Прикоснись ко тьме
Шрифт:
– Еще бы.
Когда мне было семь лет, я видела эту Мэй Лин – красивую американку китайского происхождения; росту в ней четыре фута десять дюймов, а весит она фунтов восемьдесят пять, не больше. Впечатляющая личность. Быть вторым после консула – это совсем не то же самое, что быть вице-президентом США. Второй не возглавляет Сенат в случае смерти консула; происходит дуэль – и новым консулом становится тот, кто выходит из нее победителем. Кроме того, титул «второй» вовсе не означает, что его обладатель – вторая по значимости величина в Сенате; такое вполне возможно, но не это главное. Каждый член Сената выполняет определенную функцию, то есть является вроде как членом президентского совета. Второй назначается с единственной целью: устрашения. Кто бы ни занимал эту должность, мужчина или женщина, он становится «блюстителем», ибо обязан строго следить
Это она продемонстрировала в тот день, когда явилась к Тони, чтобы вызвать на суд Сената одного из его приближенных. Не знаю, что натворил тот парень, только он явно не желал встречаться с Сенатом. Не желал до такой степени, что имел глупость бросить Мэй Лин вызов. В то время она еще только заступила на свою должность, поэтому ее мало кто знал, к тому же, будучи совсем молоденькой – сто двадцать лет для вампира не возраст, – она напоминала скорее китайскую фарфоровую куколку; немудрено, что парень так осмелел.
Меня всегда удивляло, почему даже самые старые опытные вампиры иногда забывают, что в драке все решают не размеры, а энергия, количество которой от возраста не зависит. Есть вампиры – на несколько веков старше Мэй Лин, – которые никогда не будут иметь того запаса энергии, какой есть у нее; я своими глазами видела, как взрослые вампиры падали на колени, как подкошенные, от взгляда ребенка. Нужно сказать, что превращение в вампира не делает красавцем невзрачного середняка, не наделяет мудростью глупца и не придает силы тому, кто был слабаком: лузер среди живых остается лузером, став вампиром, а свое бессмертие он тратит на рабское служение своему господину или хозяину. Это одна из самых неприятных особенностей жизни вампиров, о чем кинематографисты не имеют ни малейшего представления. Но иногда бывает и так, что тот, кто при жизни ничем не выделялся, разительно преображается, став вампиром. В тот день на моих глазах это хрупкое, нежное, похожее на цветок создание буквально разорвало на куски рослого и сильного вампира. Я видела, с каким удовольствием она это проделывала, какой жестокой радостью сияли ее темные глаза, когда она наконец-то получила возможность разделаться с мужчиной, недооценившим ее.
Она не стала его убивать. Голова вампира еще продолжала вопить, когда Мэй Лин спокойно приказала собрать куски тела, сложить их в тачку и везти в Сенат. Больше я того парня не видела, но с тех пор никто не осмеливался бросить Мэй Лин вызов.
– Зачем консулу понадобилось вызывать секунданта? Я думала, она или Мэй Лин в состоянии справиться с любым противником.
– Консул обладает большой силой, но она никогда не участвовала в дуэли. А у Мэй Лин нет того опыта, что есть у Распутина. Он уже был стар, когда попытался навести в России свои порядки; ходят слухи, что он не проиграл ни одного боя и в сражении использует любые методы. Никто не видел поединков с мертвыми сенаторами, но те двое, что первыми подверглись нападению, все еще живы, так сказать. Марлоу еще долго находился в сознании после того, как его нашли; он сказал, что каким-то образом Распутин заставил напасть на него трех его самых верных слуг, один из которых прослужил ему более двухсот лет.
Постепенно в голове у меня начала складываться четкая картина. Когда я рассказала Билли-Джо о своих приключениях, он задумался.
– Да, теперь кое-что проясняется. Не знаю, откуда Сенат набирает стражников, скорее всего, из окружения одного из сенаторов. Ну кто бы мог подумать, что верный страж вдруг изменит своему господину?
– Как ты думаешь, с какой стати Распутин решил от меня избавиться?
Я поежилась, но не от холода. К мысли о том, что моей смерти желает Тони, я уже привыкла, но откуда могла взяться целая банда желающих свести со мной счеты? И это ведь не простые вампиры – любой из них мог бы довести до паранойи кого угодно.
– Черт его знает, – подозрительно весело бросил Билли-Джо, и я пристально взглянула на него. Он обожает рассказывать о драках, даже если в них и не участвовал, меня же они мало занимают. Заметив мой взгляд, он поспешно продолжил: – Но ты еще не знаешь самого главного. Перед смертью Марлоу успел разделаться с парочкой нападавших; их тела так и остались лежать неубранными. Так вот: их никто не смог опознать. Понимаешь? Никто не знает, откуда они взялись.
– Это невозможно.
Я знала, что Крис Марлоу всегда умел за себя постоять.
Что же касается истории, которую поведал мне Билли, то больше всего меня удивили два неопознанных вампира. Такого быть не могло. Каждый вампир находится под покровительством своего господина или хозяина, то есть того вампира, который его обратил, выкупил у обратившего или выиграл на дуэли. Единственный путь не иметь хозяина – это самому стать вампиром первого уровня. Все остальное не даст никакого результата, даже убийство хозяина; тебя все равно сразу подхватит другой хозяин. Поскольку хозяев первого уровня в мире крайне мало и все они заседают в Сенате, то это помогает поддерживать строгую иерархическую дисциплину. Большинство хозяев предпочитают давать своим подчиненным некоторую свободу – по большим праздникам, в виде своего рода «подарка»; во все остальное время их слуги принадлежат им полностью и безраздельно. Кроме того, хозяева не забывают время от времени проверять своих слуг на благонадежность, скажем, так, как Мирча проверял Тони, потому что именно они отвечают за действия своих рабов, и если бы Тони организовал на меня нападение в Сенате, то отвечать за это пришлось бы Мирче.
Это очень простая и удобная система, особенно для правящих кругов, поскольку не так много найдется сильных вампиров, способных создавать собственное окружение. В отличие от того, что показывает Голливуд, далеко не каждый вампир умеет обращать людей. Как-то раз мы с Альфонсом смотрели старый фильм про Дракулу, и я помню, как хохотал Альфонс, когда новообращенный, совсем недавно вышедший из могилы вампир превратил в вампира какого-то человека. После этого Альфонс неделями мучил судейских, рассказывая им, как дитя трех дней от роду оказалось сильнее, чем они. Однако те, кому удается выбиться в хозяева и кто умеет обращать людей в вампиров, обязаны отчитываться перед Сенатом – где, кого и сколько человек они обратили. Таким образом, благодаря этой системе, неизвестных вампиров просто не существует.
– Те вампиры были детьми?
Это было единственное объяснение, которое могло прийти мне в голову, хотя какой в этом смысл? Что могут сделать с сенатором два слабеньких новообращенных вампира? Да еще с таким, как Марлоу! Это все равно что посылать детей против танков. Да и кому из хозяев придет в голову рисковать своим сердцем и головой? В этом смысле все сенаторы придерживались строгих правил, помня о тех временах, когда некоторые хозяева тайно собирали целые армии и мир вампиров находился в состоянии постоянной войны. В наше время каждый хозяин имеет в своем распоряжении строго ограниченное число рабов.
– Не-а. Трудно сказать, там ведь остались лишь трупы, но, судя по тому, каких дел они натворили, это были хозяева. – Увидев выражение моего лица, он замахал руками. – Эй, не смотри на меня так, я ведь просто пересказываю то, что слышал!
– А где ты это слышал?
– От двух вампиров из окружения Мирчи. – Нет, Билли-Джо их ни о чем не спрашивал, просто у него есть способность просачиваться сквозь людей и таким образом подслушивать их разговоры и даже мысли. Это нельзя назвать телепатией, потому что Билли слышит только то, что в данную минуту говорит или обдумывает человек, но иногда его информация оказывается весьма кстати. – Подумаешь, большое дело, об этом сейчас все болтают, на каждом углу.