Приключения в стране тигров
Шрифт:
— Но ведь это произошло не в ваших владениях, а в независимой Бирме.
— О! Эта независимость столь призрачна. И наши подданные исповедуют тот же культ.
Андра понял, что тут ничего не поделаешь. Национального эгоизма не сломишь.
— Хорошо. В таком случае, я буду действовать сам.
— Можете, сэр. Как государственное лицо, представитель власти, я вам содействовать не могу, но как лицо частное, как европеец — всей душой желаю вам успеха.
— Очень благодарен вашему превосходительству. При вашем благосклонном нейтралитете я надеюсь на успех.
— Мой нейтралитет, сэр, еще благосклоннее, чем вы думаете, — улыбнулся губернатор. — Ваше вмешательство, я уверен, вызовет большое потрясение в этой разложившейся империи, но ваша политика от этого не пострадает. Можете запасаться у нас всем, что только вам потребуется: съестными и военными припасами, углем и т. д. Кроме того, сэр, я могу снабдить вас отличным планом города Мандалая, составленным нашими инженерами. Вам это понадобится при бомбардировке. Ваш друг заперт в пагоде, где живет Белый Слон. Его казнь назначена через неделю, в день праздника коронации императора. Все это мне донесли мои агенты. До свидания, сэр. Торопитесь.
— Еще раз благодарю вас, ваше превосходительство, — сказал Андрэ и простился с губернатором. — В неделю я успею все провернуть, Фрикэ будет освобожден, или я сам погибну.
Через полчаса шлюпка заняла свое место на палубе яхты. Лоцман встал у руля. "Голубая Антилопа" пошла вверх по Иравади.
Самого Андрэ ждал на яхте сюрприз.
Капитан отлично понял подтекст его телеграммы. Слова "понадобится весь наличный экипаж, даже больше" объяснили ему всю суть. Опытный морской волк сейчас же распорядился нанять в гавани двадцать, свободных от предрассудков, решительных молодцев, какими обыкновенно кишат все портовые города. За деньги они готовы служить кому угодно и как угодно, и делают это по большей части весьма усердно.
Капитан предупредил их: вам будут хорошо платить, будут вас отлично кормить, но расстреляют при первом неповиновении.
На яхте они держались корректно, хотя и довольно развязно.
Андрэ одобрил распоряжение капитана, назначил каждому человеку двести франков в неделю и обещал по двести франков награды, если пленник будет освобожден.
Такая же сумма назначена была и всем людям экипажа в добавление к жалованью.
Слова Андрэ были покрыты громовым "ура".
Капитан был в восторге.
— С такими людьми, сударь, можно отважиться на всякий риск, — сказал он Андрэ, когда они остались одни.
— Я надеюсь на успех, — отозвался тот.
— Теперь у нас сорок боевых единиц. Тут можно многое предпринять.
— Черт возьми! Франсуа Гарнье взял Тонкин, имея при себе сто двадцать человек. Отчего бы нам не овладеть бирманской столицей, имея сорок?
Глава XVI
По поводу ящерицы. — Легенда об Аломпре. — Мертвый город. — Перед Мандалаем. — Столица и ее стены. — Лошади китайского купца. — Рекогносцировка. — Императорский город. — Ворота заперты. — Траур при дворе. — Предстоящая казнь богохульника. — Поход. — Взвод кавалерии. — Чтобы обеспечить отступление. — Удушливая температура. — Подземный гул. — Землетрясение. — Первый пушечный выстрел. — Динамитная петарда и тековая дверь.
"Антилопа" сидела в воде неглубоко, но продвигалась все-таки с трудом и с предосторожностями, по причине многочисленных отмелей и перекатов, образовавшихся на Иравади в период засухи. Медленное плавание изводило Андрэ, который боялся опоздать со спасением друга. С другой стороны, требовалась осторожность, потому что, если яхта сядет на мель, то опоздание неминуемо.
Планируя бомбардировку города, Андрэ тщательно осмотрел свою 14-миллиметровую пушку. Оказалось, все в порядке. Он уже велел накрыть ее опять просмоленным чехлом, как вдруг увидал на непромокаемой ткани, внутри чехла, препротивную ящерицу, глядевшую на него холодными глазами земноводного.
Андрэ питал отвращение к этим тварям и невольным движением стряхнул ящерицу на пол. Он уже собирался сбросить ее ногой за борт в воду, но тут подбежал лоцман и, быстро схватив ящерицу рукой, проговорил умоляющим тоном:
— Хозяин, не губите ее. Сделайте это ради вашего слуги.
— Опять священное животное? Ну, ладно. Пусть будет по-вашему.
— Спасибо, хозяин. Дух Аломпры да хранит вас за это.
Андрэ подозвал Сами и поручил ему подробно расспросить лоцмана. Сами исполнил поручение и передал следующее:
— В ящерице живет дух Аломпры, основателя нынешней бирманской династии. В 1752 году близ Авы жил богатый фермер Алоон. Рядом с его усадьбой стоял богатый монастырь, настоятель которого пользовался большим уважением окрестных жителей. Жители округа Пегу напали на жителей округа Авы и разграбили монастырь. Алоон снабдил монахов провизией, чем спас их от голодной смерти. Караван с провиантом он провожал сам. Уезжая обратно, он вдруг услыхал подземный гул.
— Фра! Владыка! — сказал он настоятелю, — уходите немедленно отсюда, иначе вы со всеми своими монахами погибнете.
— Это почему?
— Начинается страшное землетрясение. Бегите, бегите!
Настоятель послушался. Как только он с братией вышел за ограду, монастырь обрушился. С тех пор Алоона стали считать прорицателем. Через некоторое время пегуанцы вновь напали на аванцев и стали опустошать их земли. Алоон объединил силы соседей и прогнал врагов. Ободренный этим успехом, он составил ополчение из всех бирманских племен и довершил разгром пегуанцев. Он отнял у них Аву, очистил от них страну и короновался императором под именем Алоон-Фра, что значит владыка Алоон, а из этого произошло потом Аломпра. Он сделался могущественным государем, завоевал Пегу, Майцур и другие области и собирался уже завоевать Сиам, но умер на восьмом году царствования.
— При чем же тут ящерица? Что общего между ней и Аломпрой?
— Этого я не могу вам сказать, — отвечал лоцман. — Это тайна многочисленных потомков Аломпры. Я тоже один из его потомков, хотя и занимаюсь скромным ремеслом. Но я этой тайны не раскрою даже вам.
На шестой день утром яхта прошла мимо грандиозных развалин Авы, теперь мертвого города, а ранее бывшего в течение четырех веков столицей Бирмы. Сохранилась только четырехугольная городская стена, окружающая теперь вместо города парк, в котором аллеями служат прежние улицы.