Приключения знаменитых первопроходцев. Азия
Шрифт:
Богатые аннамиты очень любят крепкие напитки и питают пристрастие к опиуму. Но большинство населения — трезвенники. Вообще представители этого народа быстро осваиваются с цивилизацией и стремятся к просвещению, чтобы их считали образованными и чтобы они могли войти в класс служащих. Прежде всего азиат рассматривает европейца как соперника, чьи обычаи и нравы базируются на противоположных для азиата принципах. Аннамиты — стойкие и мужественные люди, они бестрепетно переносят болезнь и без боязни смотрят в лицо смерти. В глубине души они хотели бы выделиться чем-то среди себе подобных и для обретения высокой репутации нередко тратят огромные суммы на памятники, чтобы увековечить себя в памяти потомков.
Их главные недостатки — невежество, боязливость, лживость и непостоянство, — вероятно, не более, чем результаты воспитания, следствие деспотизма их прежних властителей. Вежливость у них всегда немного услужлива,
Они любят роскошь, одежды ярких расцветок. Мужчины из простонародья носят кусок ткани, называемый канчян, перехваченный поясом, в карманах которого помещаются табак и коробок с бетелем. Белый цвет и хлопчатобумажная ткань обозначают траур. Богатые люди носят китайские штаны, застегнутую на боку блузу и сандалии из красной кожи. Низшие классы редко носили обувь до нашей оккупации. С тех пор вкусы и требования возросли. В деревне преобладают китайские башмаки на толстой подошве, с заостренными и загнутыми вверх носками; но в Сайгоне можно увидеть лакированные европейские туфли и носки.
Мода все еще предписывает женщинам слишком маленькие сандалии, чуть ли не на дюйм меньше нужного размера. Это делает их походку некрасивой и затрудненной. Чулки и носки были здесь совершенно неизвестны до нашего прихода, и в местном языке нет слов для их обозначения. Туземцы часто носят зонтики, особенно после французского завоевания, ибо сей предмет, помимо явной своей пользы, заключает для них особую привлекательность издавна запретного плода. При аннамитском владычестве зонтик оставался привилегией мандаринов. Так что и рабочие сайгонского порта поднимаются с зонтиками даже на строительные леса. Насколько привлекателен этот примитивный предмет для местных жителей, можно судить хотя бы по факту, о котором повествует месье Дютрей де Рен: [178] один мандарин не самого высокого пошиба, прикомандированный к этому французу, велел сопровождать себя сразу троим носильщикам зонтиков, хотя по занимаемой им в Хюэ должности ему полагалось не более одного.
178
Дютрей де Рен Жюль Леон (1846–1894) — французский моряк и исследователь; в 1876–1877 годах командовал одним из военных кораблей, которые Франция сдала в аренду императору Аннама; потом путешествовал по Экваториальной Африке и поднялся по реке Огове (Габон), а в 1891 году, вместе с Гренаром отправился в Тибет и соседние страны; возвращаясь из этого путешествия, на китайско-тибетской границе погиб. Выпустил ряд книг, в том числе «Аннамская империя и аннамиты» (1879), «Центральная Азия: Тибет и соседние страны» (1889), подготовил и издал отличные карты реки Огове (1884) и Восточного Индокитая (1881). О последнем его путешествии рассказал Гренар в книге «Научная миссия в Высокогорную Азию» (1897–1899).
Женская одежда состоит обычно из панталон и шелкового платья, чуть длиннее, чем одеяние мужчин. Они носят серьги, ожерелья, до пяти-шести пар браслетов; женщина из простонародья много работает: она занимается домашним хозяйством, следит за порядком в лавочке или мастерской, собирает хлопок, ткет материю, сажает и вылущивает рис, а сампаны — лодки, используемые нередко под жилье, — водит с удивительной ловкостью, ничуть не уступая мужчинам.
Национальный головной убор — салакко, шляпа в форме абажура, первичным материалом для нее служит солома или пальмовый лист. Она плетется очень искусно, покрывается слоем лака, который делает ее водонепроницаемой, и отлично защищает от дождя и солнца.
Как правило, аннамиты носят длинные волосы. Ремесленники часто разгуливают с непокрытой головой, богачи покрывают свои прически убором из крепдешина, напоминающим по форме тюрбан. Время от времени они смазывают свои волосы касторовым маслом. Они никогда их не стригут, только в детстве выбривают головы, оставляя до десятилетнего возраста маленький хохолок на макушке. Женщины часто носят одну или две накладные косы, которые соединяются с естественными волосами длинными золотыми шпильками.
Представители обоих полов, к сожалению, отталкивающе нечистоплотны. Длинные шевелюры кишат паразитами, и туземцы с удовольствием ищут друг у друга в головах. Плоды «охоты» всегда изобильны… Они не сменяют одежды до тех пор, пока старая не превратится в лохмотья. Праздничный церемониал их заключается в том, что они напяливают новое платье поверх старого, совершенно изношенного и грязного. Аннамиты слепо веруют, что
Почти все курят сигареты или маленькие трубки с длинной головкой и коротким чубуком. Опиум распространен здесь гораздо меньше, чем в Китае. Большинство его курильщиков принадлежат к относительно состоятельным слоям. Богатые курят у себя дома; бедные посещают специальные курильни, открытые в больших центрах. Главная пища у них — отварной рис, рыба и овощи. Они едят мало мяса, однако любят полакомиться свининой и курицей. Мясо быков и буйволов идет в пищу только тогда, когда приходится забивать животное по той или иной причине. Впрочем, у простонародья вкус не отличается особой изысканностью. Они едят кошек, собак, крыс, летучих мышей, змей, шелковичных червей и ласточкины гнезда. Любят они и очень острые соусы; самый популярный — ныок-мам, приготовленный из морской воды, растертых маленьких рыбок и специй.
За исключением довольно редких в Кохинхине городов, к которым, в сущности, можно отнести только Сайгон и Шолон, население распределяется небольшими группами, живущими в деревушках, затерянных посреди густых зарослей. Селения обнесены бамбуковыми изгородями, снабженными дверьми без замков, которые держат открытыми целый день при помощи палок. На ночь двери просто падают в свои проемы. Дома строятся следующим образом: бамбуковые шесты втыкаются в землю, точнее — в грязь, стены обмазывают тиной, высохшей на солнце, крыши кроют тростником, а сверху покрывают пальмовыми листьями. Чаще всего надо нагибаться, чтобы войти в эти жилища; но внутри довольно просторно, подпертая бамбуковыми шестами крыша поднимается в виде свода. Все детали скрепляются только тростником и деревянными шпильками, гвоздей нет нигде. Подобные дома можно воздвигать за несколько часов.
Деление на комнаты производится с помощью циновок, образующих перегородки, пол покрыт чем-то вроде раствора, приготовленного из разведенной извести. Дым выходит только из окон и дверей. Дома грязные; они служат одновременно для людей, свиней и домашней птицы. Узкие улицы полны гниющих отбросов; это настоящие клоаки, рассадники инфекции. Не стоит поэтому удивляться, что аннамиты не привязаны к своим домам и покидают их очень часто, чтобы спастись от тиранического правления мандаринов.
Только у богачей, представителей привилегированных классов, как и повсюду, есть дома из кирпича, крытые черепицей. Мебель у них состоит из толстых досок крепкого дерева редкой породы, они служат им кроватями; из нескольких резных стульев, грубо окрашенных столов, свитков изречений и медной жаровни, распространяющей аромат. У бедняков, как и богатых, есть алтарь предков и иногда — семейный гроб.
Медицинские услуги больным оказывают знахари, которые сами себе присвоили звание врачей. Азиатский лекарь обязан рассказать своему пациенту, чем он страдает и что он испытал с начала заболевания. Если знахарь ошибается, его отсылают как невежду. Свою плату он получает только в случае выздоровления больного, если же тот умирает, то ему не платят ничего. Аннамиты полагают, что это самый надежный способ заставить врачей хорошо лечить.
В Кохинхине, как и в Камбодже, главной религией является буддизм. Прежде всего буддизм, завезенный не позднее VI или VII века, усвоил и приспособил к своим нуждам древние легенды и традиции, придав им под личиной пророчеств незыблемый священный отпечаток. Главная догма буддийской религии основывается на бесконечном перевоплощении души, каждый раз в новых ликах и обстоятельствах, до тех пор, пока она не очистится настолько, чтобы освободиться от своих грехов и пороков и заслужить право больше не возрождаться или, точнее, возродиться уже в нирване, месте небесной красоты и полного счастья. Итак, однажды Будда еще при жизни в сопровождении Ананды, любимого ученика, шел по берегу моря с запада на восток и увидел, как из дупла дерева, называемого Тхелок, выползла большая ящерица и принялась лизать ему ноги. Чуть дальше старик, который выращивал огурцы, подобрал один из плодов, слегка подпорченный вороньем, и предложил Будде, следуя за ним в его тени.
«Когда я буду в нирване, — сказал Будда своему спутнику, — здесь будет основан царский город. К концу своей жизни этот старик поднимется в жилище богов, чтобы воплотиться в принца Антепатту; но его прогонят братья, и он придет сюда основать царство, которое станет государством болтунов; соседи будут его притеснять и в конце концов лишат всего. И это потому, что он бросил в мой котелок поклеванный огурец».
Придя на север нынешнего Сиама, Будда увидел большую гусеницу, выползшую из дерева. Она стала выражать ему свое восхищение. Ее склевал ворон. Будда предсказал, что здесь возникнет царство Нокор-Нонг-Сно (царство лужи), нынешний Сиам, страна расхитителей, ворующих для своей выгоды людей и разную добычу.