Прими день грядущий
Шрифт:
– Наверное, я все-таки пойду, Мария, – не выдержал Кумз; он повернулся, чтобы еще раз посмотреть на индианку. – Черт возьми, а ты храбрая женщина, – с уважением добавил мужчина.
Она с улыбкой отвернулась и заметила бегущую к ней маленькую фигурку.
– Мария! Мария! – Гедеон Паркер бросился в объятия своей тетушки. – Ты вернулась! А мисс Нелли говорила, что ты больше никогда не приедешь!
Мария крепко прижала к себе мальчика, усмехнулась, заметив, как он поморщился от запаха медвежьего жира и пепла, которыми
Держа Марию за руку, Гедеон со счастливым видом скакал рядом:
– Где же ты была? Почему на тебе эта одежда?
– Я жила в индейской земле, с людьми моего отца.
Глаза Гедеона удивленно расширились:
– Правда?
Сначала мальчик переживал из-за того, что Мария снова вернется к шони, но когда девушка заверила его, что навсегда останется в Лексингтоне, потребовал подробно рассказать о своих приключениях.
Мария с грустью отметила про себя, что Гедеон совершенно ничего не помнит об индейцах. Хотя он и родился шони, но рос истинным американцем.
Стараясь не обращать внимания на страшную усталость, девушка терпеливо поведала Гедеону о всех приключениях.
– А что ты делаешь в городе? – наконец поинтересовалась она. – Сейчас ужасно холодно, и скоро совсем стемнеет.
– Мисс Нелли послала меня в аптеку МакКала за тоником. Пойдем со мной, Мария.
Эндрю МакКала недовольно ворчал по поводу того, что приходится готовить смесь в столь поздний час, с отвращением поглядывая на грязный, поношенный индейский наряд посетительницы.
– Я думаю, пора забыть, что ты – индианка, когда находишься в обществе приличных людей, – безжалостно выговаривал он девушке. – Тем более, что мистер Брэдфорд не устает возносить тебе хвалу за те статьи, что ты написала для его газеты.
Мария чувствовала себя слишком усталой, чтобы обижаться на МакКала. Она молча взяла пакет, передала Гедеону и вышла из аптеки. Уже совсем стемнело, над головой сияли звезды, воздух был чист и холоден.
Гедеон радостно бежал по улице, а Мария шла за ним, погруженная в свои невеселые мысли. Люди типа аптекаря теперь будут частью жизни, которую она для себя выбрала. Ей придется научиться смотреть им в глаза…
Неожиданно для Марии в нескольких футах от нее яркая оранжевая искра описала в воздухе дугу, оставив после себя след дыма. Мария остановилась, с любопытством рассматривая дом на правой стороне улицы. Это был один из самых красивых, увитых плющом особняков около колледжа. Из ярко освещенных окон в холодный воздух лились звуки музыки.
Куривший на крыльце сигару мужчина задумчиво провел рукой по волосам таким до боли знакомым жестом, что Мария на миг задохнулась.
– Беги домой, – торопливо прошептала она Гедеону. – Я приду позже.
Мальчик пожал плечами и, улыбнувшись, побежал на Уотер-стрит.
Мария медленно подошла к чугунной витой ограде в конце дорожки и глубоко вздохнула:
– Люк, Люк, это я, Мария.
Мужчина, освещенный желтыми окнами, напрягся, услышав ее голос. Распахнув ворота, Мария бросилась по дорожке к крыльцу и прижалась к Люку. Правда, это была не та встреча, о которой она мечтала: эта кожаная одежда, косы, грязь и усталость после многих недель пути… Но сейчас ей все было безразлично, все, кроме Люка.
– Я вернулась, Люк, – тихо прошептала девушка. Однако Люк не обнял ее, а гневно отстранил от себя:
– Чего ты от меня хочешь?
– Люк, пожалуйста, выслушай меня. Пойми, я должна была остаться в деревне, притворившись, что действительно хочу этого. Если бы я отказалась, Пукиншво, старый вождь, удержал бы меня силой.
– Ты прогнала меня, – схватив Марию за плечи, прохрипел Люк. – Черт возьми, я открыл тебе душу, а ты прогнала меня!
– Я не знала, что еще можно сделать. Мне пришлось лгать…
– Похоже, ты преуспела в этом.
Девушка яростно покачала головой:
– Я лишь обманула тебя, что хочу остаться у шони. Люк, ну почему ты не можешь мне поверить?
– Надо было все объяснить мне, – тяжело вздохнул Люк.
– Я не могла этого сделать. Ты был тяжело ранен и не выдержал бы еще одного боя. Я осталась, потому что боялась за тебя, – Мария твердо выдержала его полный ярости взгляд и продолжила: – А вернулась потому, что люблю тебя.
В холодном воздухе повисло напряженное молчание. Потом Люк вздохнул и нетерпеливо прижал ее к себе, нежно гладя руками плечи девушки. Под щекой Марии шуршала накрахмаленная рубашка. Она стояла, боясь пошевелиться, и вдыхала такой родной запах любимого.
– Моя милая глупая женщина, – наконец проворчал Люк. – Ты не понимаешь, что сделала со мной, когда заявила, что хочешь остаться.
Мария кивнула:
– Да, да, я знаю, потому что чувствовала то же самое.
– Господи, ты ведь могла погибнуть по дороге сюда.
– Я знаю, но я не хотела жить без тебя.
Люк приник к губам Марии, затем с радостным воплем начал кружить девушку. Опустив на землю, он взял ее за руку и повел к дому.
– Что ты делаешь, Люк?
Люк усмехнулся:
– Здесь празднуют помолвку. Мы дадим семье еще один повод для веселья.
– Твоей семье? Нет, Люк! Посмотри, как я одета!
Не слушая Марию, Люк распахнул дверь и ввел ее в небольшой, но очень красивый вестибюль, в котором стоял запах лака, лампового масла и дорогих кушаний. Девушка отчаянно сопротивлялась, чувствуя себя в этом доме совершенно не к месту. Однако, сияя радостной улыбкой, Люк уже ввел ее в гостиную.
Маленький оркестр, составленный из университетских студентов, продолжал играть, но танцующие остановились и повернулись к Люку и незваной гостье. К сыну торопливо подошли Рурк и Женевьева, испуганные и взволнованные.