Приключения в стране тигров
Шрифт:
Фрикэ почувствовал полную уверенность. Но пройдя еще шагов пятьдесят, он вдруг остановился, как вкопанный… перед трупом тигра.
Глава IX
Без компаса трудно идти по прямой линии. — Как плутают в лесу, в океане, среди снежных равнин. — Лагерь на поляне. — Вырезка из тигра на обед. — Шкура тигра вместо перины. — Гастрономические предрассудки. — Бооль. — После ночлега в лесу. — Пустые планы. — Безответные сигналы. — Фрикэ догадывается, что заблудился, и совершенно в этом прав. — Взаимное обучение. — Эхо. — Гора.
Приведите совершенно здорового умом и телом человека на какую-нибудь ровную площадь, завяжите ему глаза и предложите пробежать пятьсот шагов по прямой линии.
Пусть перед ним будет гладкая и ровная поверхность, пусть он наверняка знает, что на его пути нет ни одной преграды, ни малейшего препятствия, что он может смело двигаться вперед.
Вот он пошел.
Идет.
Через тридцать шагов он уже свернул с прямой линии. Через сто шагов отклонился от нее еще более. И начинает описывать, слева направо, весьма заметную кривую.
Все время он считает шаги. Пройдя пятьсот, он останавливается, снимает повязку и ищет глазами поставленную перед ним цель. И с изумлением убеждается, что стоит к ней спиной.
От точки отправления он описал почти правильный полукруг.
Увеличьте, если площадь позволит, это расстояние. Назначьте два, три, четыре километра. Возобновите опыт с кем угодно, с разными людьми, и вы убедитесь, что человек с завязанными глазами идти по прямой линии не может, а будет блуждать по довольно ограниченному периметру и описывать, почти всегда слева направо, круги или ряд окружностей.
Человек, заплутавшийся в тумане, будет бессознательно проделывать то же самое и кружиться приблизительно около одного и того же места. Какому охотнику не случалось плутать по болоту, охотясь в туманный, сырой ноябрьский день за бекасами? Матросы без компаса, когда потерпят крушение, также сбиваются с пути в туманную погоду, если не видно ни солнца, ни звезд. Что бы они ни делали, им приходится блуждать по волнам, описывая все те же фатальные круги, линии, покуда их не подхватит течение или не появятся на небе звезды.
Беглые сибирские каторжники, застигнутые в степи метелью, тоже кружат, кружат и роковым образом возвращаются по собственным следам на прежнее место.
Как хотите, объясняйте этот странный феномен, это невольное кружение, но факт остается фактом: человек, не имея компаса или не видя небесных светил, не способен сохранить направление, и будь это в лесу, в море, в снежной степи или в песчаной пустыне, начнет кружить, кружить — опять-таки слева направо, а кончит тем, что запутается в собственных следах.
Особенно коварен в этом отношении девственный лес.
Горе тому охотнику или путешественнику, который углубится в эти лесные дебри, не ознакомившись подробно с местностью, тщательно не сориентировавшись, не отметив своих следов какими-нибудь знаками.
Горе ему, если он забудет, что девственный лес для европейца — тот же день без солнца, та же ночь без звезд, то же море без компаса.
Горе ему, если он упустит возможность всеми мерами обеспечить себе обратную дорогу.
Вот за такое упущение и пришлось расплачиваться нашему парижанину. Он сам себя поставил в критическое положение. А между тем ему стоило только, проходя лесом, сделать на деревьях несколько зарубок или нарезать веток, но при этом всякий раз с одной какой-нибудь стороны — или с правой, или с левой. Общее правило предусматривает делать отметки с правой стороны, чтобы на обратном пути находить их с левой.
Парижанин путешествовал по девственным лесам и на Борнео, и в экваториальной Африке, и все это прекрасно знал. Но в этот раз он не думал заходить далеко, он предполагал почти тотчас же вернуться.
Свое положение он осознал сразу и не стал делать бесполезных попыток отыскивать собственные следы. Он хладнокровно уселся недалеко от убитого тигра, подозвал мальчика и стал обдумывать дело.
— Ну, — сказал он, — не будем топтаться на одном месте. Я поступил как новичок, это верно, но не стоит по этому поводу ахать и охать. Пусть этому занятию предаются слюнтяи и глупцы. Предположим, что калао завлекли меня по прямой линии, я нахожусь сейчас от monsieur Андрэ милях в двух, потому что собственно погоня за птицами продолжалась полтора часа. Поскольку мы, поплутав, вернулись на прежнее место, то, стало быть, от шлюпки нас по-прежнему отделяет расстояние в две мили. Наша задача теперь — как можно скорее пройти это расстояние. Сегодня сделать этого нельзя. И думать нечего. Через час наступит ночь, и мы до темноты едва успеем приготовить себе ночлег. Завтра утром — в дорогу чуть свет… А вдруг мы опять пойдем не туда, куда нужно? На всякий случай надобно подумать о продовольствии. В нашей кладовой имеются два сухаря. Есть чем поужинать на ночь. А чем позавтракать? Съесть калао — досадно будет. Разве кусочком тигра? А что же? Гм! Вырезка из тигра — как жаркое… Я едал и хуже. Огонь высечь будет чем — со мной всегда огниво и фитиль. Да уж не зажарить ли сегодня? Что долго раздумывать? Чем сытнее поужинаешь, тем крепче заснешь. Решено.
Парижанин достал складной ножик — с пилкой, штопором и лезвиями трех или четырех видов — и принялся потрошить тигра.
Так как шкуру он не намеревался сохранить, то операция кончилась быстро — в каких-нибудь четверть часа.
— Вот и перина готова, — сказал он, свертывая шкуру.
Отрезав от мертвой туши порядочный-таки кус мяса, он прибавил:
— А вот и жаркое. Теперь поскорее на поляну. У нас остается до темноты только три четверти часа.
С помощью Ясы он набрал большой запас сухих дров, устроил для вертела две подставки вроде вил, сложил костер, опытной рукой быстро разжег его, сбегал к ручью и разбавил кофе водой, чтобы было побольше, срезал и очистил для вертела душистую палку коричного дерева и подождал, пока костер перестанет дымить, после чего повесил жариться мясо.
Многие гастрономы утверждают, будто мясо крупных хищников не идет ни в какое сравнение с мясом травоядных. Это далеко не верно. Французские солдаты в Алжире нередко с успехом добавляли к казенному пайку мясо убитых охотниками пантер. Кто пробовал, находил, что очень вкусно, что можно пальчики облизать. Львиное мясо тоже не приносило вреда желудкам французских воинов в Африке. Правда, у них была хорошая приправа: молодость, скудость казенного пайка и большие переходы с ранцами за спиной. При таких условиях чего только не съешь.
Что касается пишущего эти строки, то он хотел однажды отведать мяса леопарда и не мог проглотить: жесткое, как резина, какое-то мочалистое и с самым неприятным запахом, а уж чего-чего, а по части питания у него никогда не было предрассудков.
Итак, мясо кошек съедобно. Фрикэ поел тигрятины с аппетитом 22-летнего юноши, позавтракавшего лишь сухарем, после трехчасовой прогулки по тековому лесу. Он ел тигрятину, не обращая внимания на то, что одни куски оказывались с кровью, а другие обугленными, и не вспоминая даже о том, что обычно гастрономы приправляют кушанья солью. В маленьком бирманце он нашел себе хорошего товарища, который от него не отставал и уписывал за обе щеки.