Приключения великого герцога мекленбургского Иоганна I I I.
Шрифт:
Смотрит строго, как будто сверлит глазами. Ну, этим меня не проймешь, я стою, как послушник перед патриархом глазки потупил, вся фигура выражает смирение, хоть пиши с меня кающегося грешника. Наконец Исидор прерывает молчание.
– Откуда ты ведаешь наш язык иноземец?
– Я знаю много языков ваше преосвященство. Ваш ничем не лучше и не хуже других.
– Ты говоришь на нем не так как мы, но так будто он для тебя родной. Но это ладно, что ты иноземец от нас хочешь.
– Меня послал его величество король Густав...
– Это ты Одоевскому рассказывать будешь.
– Перебил меня митрополит.
– Зачем тебя послал свейский король я ведаю, я спрашиваю чего тебе надобно? Почто ты смущаешь души христианские? Зачем смуту сеешь?
– Я смуту сею?
– Возмутился я.
– Да вы батюшка
– Ко мне надобно обращаться не батюшка, а владыко.
– Наставительно говорит явно обескураженный моим напором Исидор.
– Кто ты такой, что бы судить нас? Разгневали мы видно господа нашего, что послал он смуту на Русь святую. Сколь годов длится смута, отчаяние владеет умами и нетверд народ в вере.
– Ничего недолго осталось.
– Отвечаю я ему.
– Вот выгонят ополченцы поляков из Москвы, выберете себе нового царя, ну и заживете по старому. Не сразу конечно, но заживете.
– Откуда знаешь сие?
– Откуда, откуда, от... знаю короче! И знаю, что на господа ты владыко напраслину возводишь, не он виноват в ваших бедах, а вы сами.
– И кого на престол выберут, уж не королевича Карла?
– Да куда там! Оно может, и неплохо было бы, да вам же "природного государя" подавай! Вот и выберете себе на голову...
– Говори!
– Чего говорить? Кого царем выберете? Мишу Романова кого же еще!
– Сына Федора Никитича?
– Задумчиво протянул митрополит.
– Он царю Федору Иоановичу племянник...
– Во-во, а батюшка его патриарх тушинский патриархом всея Руси станет, то-то заживете!
– Патриархом? Однако! А как к тому свейский король отнесется.
– Как не знаю, врать не буду, но одно скажу тебе владыко, король Густав Адольф был бы рад видеть московским царем своего брата. Однако если московским царем не будет избран король Сигизмунд, он будет рад ничуть не меньше. Так что кого бы вы ни выбрали, король Густав Адольф его признает, ибо добрые отношения между Русью и Швецией выгодны обоим государствам.
– А вернет ли он Новгород если...
– Все в руце божией, ваше преосвященство!
Вечером ко мне подошел Клим.
– Ваше королевское высочество.
– Торопливо зашептал он мне на ухо.
– Неспокойно в рейтарской роте.
– Чего так?
– Да кто-то воду мутит, подзуживает их уйти к Ляпунову поляков бить.
– Ну, а что, дело хорошее. А кто собираются, неужто все?
– Да хотят то все, да только некоторые опасаются. Оне ведь крест целовали вам на службу. Анисим со стрельцами и казаки на том бы не стали, но Аникита говорит, уйти так бесчестие будет. И рейтары что из дворян и детей боярских с ним согласны.
– Эва как! А ты откуда знаешь, неужто с собой звали?
– Да нет, ваше высочество, отрезанный я ломоть, подслушал ненароком.
– Понятно, ну да утро вечера мудренее, вели назавтра с утра лошадей седлать всем конным. И то сказать застоялись люди без дела, вот и лезет в голову всякое неподобное. Да пусть припасов с собой возьмут, хоть на неделю.
– Будет исполнено, ваше высочество. Осмелюсь спросить, в набег пойдем, или как?
– Там видно будет.
На утро вся моя конная рать двинулась из Новгорода. Вся это русские рейтары, мекленбургские кирасиры и мои драбанты-драгуны. Ну и стрельцы до кучи. Шли по татарски без обозов, о двуконь, плюс еще одна лошадь с вьюками. Так уж совпало, что Делагарди сам рассказал мне накануне о некой шайке разбойников свирепствовавшей в шестидесяти верстах от города, и я, не мудрствуя лукаво, сообщил ему, что собираюсь заняться этой проблемой. Не то что бы я сильно беспокоился о криминогенной обстановке, но встряску своим сделать надо, что бы жиром не заплывали, да и поголовье разбойников подсократить дело по любому богоугодное. К концу второго дня мы встали на дневку. Еще прежде отправив казаков на разведку, мы остановились в небольшом леске, ожидая результатов. Казаки воротились под утро и поведали следующее. В нескольких верстах от нашей дневки есть довольно богатая некогда усадьба, в которой явно творилась что-то неладное. Судя по всему, занял ее какой-то кавалерийский отряд и усердно занимался грабежом окрестного населения. Кто такие эти грабители казаки не поняли, но чтобы их не могли обвинить в ненадлежащем выполнении своих обязанностей, притащили языка.
– Ну что же тащите сюда болезного, посмотрим, что за фрукт.
– Объявил я, выслушав доклад.
Казаки не заставили себя ждать и живо приволокли связанного парня.
– Развяжите его.
– Приказал я и, дождавшись выполнения, спросил.
– Ты кто лишенец?
– Ка-казак.
– Заикаясь, провозгласил пойманный.
Услышав это заявление, мои подчиненные засмеялись, больно уж негеройский вид был у парня. В глазах страх, волосы подстриженные под горшок растрепаны. Одет в какой-то немыслимо испачканный жупан с чужого плеча и рваные шаровары.
– И откуда ты такой красивый взялся?
– ласково поинтересовался Аникита.
– Пан, не извольте гневаться, пан.
– Жалостливо говорит обормот на языке, который впоследствии станет украинским.
В ходе допроса выясняется, что это недоразумение никакой ни казак, а вовсе даже посполитый крестьянин, присоединившийся к казакам в надежде пограбить. Таких в отряде сотника Шило почитай половина, остальные вроде все же казаки. На вопрос чего их принесло сюда, он не ответил, ибо не знал, но догадаться не трудно. Под знаменами короля Сигизмунда хочешь-не хочешь, придется воевать, а львиная доля добычи, как ни крути, достанется знатным панам. А селян грабить и риска меньше и добыча в один котел. Так что пан сотник рассудил за благо, предпринять квест в северную Русь. Как говорят в таких случаях донцы, за зипунами. В принципе дело житейское, все наемники при случае так делают. Ну, а этим просто не повезло, мне попались.
Однако усадьба ставшая штаб-квартирой мародеров (а слова то такого еще и нет, я интересовался) довольно удобна для обороны. Стоит на возвышенности, окружена тыном. Боярский терем и службы сложены из бревен, с наскока не взять, а людей терять не хочется. Кроме того, сотник свое дело знает, и караулы у него не спят. Как нас до сих пор не заметили, просто чудо. Казаки, как ни странно, на конях воины так себе, вроде татар, налететь пограбить не более того. Но в отличие от татар крепки в обороне, если засядут в вагенбурге их оттуда без артиллерии не выкурить. А тут и вагенбурга не надо, вон целый острог заняли, поэтому действовать будем так...
Когда на следующий день разбойники очередной раз отправились на свой промысел, они неожиданно напоролись на небольшой отряд мушкетер и стрельцов идущий по дороге в направлении их базы. Подивившись странному сочетанию шведской и русской пехоты, воровские казаки попытались отогнать врагов подальше, но не тут-то было. Пехота туту же перестроилась и лупанула залпом в направлении противника. Попытка атаковать с другой стороны кончилась так же. Несмотря на все попытки отвлечь их, пехотинцы стойко продолжали продвигаться вперед, и если так пойдет дальше скоро, чего доброго, достигнут усадьбы. Поразмыслив над складывающейся ситуацией, сотник рассудил, что лучше журавль в небе, чем утка под кроватью, и, оставив большую часть своего отряда отвлекать настырных пехотинцев с остальной частью вернулся в свой импровизированный острог, решив озаботится спасением награбленного. В самом деле, конницы у врагов не видать, а пехота их не догонит. Но как только небольшая вереница возов и вьючных лошадей выкатилась из ворот усадьбы, предварительно подпалив ее, на гарцевавших вокруг моих спешенных драгун (а пехотой были именно они со стрельцами) с двух сторон навалились кирасиры и рейтары. Окажись они в чистом поле да на свежих конях, бездоспешные казаки может и ушли бы, но мои латники сдавив их с двух сторон заставили их принять бой. Тем временем оставшиеся драгуны во главе со мной окружили обоз и, не тратя времени на переговоры, начали отстрел противника. Разгром был полный, небольшая часть разбойников ушла, остальные поняв, что оказались в безвыходном положении бросили оружие. Приказав вязать пленных я, бегло осмотрев захваченный обоз , покривил губы. Крохоборы, если не считать небольшого количества пушнины, ничего ценного. Хватали все подряд, по принципу в хозяйстве все сгодится. Ну что же сходили, развеялись, пора, и честь знать возвращаемся.