Прикосновения
Шрифт:
Я сердито сунула чек в задний карман джинсов. Убью. Потом.
Дверь на танцпол оказалась тяжеленой. Или это силы ушли от отчаянья? С первого раза не послушалась. Я нырнула в прокуренное, туманное помещение в серых и сизых тонах. Почва поплыла под ногами от неожиданной смены обстановки. Звук обрушивался в зале сверху. Дискошар сиял на потолке, отражал и бликовал зелеными, красными и синими лучами. Люди отплясывали на середине танцпола, и на волне их хаотичных движений в музыке тонули дым, запахи разгоряченных тел, колоритные софиты.
Я дошла до бара, вдоль стены. Распихала, сидящих девиц у высокой стойки, и протиснулась к бармену.
– Девушку ищу. Блондинку, – перекрикивала я, стараясь преодолеть музыку. Передала ему чек. Показала фото на телефоне. Он понял, указал в сторону сокрытой дымом, в глубине зала. Пришлось, протискивается дальше.
Гуй Ли, я заметила сразу. Мои глаза округлились от удивления и жути. Краска, какая осталась на лице нервно сбежала вниз, в район поджилок, и те задрожали.
Мой отчим. Отчим!
Соня сидела обнаженная до трусов с расстёгнутым лифчиком на чужих коленях. В его компании. Оседлав арктика, девушка демонстрировала всем свой зад и спину, прикрытую золотистыми локонами. Она беззаботно смеялась, запрокидывала голову, и вихляя туда-сюда грудью, покачивалась как поплавок.
Мужские руки крепко держали ее за талию, позволяя выплясывать, возбуждать собравшихся развязанным поведением. Рядом сидело четверо мужчин.
Мои ноги подкосились, от надвигающегося апокалипсиса. От перспективы.
Все знают неписанную истину, трогать без причин нас не будут. С чужими девушками, они устраивают только «обнимашки». Что происходит в их собственных гаремах и домах, неизвестно, одни сплетни ходят вокруг. И мне не ясно, что такое конкретно «обнимашки» зато я знаю, чем все заканчивается. Я помню маму. Хотя может быть, дело вовсе не в этом. Так странно, не помню ее лица, но ощущение… И то, как Гуй Ли когда-то смотрел на меня. Искал сходство между нами.
– Соня, – позвала я, в ужасе оценивая происходящее.
Та обернулась и не узнала меня. Ее взгляд замутнен, с поволокой. Сколько надо выпить, чтобы не помнить? Ничего не помнить.
– Соня!
Арктик сдвинул ее в сторону, как пушинку. Фигуры у них настолько развитые, что сомневаться в физическом превосходстве не приходится.
– Ты кто такая?
Меня затрясло, заколотило нервным трепетом. «Твоя падчерица». Руки вцепились в хромированную периллу, отделяющую нас от более низкого уровня столиков. Мои чувства усугубились, вмиг достигли высокой точки напряжения. Он не узнал меня. Не вспомнил.
– Я сестра. Соня, одевайся.
Она совсем не реагирует на мои призывы, пьяная и слишком не в себе. Рядом нет ее одежды. А мое сердце колотится так скоро, будто намерено убиться.
– Иди отсюда, сестра, – посоветовал один из арктиком.
– Попросить, чтобы тебя вышвырнули?
– Я не уй-ду, без нее, – я их не боюсь, ни капельки. – А если вышвырнете, вызову милицию. Со-ня!!!
Заорала я громко.
Она встрепенулась.
– У-у-у, Сима. Ты? – глупая улыбка расплылась на ее лице.
– Одевайся!
– Вали по добру своей дорогой. Она моя.
Угрожать арктикам последнее дело. Более того, я уверена, что они просмотрели и проанализировали мой внутренний настрой, на десять раз. Всесильные, бессмертные не умеют читать мыслей, зато здорово разбирают лица людей, их настроения и побуждения. Я же дрожу, как осиновый лист на ветру, а необходима категорическая уверенность.
Кто-то из них оскалился:
– Смотри-ка, бесстрашная бабца.
Мне придется рискнуть.
– Она звонила мне. Я смогу доказать, что вы держите ее силой. Есть запись.
Слова арктикам не понравились. Ох, как не пришлись по вкусу.
– Лапушка, – протянул бывший опекун, на коленях которого, сидела «сестра». – Я выкупил ее долг. Так что придется отработать.
– Мы вернем деньги утром. Пару часов ничего не изменят.
Я попыталась схватить ее за руку, но Гуй Ли ловко поддернул ее. Соня чуть не навернулась, но выскользнула из моих пальцев, продолжив сидеть на его коленях. И, похоже, она совсем ничего не ощутила.
– Закончила? Деньги нужны немедля. И знаешь, у тебя такое знакомое лицо. Мы встречались с тобой раньше?
Его слова, будто удар под дых. С отчаяньем я смотрю на пьяную подружку. Нас с Соней можно поменять местами. Но мне необходимо всего лишь прикосновение. Ничего больше сверх. Я боюсь Гуй Ли, также как когда-то в детстве. Боюсь и не решаюсь предложить обмен или хотя бы прикоснуться к бывшему дяде. Я не могу завалить миссию, потому что Соня дура, и влипла в историю. Не имею право.
– Я хочу подумать, – сообщаю почти умоляя.
Соня пьяно хихикнула, качнулась, и ее лифчик съехал с одной груди, держась на плече за счет лямки.
Время остановилось.
Замерло на кончике открывшегося взору женского соска. Все окружающие арктики пялятся на него, даже с дальних столиков. Облизываются и с задором поглядывают на вторую чашку. Свалиться или нет? Это интересно, а я так, мошка, мешающая развлечению.
– Не хватило денег, – сообщила Соня, хмельно улыбнувшись дяде. – А Гуй Ли оплаааатииил.
Они щурятся, смеются и кивают. Я же чувствую, как вязну в патоке из транса, разговоров и жалости к себе. Я вижу по всем пятерым, они не отдадут ее. Это же не кролик. Не дадут увезти домой.