеновцы.
— Виват! — вынужден был кричать царевич Алексей.
— Виват! — вопил Ермолайка.
Молчали только мужики, голодные и озлобленные.
В свите царя был протопоп Иона Хрисанфов, еще с утра облачившийся в ризу, ярко сверкавшую в лучах солнца. Как только затихли крики, началось молебствие. Все обнажили головы, — по берегу, как комариный писк, разнеслось церковное пение и потянуло ладаном.
Но Петр начал нервничать — нужно было успеть до прилива вытащить фрегаты. Царь что-то сказал Меньшикову, и молебствие закончилось неожиданно быстро. Протопоп ризу не снял, — ему предстояло еще окроплять вытащенные суда святой водой.
Распоряжался сам Петр, «Курьер» и «Святой Дух» стояли на обнажившемся дне моря, с подведенными под днища салазками. От салазок к берегу протянули канаты с лямками. Пригнали лошадей и впрягли в лямки. Привели мужиков, которым велели разобрать оставшиеся канаты. Мужиков было по сто на каждый фрегат, — столько же, сколько и лошадей. Около лошадей стали солдаты с кнутами, а около мужиков — с фузеями.
Царь приказал Корнелию Крюйсу дать сигнал выстрелом из пистолета: адмирал должен был превратить свой флот из морского в сухопутный, — случай в военном деле не частый.
После выстрела солдаты с кнутами заорали на лошадей, а солдаты с фузеями — на мужиков. Все на берегу напряглось, и оба фрегата, дрогнув, двинулись на салазках по обнаженному дну.
Петр подбросил в воздух шляпу; взлетели шляпы придворных, кто-то услужливо подбросил шляпу царевича. Поп замахал кадилом. Грянул оркестр, подготовленный Меньшиковым: трубы, литавры, барабаны, пронзительные рожки... Все это смешалось с криками солдат и возгласами певчих.
Петр перебегал от одного фрегата к другому, следя, чтобы вовремя подкладывали катки. Бревна глубоко уходили в няшу, и царь помогал их вытаскивать. Ему было все равно, кто с ним держится за бревно — родовитый боярин или беломорский мужик, — помогать должны были все, даже царевич.
Семен был подле Щепотьева. Вместе с ним он вытаскивал из вязкой няши бревна и нес их ближе к берегу, чтобы снова подложить под салазки, на которых двигались фрегаты.
Лошади хрипели, мужики напрягали все силы, — лошадей стегали кнутами, людей били прикладами фузей; Петр продолжал бегать с места на место, размахивая руками; глаза его от возбуждения готовы были выскочить из орбит. Но при всем этом фрегаты ползли по вязкому дну, а это было сейчас самым главным.