Приключения великого герцога мекленбургского Иоганна I I I.
Шрифт:
– Этих что вооружены получше вязать и в ладью. И этого обормота заодно, что на тебя кинулся.
– Командую я.
– Прочим сделать кроткое внушение, дабы более не грешили, да и отпустить по домам. Ну и посечь, как же без этого.
– Посечь? Так мы профоса-то с собой не брали.
– Озадачено чешет репу Клим.
– Тьфу ты, нашел проблему, раздели селян пополам и пусть одна половина выдерет другую, потом поменяются. А кто не согласный в Новгород в разбойный приказ, пусть с ними Одоевский разбирается. Да побыстрее, возвращаться надо, неровен час дожди зарядят, будем по грязи телепаться.
Едва я со своим отрядом вернулся в Новгород
– Заходите друг мой!- Радушно приглашаю я генерала.
– Мой дом ваш дом, я всегда рад вас видеть.
– Почтительно приветствую ваше королевское высочество!
– Почтительно склоняется Делагарди.
– Ах, оставьте эти несносные церемонии! Какие новости?
– Я собственно, поэтому и прибыл к вам с визитом. Пришло послание от короля и вот еще.
С этими словами генерал подает мне довольно увесистый свиток. Смотрю на печать, ого, любезная моя Катерина Карловна прислала письмо пропадающему на войне муженьку.
– Что пишет король?
– Читайте сами, - отвечает генерал и подает еще один свиток.
Эх, как же мне не хватает малыша Мэнни! Продираюсь глазами сквозь вязь готических букв. Ага. Король доволен, и выражает нам свое благоволение. И вас тем же концом и по тому же месту ваше величество! Ага, мирный договор с датчанами почти подписан, они, правда, хотят контрибуции, но Аксель не уступает. Правильно делает, работа у него такая! А вообще rabano picanto (хрен) королю Кристиану, а не контрибуцию! Перетопчется кузен, не маленький. Что еще? Ага, не дают Густаву Адольфу покоя Сигтунские ворота. Вот сними их и положи ему на тарелочку!
– Что вы об этом думаете?
– Спрашивает Делагарди.
– Что тут скажешь, если вы хотите вызвать бунт, то лучше повода не придумаешь, - недолго думая отвечаю я.
– Я тоже так думаю, но что ответить королю?
– Да так и ответьте, не время, мол. Вот еще не много все успокоится, а там глядишь, король вызовет вас ко двору и это станет заботой вашего приемника, а не вашей.
– Вы полагаете, меня отзовут?
– Заинтересовано спрашивает генерал.
– Ну, когда это точно случится, я вам сказать не могу, но его величество собирается реформировать армию, а вы, по его словам, лучший шведский военачальник. Так что вам и карты в руки.
– Карты?
– Озадачено переспрашивает Якоб.
Тьфу ты черт! К картам европейцы еще не пристрастились, по крайней мере, шведы. А вот у англичан говорят, при дворе картами не брезгают даже дамы. Впрочем генерал кажется понял мою мысль.
– Ваше королевское высочество, все хочу у вас спросить, - переводит разговор в другую плоскость Делагарди.
– Спрашивайте, друг мой, сделайте одолжение.
– Зачем вам это нужно?
– Что вы имеет в виду?
– Недоуменно отвечаю вопросом на вопрос.
– Вашу охоту на местных разбойников.
– Ах вот вы про что! Ну, на это есть сорок причин, во первых мне скучно!
– Остальные причины можете не называть.
– Засмеялся Якоб, которому я уже как-то рассказывал байку о Ходже Насреддине.
– А если серьезно?
– А я серьезно. Мне действительно нечем заняться. Я с гораздо большим удовольствием проводил бы время со своей молодой супругой. Мы женаты так недавно, что просто не успели надоесть друг другу. Я мог бы заняться своими землями в Германии, да мало ли чем еще. Кроме того, разбойники, и вам это известно не хуже меня, превратились в настоящий бич здешних мест. И то что шведская власть в моем лице борется с ними весьма положительно воспринимается местными жителями. Кроме того, разве вы не обратили внимание, что наш любезный князь Одоевский в последнее время сильно занят? Многоуважаемый Иван Никитич по уши завяз в разбойном приказе, занимаясь расследованием и судом татей, которых я ему так регулярно поставляю. Так что времени и сил на то чтобы втыкать вам палки в колеса у него просто не остается.
– Пожалуй, вы правы.
– Хмыкнул генерал. - А что он делает с этими, как вы сказали, да-да с татями?
– Вопрос интересный, поскольку публичных казней давно не было (я ведь ничего не пропустил?), то либо разбойники становятся холопами любезнейшего Ивана Никитича, либо... либо они просто не пережили следствия. Кнут и дыба доставляют не самые приятные ощущения, знаете ли. Впрочем, я, почему-то полагаю первый вариант более частым.
– Вы полагаете, у князя мало холопов?
– Я полагаю, что много их просто не бывает. Я немного изучил местное законодательство и обычаи. Они очень архаичны и вместе с тем интересны. Холопами становятся либо пленные, причем как вы понимаете речь о людях низкого звания. Либо же, люди по каким-то своим причинам добровольно расстаются со свободой. Пленные остаются в своем звании до смерти человека пленившего их, а закупы пока не отработают свой долг. Таким образом холопов не бывает много, кроме того правительство обычно крайне негативно относится к закабалению своих подданных. Что впрочем, вполне понятно, ведь холопы не платят податей. Ну, а сейчас, когда твердой, да что там твердой, никакой власти нет довольно удобное время, чтобы увеличить число зависимых от тебя людей. Ну, а поскольку князь хотя и самый большой начальник, но все же не единственный, идет грызня между дьяками, боярскими детьми и прочими чинами его администрации.
– Вы рассказываете интересные вещи ваше высочество. Ведь считается, что все московиты в той или степени рабы и их государство всячески старается поработить их.
– Кем считается, заезжими путешественниками, которые мало что видели и еще меньше поняли?
– Ну, мне приходилось слушать пастора Глюка побывавшего в Москве и рассказывавшего о падении нравов среди ее жителей.
– Я тоже имел такое сомнительное удовольствие при дворе его величества. Пастор с таким воодушевлением рассказывал о множестве падших женщин и полчищах содомитов (и все это в присутствии дам), что я просто не мог, не спросить была ли у него хоть минута во время путешествия, чтобы заниматься своими прямыми обязанностями, то есть богослужениями, а не визитами к гулящим девкам.
– И что же он вам ответил?
– Спросил, засмеявшись Делагарди.
– Ничего, а вот его величество отреагировало точно так же как вы. С тех пор некоторые патеры на меня косо смотрят, а ее высочество принцесса Катарина попеняли мне за шутки над священнослужителями и я обещал ей больше так не делать.
– У вас довольно острый язык, но согласитесь что в словах преподобного Глюка есть доля правды.
– Я вас умоляю Якоб! Вы полагаете, что в Стокгольмских портовых тавернах меньше гулящих девок, нежели в Москве? Ваш преподобный хотел найти мерзость, и он ее нашел. Увы, я слишком хорошо знаю таких людей, они охотно ищут недостатки в окружающих, чтобы те не обращали внимания на их пороки. Сегодня пастор обвинит во всех смертных грехах московитов, а завтра нас с вами.