Приключения в Красном море. Книга 1(Тайны красного моря. Морские приключения)
Шрифт:
Я говорю накудам, что намерен содержать их под арестом до Асэба, где они будут сданы итальянскому комиссарио и против них будет выдвинуто обвинение в попытке ограбления.
Вместе с Абди, Мухаммедом и своим старым экипажем я беру на себя командование одной из зарук. Остальные матросы садятся на другое судно. На каждую заруку я отправляю по пленному накуде, и мы с матросами договариваемся о том, что, при возникновении хотя бы малейшей опасности на одном из кораблей, по первому же сигналу они будут сброшены за борт, крепко связанные и снабженные надлежащим балластом.
Накуда,
Мы плывем с попутным ветром. Я миную Асэб без остановки. У меня нет желания терять целый день из-за строптивых арабов, сдавая их комиссарио. Мне не терпится возвратиться в Обок. Я надеюсь, что этого урока им будет достаточно.
Мы входим на рейд Обока с наступлением темноты. Я освобождаю обоих накуд и возвращаю им заруки, предварительно их разгрузив. Я даже оставляю им украденные шкуры — оплата за доставку строительного материала. Они целуют мне руку, довольные, что так дешево отделались.
Останки моего корабля теперь разложены на песчаном пляже Обока, перед моим домом, на том же самом месте, где в течение десяти месяцев я с таким трудом его строил.
Море мне его подарило, море и забрало назад…
Туземцы, весьма охочие до разных чудес, рассказывали позднее, что эти обломки принесли к моему жилищу дельфины, и эта легенда добавилась ко многим другим, возникшим вокруг моего имени…
XXXI
Скафандр
Большинство документов, касающихся событий, о которых рассказано в приведенной ниже истории, исчезли из моего дома в Обоке, где я хранил их, вследствие обыска, незаконно произведенного в мое отсутствие в 1927 году, агентами губернатора Шапон-Бессака воспользовавшимися гнусными обвинениями. По этой причине мой рассказ грешит кое-какими пробелами, а имена некоторых людей мне не удалось вспомнить.
Во второй раз мои ожидания были обмануты. С террасы своего дома в Обоке я гляжу на останки «Ибн-эль-Бахра», разбросанные на пляже, и на огромное синее море, которое, кажется, по-прежнему ждет меня…
У меня в перспективе ни гроша! В душе печаль, но нет ни горечи, ни возмущения.
Катастрофа, которая лишила меня состояния и разрушила все мои мечты, была вызвана слепой стихией. Я был сломлен безразличной и непобедимой природой. Но может быть, завтра она с таким же равнодушием одарит меня несметными богатствами?..
И наоборот, если бы к поражению привели чисто человеческие причины, душа была бы отравлена ненавистью и желчью.
Моя жена испытывает те же самые чувства и поддерживает меня своей верой в будущее.
Однако я нуждаюсь в деньгах. Не занять ли их у кого-нибудь? Эта мысль даже не приходит мне в голову, так как в Долгах есть что-то от рабства, с которым я не могу примириться.
Тем не менее я отправляюсь в Джибути,
Я узнаю, что управлению общественных работ требуется водолаз для установки на дне блоков, которые станут фундаментом мола. Его сооружением занят инженер, выпускник политехнической школы по имени Рошерэ. Я вспоминаю, что так звали одного моего товарища в лицее Сен-Луи. Он ли это?
Рошерэ находится в Дыре-Дауа, и я еду к нему. Мы узнаем друг друга, хотя прошло уже двадцать пять лет, и не без волнения пускаемся в воспоминания о временах нашей юности.
После удовлетворительного испытания он соглашается принять меня на работу в качестве водолаза.
Тот, кто никогда не надевал на себя скафандр, вряд ли может понять необычные чувства, возникающие у человека при этом погребении заживо. Я испытал их во время пробного спуска.
Сперва тяжеленные грузы навешиваются на страдальца, стоящего неподвижно на палубе судна. Наваливающаяся на человека тяжесть делает его существом, лишенным мысли, он поглощен лишь одним — необходимостью превозмочь этот гнет.
Обычно таинственная сила, притягивающая нас к земле, не ощущается нами, мы находимся в состоянии равновесия. Наши рефлексы, действующие в согласии с ней, дают нам ощущение легкости. Но, находясь в этом большом мешке, к которому подвешены восемьдесят килограммов свинца, несчастный человек становится пленником могучей силы, управляющей движением вселенной.
Затем у вас на плечах закручивается бронзовый шлем, но его стеклянное окошко пока открыто. Когда же закрывается и оно, вы оказываетесь отрезанным от мира: звуки окружающей вас жизни внезапно смолкают. Лишь ритм работающей помпы продолжает отсчитывать время и жизнь. Откуда же проникает сюда этот пульсирующий звук, ставший теперь хозяином вашего существования? Он раздается всюду: в ушах, в груди, он заменяет вам биение сердца…
За стеклянными окошками другие люди, окружающие вас, превратились в немых: они жестикулируют, открывают рот, но вы ничего не слышите. Они всего лишь призраки того мира, который вы скоро покинете.
Едва не падая под этой придавливающей его к земле тяжестью, человек с трудом переставляет ноги, свинцовые подошвы огромных медных башмаков как бы прилипают к земле.
По мере погружения в воду у вас возникает такое чувство, будто груз, который давил на вас, остается на поверхности.
Вы в последний раз ощупываете нож, подвешенный к поясу, крепко сжимаете в своей ладони вспомогательную веревку, и вода наконец смыкается над вашей головой.
Теперь водолаз обретает невесомость и как бы повисает под водой. Он нажимает головой на клапан, расположенный на уровне его уха, и воздух вырывается сбоку кипящей струйкой, словно ему на голову обрушивается водопад. Одежда на нем обвисает. И сразу же, точно корабль, получивший пробоину, водолаз идет ко дну…
Стекла перед глазами темнеют, меняя свою окраску от светло-зеленой к почти иссиня-черной… Он все еще опускается вниз, и погружение сопровождает стук клапанов помпы, заменившей сердце, которое он оставил наверху, там, где царят ветер и солнце.