Приключения в Абсурдии
Шрифт:
Антон немного задумался. Ему вспомнилась учительница Августа Феофановна, недавно влепившая ему тройку за то, что он посмел высказать в сочинении собственные мысли. Промелькнула перед глазами староста класса Ольга Рыжикова, вечно пристающая к нему по поводу второй обуви. И последним кадром он увидел надутого Алешку и разъяренную Нину.
— Бывает, Абра Ивановна, — смущенно вздохнул он. — Не понимают порой.
— Нет в этом мире справедливости! — сделала сердитое заключение Абра. — Народ пошел мелкий, завистливый. Надо же! Не понимать такого умного мальчика, как Антон. Ты выше их и принципиальнее.
Антон сиял. Наконец-то нашелся человек, который полностью понимает его и оценивает по достоинству. И он машинально ответил:
— Конечно, Абра Ивановна.
— Значит, идешь со мной? Сегодня же, сейчас же!
— Куда? — на лице Антона промелькнул испуг.
— Не бойся, мальчик, — ласково заговорила Абра. — Я в порядке идиомильства хочу познакомить тебя с настоящими людьми. Уж они-то не позволят себе никогда оскорбить тебя. Ты получишь настоящее фризетное удовольствие от общения с ними. И клянусь, все будет честно. Как соскучишься по дому, так и уйдешь оттуда.
— Откуда? — спросил ошалевший Антон.
— Из Великой Абсурдии. Решайся. Попасть туда большая честь. Тебе беспарентно повезло. И вообще, это лизонантно и пикарентно.
От всей этой чепухи Антошка одурел совсем.
— Если пикарентно и большая честь, то я не отказываюсь, — прошептал он.
А в комнате Кадабра начала обрабатывать Нину. Она, как и сестра, откровенно представилась девочке волшебницей и назвалась Кадаброй Парамоновной. Но играла Парамоновна совсем на других тонкостях девчачьей души.
— Хорошая моя, добрая Нинуля, — роняла толстая Кадабра слезы на полированную крышку пианино. — Я как разглядела тебя через окно, так и поняла, что только такая девочка сможет понять меня, несчастную-разнесчастную.
— А что случилось с вами, Кадабра Парамоновна? — участливо спросила Нина.
— И-их, доченька. Для кого-то это, может быть, и мелочь, а для меня — трагедия. Есть у меня собачка Тулуза. Уж очень я её люблю. Почти так же, как тебя. И вот моя собачура ощенилась. Принесла пятерых ма-а-леньких, пе-е-стреньких щенят. Я радовалась. Тулуза веселилась. Сердился только Апломб, первый придворный короля. Я имею несчастье снимать в его хоромах две комнатенки. «Ты, — кричал он, — устроила здесь псарню. Вырастут собачищи. Мебель сгрызут, полы истопчут, меня и прислугу покусают. Отберу я у тебя щенков и утоплю». Ой, горе мне, самой утопиться легче!
— А что дальше было? — расстроилась Нина.
— Потом я спрятала в надежное место щенков, — высморкалась Кадабра в носовой платок, размером напоминавший скатерть с обеденного стола. — Так найдет же Апломбище проклятый даже под землей.
— Вы бы пожаловались на него королю Абсурду Первому. Я поняла из вашего рассказа, что он вам дядей приходится, — посоветовала Нина.
— Ох, провел, ох, обхитрил меня Апломб. Пока я собиралась идти к дядюшке родненькому, он уже к нему сбегал. И наговорил такого, что у меня уши увяли и до сих пор не поднимаются. Сказал королю, что я развела собак для того, чтобы они загрызли его, короля. А Кадабре Парамоновне, мол, после его смерти треть наследства достанется. Я теперь дяде и на глаза показаться не смею.
— Что же делать? — встревожилась Нина.
— Вот если бы кто-нибудь из хороших людей, таких как ты, рассказал Великому Абсурду всю правду…
— А вы попросите кого-нибудь из ваших друзей это сделать, — предложила наивная Нина. — У вас есть друзья?
— Конечно, есть, девочка. Но не поверит им Абсурд. Скажет, подкупила Кадабра Парамоновна моих подчиненных. Тут нужен человек совсем посторонний.
Кадабра просяще заглянула Нине в глаза. И девочка все поняла.
— Вы хотите, чтобы я?!..
— Так, так, красавица. Так, так, голубушка. Именно ты. Вот уважила бы горемычную тетю Кадабру.
— Но ведь Великая Абсурдия далеко. За день управиться не успеем. А как же мама с папой? Как школа?
— Не беспокойся, золотце. Я сумею наколдовать так, что все на целую неделю забудут о твоем существовании. Будто бы тебя и не было вовсе. А там видно будет.
— Тогда я согласна, — покорно кивнула Нина.
Через некоторое время брат и сестра, подхваченные волшебной силой, летели в Великую Абсурдию. Абсурд Первый разрешил племянницам этот способ перемещения детей. Впереди были Абра Ивановна с Антоном. Чуть сзади — Кадабра Парамоновна с Ниной. Но обе пары друг друга не видели.
Глава 7, в которой Алеша проводит расследование и вместе с Ольгой Рыжиковой отправляется в Великую Абсурдию
На следующий день Алеша напрасно торчал за углом, дожидаясь Антона или на худой конец Нину. Брат и сестра так и не появились. Алеша чуть было из-за них на урок не опоздал. Влетел в класс буквально за минуту до появления в нем Августы Феофановны.
— Спишь, Воробьев, долго. Несешься в школу как угорелый. А потом весь урок отдуваешься словно паровоз, — укорила учительница мальчика.
Но он пропустил замечание мимо ушей. Алешу в этот момент можно было обозвать как угодно: тепловозом, домной и даже целой шахтой. Это было мелочью по сравнению с исчезновением брата и сестры.
«Может, они просто объелись мороженым и заболели? — думал Алеша. — Но чтобы сразу оба, невероятно. У Антона здоровье железное. Его и гора мороженого не одолеет. Или подрались, черти, синяков друг другу наставили, в школу идти стыдно. Нет, не мог Антон на Нину руку поднять. Нужно все после уроков выяснить». С этими мыслями Воробьев просидел все уроки.
С последним звонком его мгновенно сдуло из-за парты. В дверь Смолиных Алеша звонил долго и настойчиво. Но ему никто не открыл. Тут Воробьев вспомнил, что у Смолиных есть любознательная соседка бабушка Фиса. Она-то всегда обо всех все знала. Мальчик нашел старушку на лавочке возле дома. Он осторожно сел на край скамейки и начал издалека:
— Хорошая нынче погодка…
— Душевная, милок, душевная, — охотно откликнулась бабушка Фиса, истосковавшаяся в одиночестве.
— Многие, наверное, за город поедут, ведь сегодня суббота. Вот и у меня дружок собирался…