Приличной женщине нельзя...
Шрифт:
Особенно Машке.
Я, конечно, замечала, что из ее команты доносятся в основном страдательные песенки, но раз бывший сказал, что ничего не было — скорее всего не было. Ее любовь уж слишком безответная — разница в возрасте, в географическом положении и, скорее всего, в матримониальном статусе не давали никаких шансов.
Тут мама не поможет.
Тут, пожалуй, клин клином.
Если же она узнает, что пока она там флиртовала с мужиками, ее мать зажигала с мальчиком, который скорее подходил бы ей — ой, что
Одна мысль о том, что моей дочери Демьян подошел бы лучше, чем мне, вдруг отозвалась такой острой болью в сердце, что я аж задохнулась и закашлялась.
Я даже остановилась посреди улицы, ухватилась за фонарь и попыталась отдышаться.
— Мам, что случилось? — подскакала Машка, убегавшая за очередным пряником. Как же — быть на зимней ярмарке и не попробовать все подряд?
— Все в порядке, просто подавилась, соврала я, разгибаясь — и тут же чуть не поймала еще и сердечный приступ, заметив мелькнувшие в толпе светлые волосы с розовыми кончиками.
Сделала шаг вперед, отодвигая Машку с дороги — зачем?
Зачем?!
Я что — собиралась его догнать?
Но люди расступились — и это оказалась девчонка с таким же окрашиванием.
Только и всего.
Видимо, мода такая. А мне теперь в тридцать пять инфаркты ловить.
Я допила свой глинтвейн одним глотком и попросила:
— Маш, давай домой, а? У меня работа еще.
— Ну блин! — Машка пнула урну и скуксилась. — На следующих выходных уже все уберут!
— Не уберут. Или съездишь с друзьями вечером.
Меня почему-то вдруг накрыла паника — надо скорее-скорее отсюда уйти или случится что-нибудь… что?
Что-нибудь.
— Ну ма-а-а-а-ам… — Машка закатила глаза, прямо как один знакомый наглец. — Ну что мне целый вечер дома делать? Я хотела в кино еще!
— О господи, ну иди в свое кино, я одна поеду! — я сунула ей кредитку, и дочь, помахав мне, умотала со скоростью света, словно только этого и ждала.
А я поехала домой, радуясь, что можно убраться из опасного места.
Когда у самого подъезда дорогу мне перегородил Демьян — в незастегнутой снова куртке, но в чертовом шарфике, у моего сердца уже просто не осталось сил на то, чтобы сжиматься, обливаться кровью, корчиться и всячески помирать.
Я просто остановилась на месте и ждала, пока он подходил ко мне, обнимал изо всех сил и опалял дыханием ухо, тронув кончиком языка серебряную змейку.
Да все ей можно!
— Соскучился… — прошептал Демон, уткнувшись мне в шею.
Почему-то слезы выступили на глазах.
Мальчишка. Чертов мальчишка.
— Послушай… — начала я, пытаясь отстраниться.
— Я знаю, что все делаю неправильно, — он обнял ладонями мое лицо и поцеловал в губы, потом зачем-то погладил меня по плечам и сделал
Засунул руки в карманы, словно боясь, что они сделают что-то против его воли.
Я тоже нащупала ключи в кармане дубленки и сжала их так, что железные края впились в пальцы.
— Я знаю, что правильно было подождать, пока ты сама поймешь, что хочешь быть со мной, — он посмотрел в сторону, но не выдержал и вернулся взглядом ко мне. — Надо было караулить этот момент и не упустить его, тогда бы все было правильно… Ну или забить на все и найти другую. Не бывает же такого, что любовь в жизни всего одна, да? А у меня вся эта жизнь впереди…
— Какая любовь! Демон! — я засмеялась нарочито громко и искусственно. — Какая любовь, глупый ты мальчишка! О какой любви можно говорить за полторы недели встреч?
Он развел руками, засунутыми в карманы куртки, пожал плечами.
Я покачала головой, хлопнула себя по лбу — мол, посмотрите, какой идиот!
Демон совершенно спокойно смотрел на мою пантомиму, и мне становилось все более стыдно за это паясничанье. Он ждал, пока я успокоюсь, с таким достоинством, что я и правда почти успокоилась.
— Ну и забил бы, — нервно комкая в кармане какой-то чек, сказала я. — Через месяц уже нашел бы себе глупую красивую девочку своего возраста.
— Вряд ли.
— Ну, тогда взрослую тетю, которая и правда бы всему тебя научила.
— Например, чему? — он едва заметно ухмыльнулся.
— Не знаю! Я ведь не эта тетя!
— Вот и прекрасно, — кивнул Демьян. — Я и без того знаю все, что мне нужно, чтобы свести тебя с ума.
Ухмылка стала шире. Мне захотелось расцарапать его наглую морду, но я побоялась, что если попробую — это закончится совершенно непристойными поцелуями взасос прямо под моими окнами.
— Самонадеянный павлин! Так в себе уверен?
— Ну… — он снова пожал плечами, сделал шаг ко мне и наклонился, заглядывая в глаза. — Или поищем вместе.
— Это просто постель! И только постель! — меня так отчаянно бесило его теплое дыхание на моей коже, что хотелось укусить за Демона за нижнюю губу — сильно, до крови. — Тебе скоро надоест и ты пойдешь искать что-нибудь новенькое!
— Мне надоест? Или тебе? — спросил он, склонив голову набок.
— Нет, мне не…
Я осеклась.
Широкая счастливая улыбка медленно расцветала на его губах.
Кажется, я проговорилась.
О том, как часто последние недели гнала от себя мысли, как мы могли бы жить вместе.
Как спали бы в одной кровати — он на левой половине, ближе к приоткрытому окну.
Как по утрам он бы делал нам кофе: себе ванильный капучино, мне просто черный, Машке американо.
Что можно было бы взять его с собой в Ереван в феврале, когда я полечу туда перезаключать договоры, арендовать машину и показать ему прекрасную Армению.