Прикус смерти
Шрифт:
Дверь морозилки открылась неохотно, с верхней полки посыпалась ледяная крошка.
Мир рассеяно подумал, что Герман снова будет ворчать, что он плохо прикрывает дверь и на полках намораживаются снежные горы. Замер, поняв, что ругаться в этом дома больше некому и, тряхнув головой, зашарил в поисках пакета с плазмой.
Руку ожгло холодом, но ничего, кроме ледяной крошки в морозильнике не было.
Проглатывая ком панической атаки, Мирон обшарил ещё и холодильный отдел, но, конечно же, ничего кроме скользкого и попахивающего куска говяжий печени там не обнаружилось.
Плазма
Открытая дверь, неплотно прикрытая дверца морозилки, песок на пороге. В измученном жаждой мозге что-то с щелчком встало на место.
В квартире побывал посторонний. Кто-то, кто наследил на вечно вылизанном коврике и ушёл, не заперев дверь.
Свежий взгляд пробежался по кухонным полкам, замечая незначительные перестановки. В квартире точно кто-то рылся.
Мирон качнулся и как сомнамбула поплёлся по комнатам, бездумно отмечая следы вторжения. Клыки вылезли полностью и больно царапали губы, но ему было уже плевать.
Всей его силы воли и контроля хватило только на то, чтобы добрести до собственной спальни, рухнуть на кровать и лежать, запрещая себе слушать бьющуюся со всех сторон музыку чужого пульса.
Время пропало. Осталась лишь боль, выламывающая суставы, собственная кровь, густая, со скрипом ползущая по сосудам и грохот чужих сердец.
Прошла целая вечность, когда одно из пульсирующих кровью существ остановилось вплотную к входной двери. Мозг Мирона лениво отметил настойчивый стук и, кажется, трель дверного звонка. Открывать дверь было нельзя. Мир уже не помнил почему, но это знание придавило его к кровати не давай шелохнуться.
Входная дверь скрипнула. Мирон так и не обзов"eлся полезной привычкой запираться. По квартире зашуршали шаги. Вторженец прошёл на кухню, потоптался в нерешительности и что-то произнёс. Нынешний слух Мирона слова не разбирал. Он отметил лишь тревожный, участившийся пульс. Шаги поблуждали по квартире и замерли возле двери спальни.
Скрипнули плохо смазанные петли. В слабо освещ"eнном про"eме возникла крепко сбитая фигура, притормозила на мгновение и шагнула внутрь комнаты.
Мирон словно со стороны наблюдал как вторженец тронул его одеревеневшее плечо, потянулся к шее, пощупать пульс, но закончить движение не успел. Пальцы, уже не управляемые мозгом, сжали чужое предплечье, д"eрнули, роняя тяжёлое тело на кровать. Мирон пружинисто подпрыгнул, придавив противника собственным весом.
Расширившиеся глаза, уже знакомые, за проведенные в больнице дни, скользнули по оскаленным клыкам и пульс Ивана забился совершенно лихорадочно. Совершенно одуряющее.
Мир сдался и тварь, захватившая тело, словно почувствовала слабину.
Отросшие когти вонзились в мягкую плоть прижимая практически не сопротивляющееся тело к смятым простыням. Вторая рука грубо, почти до хруста шейных позвонков, откинула чужой подбородок, обнажая зазывно пульсирующую артерию.
Иван, словно опомнившись, отчаянно забился, но силы были неравны. Тогда, на мосту (кажется вечность назад) Лисицын встретил невысокого нескладного пьяного парня. Сейчас в остекленевших от ужаса глазах Ивана отражался древний хищник, дикий и зверски голодный.
Последним волевым усилием Мир заставил себя оторвать глаза от артерии. Клыки вспороли тонкую кожу где-то в районе ключицы и одуряюще-теплая кровь наполнила рот, окончательно отключив разум.
Контроль над телом, а вместе с ним и ужасное осознание происходящего пришли после нескольких жадных глотков солонлватой, т"eплой крови.
Мирон одеревенел от ужаса, глядя на обмякшего в его руках Ивана. Того, кажется, отключило, но он определённо был жив. По крайней мере, сердце в его груди до сих пор работало, пусть и слегка заторможено.
Из разодранной ключицы лежащего на кровати мужчины медленно сочилась кровь, но, видимо, вампирский организм получил достаточно топлива, потому что вид её вызывал только рвотные позывы.
Лихорадочно размышляя, сколько Иван успел потерять крови и сколько вообще человеческое тело может потерять без угрозы для жизни, Мирон сдернул с подушки наволочку и крепко зажал рану.
Что ему теперь делать? Мирон напал на человека, который теперь точно знает, что за тварью он является. Убить? Тогда в квартире Вознесенских найдут труп, усеянный отпечатками Мирона. Да, его в городе ничего не держит, он может уехать, но в наше время всё завязано на документах. Куда бы Мир не поехал, его в итоге найдут. А как сделать новые документы он понятия не имел. Таким в их странной семье занимался Герман. Да и денег у Мирона не было. Ситуация патовая.
Но времени на обдумывание у Мира не оставалось. Иван до сих пор недвижно лежал на постели, побледневший, с выступившей на лбу испариной, дыхание было таким же редким и рваным, но участившиеся пульс выдавал его с головой. Он пришёл в себя и, видимо, так же лихорадочно обдумывал, как ему быть дальше.
– Я знаю, что ты очнулся, – нужно было срочно брать ситуацию в свои руки. Правда, руки эти тряслись как у запойного алкаша с похмелья. Но голос прозвучал уверенно и спокойно, Мирон даже загордился своей выдержкой.
Сердце Ивана пропустило удар. Он медленно открыл глаза и попытался приподняться, но рука подломилась в локте. Мир не знал, правда ли он потерял столько крови, что теперь слаб как ребёнок, или просто притворяется, но проверять было слишком опасно. – И далеко ты собрался?
– Подальше отсюда, – коротко выдохнул Иван и откинул голову назад. Лицо его слегка позеленело. Похоже, если он и притворялся, то не сильно.
– Боюсь, что в ближайшее время ты никуда не пойдёшь, – осторожно сказал Мир, наблюдая за реакцией мужчины. В голову коротко ударила волна чужой паники, но Иван хорошо держал себя в руках. Его лицо не выдало и тени тех эмоций, что бушевали внутри.
– Ты ведь понимаешь, что меня будут искать? – чувствовалось, что Иван тоже осторожно подбирает слова. – Если ты меня убьешь, тебя посадят. Неважно что… кто ты такой.
Мирон грустно усмехнулся. Что он такое знал только козлина Герман. Вообще, всё это дерьмо произошло по его вине, и если бы кто-то мог воскресить «папашу», Мирон дорого бы за это заплатил. Чтобы иметь возможность лично оторвать уроду его породистую голову.
Видимо, на его лице промелькнуло что-то зверское, потому что Иван беспокойно зад"eргался: