Прикосновение Хаоса
Шрифт:
– Наведу блеск! – иронично передразнил его Венский. – Ну наводи.
Александр обследовал квартиру Данилина. Одна комната оказалась заперта на ключ, другая, по-видимому, выполняла все функции сразу, являясь и спальней, и гостиной, и кладовой. Кровать была не заправлена, и затхлый запах постельного белья ударил в ноздри. В углу располагался телевизор – вероятно, один из первых цветных аппаратов, произведенных за рубежом. У одной стены было сложено несколько больших коробок, другую почти полностью занимали шкафы и полки, плотно уставленные книгами. Пыльный стол был завален то
Венский задержался у стола. Элифас Леви «Книга Мудрецов», Карлос Кастанеда «Путешествие в Икстлан», Елена Блатавская «Разоблаченная Изида»… Александр прочитал еще несколько названий книг – все они являлись произведениями эзотерическими и отчего-то немного пугающими: «Бхагавад Гита», Михаэль Лайтман «Вавилонская Башня».
Венский издал цокающий звук языком, поражаясь странным увлечениям своего товарища, и вынес вердикт:
– Допился!
По возвращению на кухню он был удивлен неожиданно быстрому выполнению, казалось бы, неразрешимой в такие сроки задачи. Кухня преобразилась. Нельзя сказать, что окна стали чище или шкафы заблестели, но ноги к полу уже не прилипали, стол был протерт, и грязная посуда исчезла из поля зрения.
– Оперативно, – одобрительно произнес Венский.
Данилин сиял.
– Давай, командир, присаживайся. Есть будешь? А пить?
Венский сухо зыркнул на Медведя, и того немного передернуло от сурового взгляда бывшего командира.
– Да ты ж сам про похмелку спрашивал…
Венский продолжал молча смотреть на него.
– Да что не так-то, Сань? Ты чего меня, как перед казнью, рассматриваешь?
– Я пытаюсь разглядеть, что в тебе от прежнего Медведя осталось, и пока ничего не вижу.
Данилин запустил здоровенную пятерню в длинные непромытые волосы. Склонил голову и так просидел несколько минут, изредка вздыхая и даже тихонько постанывая. Александр не торопил его с ответом – он собирался ждать ровно столько, сколько потребуется его бывшему сослуживцу, чтобы вспомнить, кем он на самом деле является, и сравнить с тем, кого он в данную минуту из себя представляет. Но вместо осознания, Данилин молча потянулся к бутылке – сначала робко, затем смелее, и наконец решительно скрутил ядовитой твари горло. В стакан потек сладкий яд, с помощью которого он давно и упрямо пытался отравить свою память, так безжалостно возвращающую его к прошлому и заставляющую отрицать настоящее. Данилин никак не мог найти себе места в новом мире, впрочем, как и многие. И тогда он вновь обращался к спиртному, действующему эффективно, но недолго, поэтому приходилось повторять процедуру снова и снова… Он уже переставал понимать, что есть прошлое, а что настоящее, и это скорее устраивало, чем обременяло.
Данилин с показательной небрежностью, отрицающей победу рутины над его разумом, опрокинул в себя стакан.
– Мощно! – прокомментировал Венский его выступление с бутылкой и стаканом. – Станиславский был бы в шоке. Верю, Миша! Верю! Жизнь – дерьмо! Вот только долго ли ты так протянешь, боец?
– А я и не претендую, – прохрипел Медведь, смачно занюхав локтем горькую.
– Ну-ну, – с укором хмыкнул Венский. – Значит, я ошибся и зашел не в ту дверь.
Данилин звериным взглядом впился в Александра. Порция яда возымела желаемый эффект.
– Да нет больше Медведя! – взревел он. – Издох он в берлоге, как шавка на помойке. Залег и издох. И не нуждается он больше в нравоучениях и наставлениях, и в помощи тоже не нуждается.
Данилин вскочил и навис над Венским, как зомби, готовый в любой миг наброситься на обидчика и сломать его тело в стальных тисках могучих лап. Венский по-прежнему стоял, подпирая собой дверной косяк, и лишь взгляд его сделался металлическим, холодным и чересчур спокойным.
– Дурак ты, Миша, хотя и не был таким. Но, вероятно, оказался слабее, чем я думал. Извини за беспокойство. Продолжай собственные похороны… Приду на поминки! – Венский разочарованно улыбнулся и направился к выходу.
Тяжелые шаги за его спиной угрожающе быстро приблизились. Александр сделал шаг в сторону и боковым зрением уловил стремительный полет кулака-кувалды, пытающейся воткнуться в его голову. Он еще больше сместился в сторону и коротким резким движением вмиг погасил неадекватное сознание Медведя.
Через минуту Данилин открыл глаза, вернее, один глаз, так как второй затек от образовавшейся гематомы. Он сидел на полу в коридоре, а рядом как ни в чем не бывало на корточках сидел его бывший командир и очень близкий товарищ.
– Сволочь ты, Саня, – буркнул Данилин, трогая заплывший глаз. – Ко мне же сегодня дама должна прийти – что я ей скажу?
– Хорошая дама? – Венский проявил искренний интерес.
– Хорошая – не такая, как ты представляешь. Помоги встать – не видишь, мне здесь тесно.
Венский подал ему руку.
– Тяжелый, черт. И как я тебя на себе из боя вынес, ума не приложу.
Данилин улыбнулся.
– Не знаю, ты всегда был непредсказуемый, – Медведь встал, посмотрел на синяк и отчего-то радостно засиял.
– Нравится? – спросил Венский, разглядывая собственное творение в том же зеркале.
–Ты, черт подери, всегда был быстрее!
– Неправда, – тон Венского сделался возмущенным. – Ты вспомни, как на спор уложил меня за несколько секунд. Где же это было?
– В Ливии, – мгновенно уточнил Медведь. – Тогда я действительно был в форме.
– Ты, Миша всегда в форме, только иногда настроение у тебя отвратное. Характер поганый. Понимаешь?
– Какой есть, – Медведь, как паровоз, выдохнул накопившийся в его организме лишний воздух, а вместе с ним и мучительное напряжение. – Есть будешь?
– Ты уже спрашивал.
– И чего ты мне ответил?
– Буду.
– А пи… – Медведь оборвал себя на полуслове.
– Выпью за встречу, почему нет, – спокойно произнес Венский.
Данилин зыркнул на Александра, хотел что-то сказать, но вместо этого развел руками.
– Я искренне рад, командир… Нет, правда, не ожидал… Рад!
– И я рад! – признался Венский, затем бросил короткий взгляд на закрытую комнату. – Там то, о чем я думаю?
Медведь довольно сощурился.
– Ты даже не представляешь, как это теперь выглядит.