Primavera Florence
Шрифт:
«Включи новости», – гласило одно из сообщений.
Этого было достаточно – Герберт практически сразу догадался о том, что произошло. Предустановленный на телефон новостной агрегатор не стал церемониться и отобразил выделенный ярким цветом заголовок «Eva Morocco мертва? Пожар в агентстве „Касабланка“». Подзаголовок гласил следующее: «Случившийся вечером пожар в элитном бизнес-центре унёс жизнь трёх человек. Причины возникновения возгорания устанавливаются». Далее следовала фотография пылающего офисного здания; судя по тому, сколь сильно оно было охвачено пламенем, сделана она была минут через десять после того, как Герберт убежал. Он быстро просмотрел первые несколько абзацев и прокрутил страницу до следующего изображения, на котором располагались лица погибших. Двух из них уже успели опознать – это были сотрудники агентства «Касабланка», продюсер и его помощница. Третье лицо было специально размыто, тело ещё не удалось опознать, но были приведены общие сведения о погибшей. Это была девушка в возрасте около двадцати лет. Учитывая,
«У него там была встреча с этой их девчонкой, он сказал мне, что задержится допоздна. Я просила его поработать из дома, но он отказался, сказал, что они планируют что-то особенное. Он явно не это имел в виду…»
Никаких заявлений от агентства пока не было. Похожие статьи были размещены и на других сайтах. Если бы Ева была жива, в интересах агентства, вероятно, было бы опровергнуть эти заявления настолько быстро, насколько это возможно. Оставалось только гадать о том, почему сотрудники «Касабланки» никоим образом не пытались прояснить ситуацию, которая усугублялась с каждым часом, не в последнюю очередь из-за любви среднестатистического фаната к поспешным выводам. На всех форумах поклонники уже похоронили Еву и планировали прощальную церемонию.
Разнообразные спекулятивные материалы продолжали появляться до самого вечера. Герберт написал одному своему знакомому следователю, который тоже был большим поклонником Primavera Florence, но у него пока не было никакой новой информации.
Становилось довольно жутко, поскольку, хоть Герберт и застал это событие совершенно случайно, какой-то голос внутри продолжал убеждать его, что он каким-то образом причастен к произошедшему. Он вспомнил про вчерашнее сообщение от менеджера Джейн и хотел было ещё раз проверить адрес, на тот случай, если он вчера его всё же перепутал, но в переписках этого диалога почему-то не оказалось. Несмотря на это, Герберт решил по крайней мере восстановить свою историю перемещений в навигаторе и снова доехать до бизнес-центра.
Всего через полчаса он уже сидел в вагоне метро, мчавшемся по подземным тоннелям со скоростью в сто километров в час. Вагон был полупустой: кроме десятка студентов и нескольких пенсионеров, в нём никого не было. Поезд остановился на одной из промежуточных станций, и в вагон зашла полная молодая девушка в ярком костюме. На груди у неё висела табличка с её кодом в MetaWorld, на поясе с обеих сторон были прицеплены портативные колонки. Заиграла бодрая мелодия, девушка, закрыв глаза, начала постукивать ногой в такт, готовясь начать петь.
Инструментальное вступление подходило к концу, когда тронувшийся в путь поезд резко затормозил перед регулировочным светофором. Вагон сильно тряхнуло, и девушка, вместе с сумками остальных пассажиров, упала на залитый кофе пол. Все бросились поднимать свои вещи, не обращая внимания на упавшую. Герберт встал со своего сиденья и помог ей подняться.
– Всё в порядке?
– Да, спасибо, – ответила она, поправляя детали костюма.
Поезд медленно начал двигаться, девушка включила музыку заново и начала петь. Вокальные данные у неё определённо были, но голосу не хватало уверенности, а текст песни вылетал из головы в тот же миг, что и попадал в неё. С тех пор как активность в MetaWorld превратилась в полноценный бизнес, обычным людям стало очень тяжело соперничать с профессиональными продюсерскими командами. Время в сутках у каждого человека было ограничено, и потому борьба за свободные часы пользователей велась с исключительной жёсткостью. Никто не хотел упускать ни мгновения их внимания. На что оставалось надеяться девушкам вроде этой, кроме как на чудо? Да и то, единственное чудо, которое могло бы ей помочь, – оставшийся без проекта состоятельный продюсер, ехавший в том же вагоне. Но к сожалению, ни в этом, ни в каком-либо другом вагоне его не было, поскольку эта социальная страта в метро, как правило, не заходила. На девушку, по большому счёту, практически никто не обращал внимания. Подобные выступления не были редкостью, но об их эффективности и говорить было нечего. Герберт переписал Meta-код девушки и зашёл в её пространство с телефона – всего 37 подписчиков. Она регулярно выступала там со своими песнями, но, судя по истории посещений, кроме близких друзей, никто не заходил её поддержать.
Песня подошла к концу в самый раз к очередной остановке, на которую Герберт как раз и направлялся. Он быстро преодолел причудливые лабиринты метрополитена и через пару минут выбрался на поверхность, открыв своему взору бесконечное синее небо, усеянное яркими звёздами. От метро до бизнес-центра было довольно далеко, все тротуары были забиты людьми, возвращающимися с работы. Герберт шёл мимо неказистых офисных зданий с маленькими квадратными окнами и множеством входов со сбивчивой нумерацией, мимо высотных зданий и маленьких забегаловок, промышлявших в основном продажей небольшого ассортимента блюд навынос и разнообразных кофейных напитков, становившихся с каждым годом всё дороже. Мимо проносились молодые ребята на роликах и велосипедах – из всех людей в подобных районах хорошее настроение на лицах проявлялось только у стажёров и начинающих специалистов, пока ещё не разочаровавшихся в своей профессии, межличностных отношениях и трудовой философии. Большинство из них верило, что уже очень скоро их жизнь начнёт преображаться с огромной скоростью, что они будут преодолевать одну ступень карьерной лестницы за другой, стремясь куда-то туда, наверх, где всех ждут и всем уготовано тёплое местечко. За одной стажировкой шла другая, за той ещё одна. Менялись команды, задачи и цвет рабочего стола, но неизменным оставалось отношение руководства, пытавшегося выжать из своих подчинённых всё до последней капли. Оставалось не так много сфер, в которых человек мог заставить себя уважать, всё сводилось к тупой погоне за метриками и вниманием менеджмента. С годами энергичность проходила, принимались правила игры и исчезало ощущение диссонанса, становилось понятно, что всё это – форма некоего неосязаемого ритуала, призванного создать новый образ мира, в котором роль каждого отдельного элемента сведена к роли песчинки на бесконечном золотом пляже. Но пока иллюзия ещё сохраняла свои основные черты, молодёжь вносила ощущение жизни в забитые умертвиями от подвала до крыши офисные некрополисы.
Бизнес-центр располагался на месте бывшего лесопарка, о существовании которого напоминали только редкие деревья, заключённые в бетонные объятия. Под одним из таких деревьев стоял небольшой стол, за которым два офисных служащих играли в го. Повсюду сновали небольшие автомобили клининг-сервисов с характерным оформление корпусов. Стоимость уборки одного офисного здания составляла такие безумные суммы, что в какой-то момент ряд компаний просто стал дописывать в контрактах сотрудников обязанность еженедельной уборки в своих кабинетах по окончании рабочего дня. Мама Герберта как раз работала в одной из таких компаний и часто рассказывала всякие истории о том, что творится за закрытыми дверьми этих муравейников. Один из владельцев крупной консалтинговой фирмы решил пригласить всех своих подружек, знакомство с которыми произошло по известной схеме, провести праздник вместе с ним, подготовив не только гастрономическую, но и культурную программу, предложив своим пассиям раскрыть художественные навыки на огромных холстах, вывешенных на стенах пентхауса. Известно, что алкоголь особенно ярко раскрывает талант и артистизм, позволяя преодолевать границы возможного. Все границы были преодолены, и наутро сотрудники компании обнаружили, что подруги владельца компании не стали ограничиваться предложенными им холстами и воплотили ярчайшие образы на стенах, полах, стульях и столах абсолютно всех этажей здания. В силу острой нехватки кистей, яркие краски наносились на поверхности с помощью ладоней, ступней и ягодиц, оставлявших характерные отпечатки. Несмотря на невиданную ранее свободу творчества, плохой уровень подготовки не позволил девушкам изобразить что-либо стоящее в художественном плане, но зато удалось родить на этот свет один из самых дорогостоящих клининг-контрактов.
Прошло порядка получаса, прежде чем Герберт добрался до нужного адреса. В воздухе до сих пор стоял запах гари, здание было огорожено и обнесено яркой светящейся лентой. Снаружи стояло несколько полицейских автомобилей, по территории здания ходили люди в штатском, занимавшиеся выяснением причины возгорания. Вокруг всего этого стояла огромная толпа молодёжи с венками и фонарикам, состоявшая в основном из девушек лет четырнадцати – шестнадцати и небольшого количества парней, которые, по всей видимости, пришли сюда вместе со своими подругами. Повсюду виднелась фирменная атрибутика Евы – разноцветные футболки, сумки с голографическими нашивками, головные уборы со значками и прочие мелочи. Несколько особенно юных девчонок плакали навзрыд, подруги пытались успокоить их, но всё было безуспешно. Площадь здания была довольно большой, поэтому работы у следователей было и так по горло, но то и дело кто-нибудь из особо преданных фанатов пытался прорваться на огороженную территорию, и его приходилось ловить, выпроваживать на улицу и оформлять протокол.
Со стороны проезжей части раздался резкий гудок, толпа расступилась, и показалось ещё две полицейские машины, вызванные в качестве подкрепления для наведения порядка. Один из автомобилей перегородил вход на задний двор, а второй остановился у главного крыльца. Смотреть здесь было не на что. У нескольких девушек опять началась истерика, а один парень бросился требовать у прибывших полицейских какую-то информацию. Герберт не перепутал вчера адрес. Оттого, что он продолжал из последних сил сомневаться в этом простом факте, реальность измениться не могла. Голос сомнения начал потихоньку угасать, но сознанию не могло быть позволено остаться в покое. Из бесконечно глубокой темноты послышался другой, уже знакомый голос, пытавшийся убедить Герберта в том, что он имеет какое-то отношение. Нет, этого ему было мало, он жаждал абсолюта. Не невольного свидетельствования, не случайного участия, а полной и бесспорной ответственности за произошедшее. Ведь ему вовсе ничего не мешало осуществить это злодеяние. Более того, не желал ли он этого в глубине души?
Герберт встряхнулся, с трудом отогнал тревожные мысли и зашагал обратно в сторону метро.
На скамейке у станции сидела та самая девушка, выступавшая часом ранее в вагоне поезда. Вид у неё был довольно понурый, она смотрела стеклянными глазами вдаль перед собой, лишь изредка моргая и поправляя волосы, то и дело заносимые ветром ей в лицо.
– Тяжёлый день?
Она отреагировала не сразу, а когда всё же заметила Герберта, то дала понять, что не расслышала вопрос.
– Тяжёлый денёк выдался?