Прилив
Шрифт:
Метте тяжело опустилась на сиденье. Оливия заметила, как ножки чуть разъехались в стороны. Метте надела резиновые перчатки и вытащила кассету.
— У тебя есть какой-нибудь старый кассетный проигрыватель? — обернулась она к Оливии.
— Нет.
— Хорошо, возьму ее в управление.
Метте положила кассету обратно в пакет и взяла маленький конверт, который был ранее обнаружен в кожаной сумке. На старом конверте Метте увидела такую же старую шведскую марку. В конверте лежало письмо, короткое и напечатанное на машинке. Метте взглянула на него.
— Это
Она держала его перед Аббасом, а тот переводил вслух:
— «Дан! Мне жаль, но, думаю, мы не подходим друг другу, и сейчас у меня появился шанс начать жизнь заново. Я не вернусь».
Метте держала письмо в свете кухонной лампы. Внизу стояла подпись: «Аделита».
— Можно я посмотрю конверт? — попросил Стилтон.
Аббас протянул конверт, и Стилтон внимательно посмотрел на марку.
— Марка проштампована через пять дней после убийства Аделиты.
— То есть письмо писала не она, — сказала Метте.
— Да.
Ольсетер открыла папку и вытащила лист А4 с напечатанным текстом.
— Это явно написали не так давно, на шведском языке.
Она начала читать.
— «Для шведской полиции». Текст датирован восьмым июня одиннадцатого года, за четыре дня до приезда Вента на Нордкостер, — сказала она и продолжила: — «Сегодня вечером ко мне приходил швед, здесь, в Маль-Паисе. Его зовут Уве Гардман, он рассказал о событии, произошедшем на острове Нордкостер в Швеции. Об убийстве. В 1987 году. Позже тем же вечером через Интернет я выяснил, что жертвой оказалась Аделита Ривера, мексиканка, которую я любил и которая ждала от меня ребенка. Из-за различных обстоятельств, главным образом экономических, она поехала в Швецию, а именно на Нордкостер, чтобы забрать кое-какую валюту, которую я сам в тот момент забрать не мог. Она больше не вернулась. Теперь я понимаю почему, и я убежден, что знаю, кто стоит за ее убийством. Я собираюсь отправиться в Швецию, чтобы проверить, остались ли на острове мои деньги».
— Пустой чемодан, — сказала Оливия.
— Какой чемодан? — заинтересовался Аббас.
Оливия вкратце рассказала Аббасу о пустом чемодане Дана Нильссона.
— Должно быть, он взял его, чтобы положить туда свои спрятанные деньги, — сказала она.
Метте продолжила читать.
— «Если денег там не будет, то тогда мне понятно, что произошло, и я буду действовать, исходя из этого. Я беру с собой копию кассеты, которая лежит в этой сумке. Голоса на записи принадлежат мне и Бертилю Магнуссону — исполнительному директору „МВМ“. Запись говорит сама за себя». Внизу подпись: Дан Нильссон/Нильс Вент.
Метте положила листок. Внезапно на руках у нее оказалось много карт. В первую очередь — короткие телефонные звонки Вента Бертилю Магнуссону. Наверняка речь в них шла о пропавших деньгах.
— Возможно, тебе и это пригодится.
Аббас расстегнул куртку и достал фотографию из бара в Санта-Терезе. Фото Нильса Вента и Аделиты Риверы.
— Можно посмотреть? — Оливия потянулась за снимком.
Стилтон наклонился к ней. Оба рассматривали обнимавшуюся пару. Стилтон вздрогнул.
— Они выглядят счастливыми.
— Да.
— А теперь оба мертвы. Печально…
Оливия покачала головой и протянула фото. Метте взяла его и встала. Поскольку из всех только она вела официальное расследование убийства, никто не возражал, когда она забрала пакет с материалами. По пути к двери Ольсетер заметила маленькую кошачью игрушку на подоконнике. Единственная вещь, которую Оливия оставила после кота.
— У тебя есть кот? — спросила Метте.
— Был. Он… убежал.
— Жалко.
Метте вышла из кухни.
Она покинула дом Оливии с синим пакетом в руке и направилась к своему черному «вольво». Села в него, включила передачу и уехала. Чуть позади нее тронулась другая машина и поехала в том же направлении.
Бертиль Магнуссон стоял у окна в своем неосвещенном офисе. Он постоянно был на связи с Ка Седовичем. Бертиль перебирал в голове разные сценарии. Первым и самым отчаянным было просто-напросто заблокировать машину Ольсетер и силой отобрать пакет. Что означало нападение среди бела дня на высокопоставленного полицейского и влекло за собой значительные риски. Вторым было проследить, куда она направится. Вдруг домой? Тогда можно ворваться в дом и забрать пакет. С гораздо меньшими рисками. Согласно третьему сценарию, она поедет прямо в участок. Что будет катастрофой. Но, к сожалению, самым вероятным развитием событий.
В кухне Оливии воцарилась тишина. Стилтону казалось, что голова превратилась в барабан. На поверхность выплыли ошеломительные сведения. Для Стилтона. Спустя все эти годы. Оливия взглянула на Аббаса.
— Значит, Нильс Вент был отцом ребенка Аделиты?
— Да.
— Вы что-нибудь еще узнали о ней? От этого Боскеса?
— Да.
Аббас снова расстегнул куртку и достал небольшое меню из самолета.
— Я запомнил, что он сказал, и в самолете записал это…
Эль Фасси начал читать с бумажки, которую держал в руке:
— «Очень красивая. Родом из Плайя-дель-Кармен в Мексике. Родственница знаменитого художника. Сама занималась…»
Аббас умолк.
— Чем?
— Не вижу, что я написал; наверное, попал в воздушную яму… А! Гобеленами!.. «Она ткала красивые гобелены. В Маль-Паисе ее любили. Любила Дана Нильсона». Вот примерно так.
— Где они познакомились?
— Думаю, что в Плайя-дель-Кармен, а потом переехали в Коста-Рику, чтобы вместе начать новую жизнь. Как выразился Боскес.
— И это случилось в середине восьмидесятых? — поинтересовалась Оливия.
— Да, а потом она забеременела.
— И поехала на Нордкостер, где была убита, — сказал Стилтон.
— Кем? И почему? — спросил Аббас.
— Возможно, Бертилем Магнуссоном, — ответил Стилтон. — Вент же написал, что он есть на этой кассете; к тому же он тоже владеет дачей на Нордкостере.
— А она у него тогда уже была?
— Да, — среагировала Оливия. Она вспомнила, что рассказывала Бетти Нурдеман.
— Тогда проваливается твоя теория относительно Джеки, — заключил Стилтон.