Приключения знаменитых первопроходцев. Океания
Шрифт:
«Астролябия» простояла на якоре до 29 мая и отбыла к берегам Амбоины, хотя больным было еще далеко до полного выздоровления. Горячий прием, оказанный членам экспедиции генерал-губернатором Молуккских островов Маркусом, а также другими голландскими чиновниками, обильное питание, состоявшее из свежих овощей, фруктов и мяса, и полный покой совершили чудо, так что вскоре здоровье моряков, людей крепких и выносливых, полностью восстановилось.
В это время Дюмон-Дюрвиль получил известия из Франции. Он питал надежду на то, что работы экспедиции, перенесенные тяготы и отлично исполненный долг будут по достоинству оценены министерством военно-морского флота, но надежды оказались тщетны. Ни труды участников экспедиции, ни те лишения и опасности, коим они подвергались, не были оценены, причем до такой степени, что ни один из офицеров, несмотря на представления Дюмон-Дюрвиля, не получил повышения в чине.
«Астролябия» снялась с якоря и вместе с небольшим судном, на котором находился любезный генерал-губернатор, направилась в гавань Манадо на острове Целебес (Сулавеси), куда оба корабля и прибыли 27 июля. Как всегда предупредительный, губернатор Маркус смог достать для Дюмон-Дюрвиля двух чудесных бабирусс (диких свиней), одного сапиутана (животное, напоминающее небольшую корову с рогами, как у антилопы), змей, птиц, рыб, насекомых, растения, короче говоря, замечательные образцы, значительно пополнившие естественно-научную коллекцию экспедиции.
Климат Манадо не был благоприятен для больных лихорадкой, и Дюмон-Дюрвиль решил сократить время пребывания в этой гавани. 4 августа «Астролябия» снялась с якоря и 27-го прибыла в Батавию, простояла там три дня и пустилась в обратный путь. 29 сентября корабль подошел к берегам Маврикия.
В то время когда «Астролябия» стояла на рейде Порт-Луи, в гавань вошло судно «Байоннез», получившее задание отправиться к Ваникоро и отыскать там следы экспедиции Лаперуза. Капитан Легоаран, командовавший судном, рассказал Дюмон-Дюрвилю, что даже не пытался проникнуть за цепь рифов и ограничился посылкой на разведку шлюпок. Он поведал также, что туземцы сохранили памятник, возведенный Дюмон-Дюрвилем, в целости и сохранности и даже объявили его «табу». Дикари с большим трудом позволили морякам с «Байоннеза» прикрепить к обелиску медную памятную табличку.
Простояв в гавани Порт-Луи 51 день, «Астролябия» снялась с якоря, обогнула мыс Доброй Надежды, прошла к острову Святой Елены, затем совершила остановку у острова Вознесения и 25 марта прибыла в Марсель, проведя в море ровно 35 месяцев.
Дюмон-Дюрвиль привез во Францию 65 новых карт, многие тысячи этнографических зарисовок, 10 тысяч образцов животного мира, 7 тысяч видов растений и бесчисленное множество образцов минералов. Уже по этому можно судить, какое огромное значение для науки имели результаты этой экспедиции, добытые ценой таких тяжких трудов, а иногда и с риском для жизни.
«Это рискованное плавание, — написал в своих мемуарах Дюмон-Дюрвиль, — превзошло все предыдущие не только по количеству опасностей, которым мы подвергались, а также и по серьезности этих опасностей, но и по обилию и глубине полученных результатов по всем областям знаний. Железная воля никогда не позволяла мне отступать перед препятствиями, каковы бы они ни были. Раз навсегда принятое решение погибнуть или добиться успеха не оставило во мне места для каких-либо колебаний и нерешительности. Двадцать раз видел я «Астролябию» на грани гибели, не сохраняя в глубине души никакой надежды на спасение. Тысячу раз рисковал я жизнью моих спутников, чтобы достигнуть цели, поставленной передо мной инструкциями, и я могу утверждать, что в течение двух лет мы ежедневно подвергались большему количеству реальных угроз, чем может возникнуть во время самого длительного перехода при обычном плавании. Офицеры, смелые, исполненные благородства и сознания долга, прекрасно отдавали себе отчет, каким опасностям я подвергал их изо дня в день, но они хранили молчание и выполняли свои обязанности».
Доклад об этом замечательном плавании был опубликован за счет государства, а сам Дюмон-Дюрвиль 8 августа 1829 года получил чин капитана I ранга.
Плавание на «Астролябии» и «Зеле»
Желая пополнить сведения, собранные им самим и другими мореплавателями о недостаточно исследованных районах, Дюмон-Дюрвиль составил грандиозный проект. На сей раз речь шла о том, чтобы пересечь семьдесят четвертую параллель и как можно ближе подойти к Южному полюсу.
Было начало 1837 года. Тогдашний министр, относившийся к знаменитому мореплавателю с гораздо большим пиететом, чем его предшественники, занимавшие министерское кресло во времена реставрации, немедленно одобрил планы Дюмон-Дюрвиля и всячески поддерживал его в дальнейшем.
Сам король Луи-Филипп заинтересовался новой экспедицией, поэтому все приготовления шли очень быстро и безо всяких затруднений. В распоряжение Дюмон-Дюрвиля были предоставлены два корвета: его старушка «Астролябия», верная и отважная спутница, разделившая с ним все тяготы и всю славу, и «Зеле» («Усердный»), где капитаном стал его бывший помощник Жакино, которому он доверял целиком и полностью. На корабли погрузили все запасы, которые были признаны необходимыми в ходе экспедиций последних лет. Запасы эти были очень велики и упакованы со всем тщанием, чтобы избежать порчи. В числе офицеров, тогда почти никому не известных, находились Куван-Дебуа, Дюбузе, Тарди де Монтравель, Периго, впоследствии ставшие адмиралами. Команды, подобранные с большой осторожностью, были достойны своих руководителей, которых неустрашимый глава экспедиции хорошо знал и высоко ценил.
Седьмого сентября 1837 года корветы покинули Тулон и после непродолжительного плавания стали на якорь у берегов острова Тенерифе. Члены экспедиции совершили восхождение на главную вершину острова. 12 октября вышли в море, чтобы как можно скорее достичь полярных областей. 13 ноября оба корабля стали на якорь на рейде Рио-де-Жанейро, но на следующий день продолжили путь и 12 декабря подошли к Магелланову проливу, где Дюмон-Дюрвиль хотел провести детальные гидрографические исследования.
В ходе этого трудного плавания, когда постоянно возникали всякие препятствия и ежечасно требовалось проявлять выдержку, невозмутимость и спокойствие, Дюмон-Дюрвиль проявил себя как несравненный мастер маневра, чьи отвага, хладнокровие и огромные знания изумляли и приводили в восхищение спутников.
Посвятив целый месяц гидрографическим изысканиям, оба корабля, стоявшие на якоре в Пуэрто-Амбре, вышли в море 11 января 1838 года и взяли курс зюйд-ост, к тому району, где англичанин Джеймс Уэдделл в 1823 году сумел достичь самой южной точки, куда до него прежде не доходил ни один мореплаватель.
Восемнадцатого января показались плавучие льды, среди которых кораблям предстояло вскоре лавировать. Одна из ледяных глыб достигала двадцати пяти метров в высоту. На следующий день количество ледяных глыб увеличилось. Наконец 22 января путь кораблям, достигшим 65° южной широты и 47°30' западной долготы, преградили сплошные льды, простиравшиеся до самого горизонта в направлении с юго-запада на северо-восток. В течение нескольких дней суда следовали вдоль кромки ледяных полей до Оркнейских островов, где устроили недельную стоянку для проведения гидрографических работ.
Второго февраля Дюмон-Дюрвиль решил все же пробиться дальше к югу. Уже 4 февраля, находясь на 62° южной широты, корабли оказались у края сплошных льдов. Заметив впереди нечто вроде узкого прохода, Дюмон-Дюрвиль отдал приказ обоим кораблям следовать туда, но вскоре понял всю опрометчивость своего решения, так как суда оказались зажатыми во льдах, все теснее и теснее смыкавшихся вокруг них. К тому же мороз все усиливался, что грозило морякам гибелью, ибо, смерзаясь в монолит, льды могли раздавить корабли. Только благодаря сверхъестественным усилиям всей команды французские путешественники смогли избежать ужасной опасности. Им пришлось крушить лед при помощи ломов и пешней и прорубать путь на протяжении более двух миль, на что ушло около восьми часов, а затем корветы стали пробивать себе путь корпусами.