Приключения Семена Поташова, молодого помора из Нюхотской волостки
Шрифт:
Андрей Денисов накормил Семена ужином; сам он при этом ничего не ел, ссылаясь на то, что постится, а затем предложил Семену еще до утра покинуть обитель, чтобы не возбуждать больше ее обитателей. Он объяснил Семену, что снова начались толки об «огненном крещении»; если вспыхнут, как несколько десятков лет назад в сузёмке, «гари», когда сжигались по нескольку сот человек сразу, понизится добыча руды.
Семен это понял, и Денисов вывел его после полуночи через тайную калитку к реке. Здесь уже ждала оседланная лошадь. Денисов рассказал, как ближе всего проехать к Повенецкому Рядку, и пожелал Семену доброго пути.
Семен отъехал несколько верст до росстани, откуда боковая дорога вела на Выг, в обход обители. Вскоре он был уже на реке и направился в сторону Лексы. Переправившись через мост, проехал еще немного по дороге и свернул в лес. Соскочив с лошади, не снимая седла, спутал ей ноги и отпустил пастись. А сам, завернувшись в теплый плащ, улегся под елью и заснул.
Пока Семен спит, расскажем, как это случилось, что, отправившись в далекое плавание по Студеному морю, он очутился в Выгорецкой раскольничьей обители, да еще доверенным лицом того самого государя, от которого бежал два года назад.
ГЛАВА ВТОРАЯ
У «ЧЕЛОВЕЦЕВ НЕЗНАЕМЫХ» И В САНКТ-ПИТЕР-БУРХЕ
Больше полугода прожили промышленники у Югорского Шара на Новой Земле; приютились они в небольшой избушке. «Николая Чудотворца» с помощью ворота вытащили на берег. Семен осмотрел днище и порадовался, что не пришлось плыть тяжелыми льдами: на таком ветхом судне не трудно было и пойти ко дну.
Пока море не замерзло, выходили в карбасах промышлять морского зверя, — добывали кожу, запасли много жира и мяса, охотились на диких оленей. Продовольствия теперь должно было хватить надолго.
Наступила полярная ночь, На избушку обрушивался такой силы ветер, что если кто-либо захотел выбраться наружу, его мгновенно унесло бы прочь и засыпало снегом. Целыми днями промышленники просиживали в избушке.
Все, кроме Семена, были раскольниками. Семен считался «никонианином» — он был келейником у архимандрита Фирса и общался с «царем-антихристом». У раскольников имелась своя посуда, Семен не должен был к ней притрагиваться. К тому же раскольники строго соблюдали посты, во время которых запрещалось есть мясо. Наконец Семен, будучи кормщиком, оказался среди промышленников самым молодым, остальные были этим обижены.
Все это сумел использовать Онуфрий Гореликов, племянник Гришки Гореликова. Гришка прямо сказал Онуфрию, что судно должно вернуться в Волостку без Семена, которого нужно бросить в таком месте, откуда ему домой не вернуться.
Как Семен ни уговаривал промышленников есть сырое мясо и пить свежую кровь зверя, они не слушали и все переболели цингой, а двое из них не дожили до весны. В их смерти сочли виновным «никонианина Семена», решив, что именно он «приносит несчастье». На судне теперь оставалось всего пять человек. К тому же, переболев цингой, не все могли работать в полную силу. В таких условиях трудно было рассчитывать на преодоление волока на Ямале, где суда перетаскивают посуху из одного озера в другое.
Лето пришло с запозданием, — льды долго не освобождали Нарземского моря, по которому нужно было плыть к Ямалу. До середины лета восточный выход из Югорского Шара был забит торосами. Все эти неудачи тоже приписали Семену. Онуфрию Гореликову нетрудно было восстанавливать промышленников против молодого кормщика.
Наконец в середине лета лед начало уносить к северу, и путь в сторону Байдарацкой губы освободился. «Николай Чудотворец» быстро пересек Нарземское море и, не спускаясь в Байдарацкую губу, стал подниматься вдоль западного берега Ямала.
Поблизости от Шараповых Кошек было устье реки Мутной, в которую входили суда, следовавшие к волоку. Река эта кончалась озером; неподалеку было другое озеро, в котором брала начало река Зеленая, впадавшая в Обскую губу. Для того чтобы попасть из одного озера в другое, нужно было перетащить судно по водоразделу.
Семен понимал, что впятером им волока не одолеть. К тому же поход в Обскую губу, на реку Таз, где стояла Монгозея, надолго задержал бы обратное возвращение. Терентий Поташов наказывал Семену: «Если не сумеешь пройти в Обскую губу, добывай мягкую рухлядь на Ямале». Молодой кормщик объявил об этом промышленникам, и они обрадовались: из Нарземского моря выбраться домой было проще, чем из Обской губы.
Вскоре появился лед. Семен высаживался на берег, поднимаясь на ближайшие возвышенности, чтобы осмотреться.
Долгое время в тундре никого не было видно. Наконец он наткнулся на жертвенное место: стояли длинные палки с вырезанными изображениями птиц, а под ними черепа оленей и белых медведей. Все это только недавно обмазали кровью: значит, неподалеку кочевали люди. И действительно, вскоре Семен увидел человека, ехавшего по летней тундре, как зимой, в нарте, запряженной оленями.
Увидев незнакомца, человек остановил оленей, что позволило Семену к нему приблизиться. Семен объяснил, что у них есть разные товары для обмена. Человек долго его слушал, ничего не отвечая. Но Семен так и не понял, разобрал ли что-нибудь человек этот из его слов. Ничего не ответив, он поехал дальше, пока не скрылся за холмами.
Лед прижимало к берегу, не давая судну свободно продвигаться на север; все время приходилось отпихивать льдины шестами. Через день после первой встречи Семен увидел уже нескольких людей. Сразу же он высадился на берег. Люди тундры были вооружены луками, только у одного имелось старинное ружье. Свое ружье Семен оставил в карбасе.
Он старался объяснить жестами, что не имеет враждебных намерений и хочет начать обмен. Один из приехавших спросил, откуда прибыло судно. Семен ответил и снова предложил начать обмен. Тот, с которым он говорил, передавал его слова остальным.
Люди тундры некоторое время переговаривались, после чего говоривший по-русски объяснил, что все вернутся на берег через два дня; он велел перевести судно на другое место, так как неподалеку находится святилище и духи предков могут помешать обмену.
Семен перевел судно еще севернее, и точно через два дня из тундры снова явились люди. Теперь их было значительно больше: новости здесь распространялись быстро.
Семен погрузил в карбас часть вещей, предназначенных для обмена, и приплыл с Онуфрием на берег. Он спрятал ружья, чтобы не отпугнуть этих людей. Первым пришел тот, кто говорил по-русски. Он сказал, что вещи нужно положить на сухое место и уйти в сторону, — люди тундры осмотрят вещи и положат рядом все то, что захотят обменять.