Прикосновение полуночи
Шрифт:
Рука Галена больно сжала мою ладонь. Я оглянулась на него: глаза распахнуты, губы приоткрыты. Теперь я знала, почему Кел подрядил фей-крошек отнять у Галена его мужественность. А в то время это казалось лишь одной из обычных его жестоких забав.
Калейдоскоп бабочек разошелся как занавес, открывая нашему взгляду королеву Нисевин: она парила в воздухе на больших крыльях, словно бабочка-сатурния, только слишком бледная, призрачная. Ее платье сверкало серебром, алмазы в короне так сияли на свету, что затмевали узкое личико. Я знала, как она выглядит, потому что я уже видела эту тонкую, почти скелетообразную
Если бы Гален не цеплялся за мою руку, я бы подошла поговорить с ней, как одна царственная особа с другой, но я не могла просить его подойти ближе к этой яркой кровожадной стайке. Дойл заметил мое затруднительное положение и, шагнув вперед, отвесил придворный поклон.
– Королева Нисевин, чему мы обязаны такой честью?
– Какие любезные слова, Мрак, – прозвенел ее голос злобным колокольчиком, – но немножко поздно, не находишь?
– Поздно для чего, королева Нисевин? – спросил он вежливым и ничего не выражающим светским тоном. Таким тоном он говорил, когда не знал, в какую новую политическую яму мы провалились.
– Для любезностей, Мрак, для любезностей! – Она взлетела повыше, чтобы разглядеть меня за спиной верзилы Дойла. – Что, теперь я недостойна чести общаться с принцессой напрямую?
Я позвала ее, и рука Галена судорожно дернулась.
– Ты отлично знаешь, почему Гален не хочет приближаться к тебе и твоим сородичам.
– А ты приклеена к своему зеленому рыцарю? Вы стали с ним одной плотью, и ты не можешь оставить его даже на минутку, чтобы подойти ко мне?
Она склонила голову набок, и я разглядела ее светлые глаза. Она даже не пыталась скрыть свою злость. Я видела ее в этой короне тысячу раз, и бриллианты никогда не сверкали так ярко. Только тут я поняла, что свет вокруг был ярче, чем обычно, близко к яркости электрического освещения.
– Она на нас и не смотрит! Потолок ее интересует много больше, чем наш двор.
Я моргнула и снова посмотрела на парящую в воздухе королеву.
– Прошу прощения, королева Нисевин, сияние твоей короны слепит мне глаза. Я не раз восхищалась твоей красотой, но сегодня ты особенно притягиваешь взгляд. И я вдруг поняла, что свет в коридорах наконец стал достаточно ярким, чтобы по достоинству осветить тебя и твой наряд.
– Красивые слова, принцесса Мередит, но пустые. Лесть не смоет оскорбление, которое ты нанесла мне и моему двору.
Я не понимала, о чем она говорит. Неужели я так устала, что упустила что-то важное? Потому что я на самом деле устала, все тело ломило, как бывает после проведенного на ногах дня или когда день выдался слишком насыщенным. Я не представляла, который шел час. В волшебной стране нет часов. Когда-то их не было потому, что время внутри холмов текло иначе, чем снаружи. А сейчас – потому, что оно текло совершенно так же. Часы запретили, чтобы они не напоминали об утраченной магии.
– Какое оскорбление нанесли твоему двору? – спросил Дойл.
– Нет, Мрак, нас оскорбила она, с ней мы и будем
Гален отпрянул так резко, что я чуть не упала. Он машинально меня поддержал, но из-за этого движения оказался ближе к зависшей в воздухе фее и замер на месте, лишив и меня возможности двигаться.
Нисевин зашипела, оскалив острейшие зубки, и метнулась вперед. Наверное, она хотела всего лишь приземлиться мне на плечо, но Холод поставил руку у нее на пути. Ударить ее он не пытался, но ее стража среагировала, бросившись на выручку своей королеве. Они устремились к нам радужным вихрем – вихрем с ручками, умеющими щипать, и зубками, умеющими кусаться.
Гален заорал, выбросил вверх руку и развернулся, закрывая меня своим телом. Он попытался бежать, но споткнулся и упал, повалив и меня. Я оказалась внизу, но он успел подставить руку, так что рухнул на меня не всем весом. В ноздри ударил густой запах смятой и порванной листвы. Я открыла глаза и обнаружила, что почти закопана в листья. На миг я решила, что мы с Галеном куда-то перенеслись, но тут мои пальцы нащупали под листьями каменный пол. Я подняла голову и увидела, что вокруг нас по-прежнему стоят стражи. Зелень в мгновение ока выросла прямо из камня.
Гален навис надо мной, прикрывая меня собственным телом. Он весь напрягся в ожидании удара. Удара, которого не последовало. Я извернулась посмотреть ему в лицо. Гален крепко зажмурился: он обрек себя на то, чего боялся больше всего на свете, чтобы защитить меня. Зелени и цветов он еще не видел, зато их видели все остальные.
Нисевин шипела:
– Злые сидхе, злые, злые! Вы их заколдовали!!
– Интересно, – оценил Дойл, – очень интересно.
– Впечатляюще, – согласился Готорн, – но чья это работа?
– Галена, – ответил Никка.
Гален начал оживать. Он открыл глаза, тут же наполнившиеся изумлением при виде растительности, заполонившей коридор.
– Я этого не делал!
– Делал, – с полной уверенностью сказал Никка, – еще как делал.
Гален приподнялся, опираясь на руку, и принял полусидячее положение. Он оглядел коридор, и увиденное его, похоже, потрясло. Я села и тоже посмотрела по сторонам.
Небольшой коридор перед моей комнатой весь зарос цветами. Крылатые феи и эльфы забирались внутрь цветков, катались по лепесткам, перемазывались в пыльце. Они вели себя как кошки, добравшиеся до валерьянки.
Королева фей порхала в воздухе, почти не подвластная зову цветов. С ней осталась лишь крохотная горстка крылатых воинов. Все остальные сдались на милость цветам Галена. Это было колдовство, это я могла уразуметь, но в остальном я была так же растеряна, как и Гален.
– Только у Галена еще не проявлялись новые силы. – Холод ткнул острием меча в качающийся бутон.
– Да-а, – протянул Дойл, оглядывая цветы и опьяненных фей-крошек, – они определенно проявились. – Он усмехнулся, зубы блеснули на темном лице. – Если так пойдет дальше, он сможет околдовывать людей, а потом и сидхе, целыми армиями. Я и забыл, что когда-то у нас был такой приятный способ выигрывать битвы.