Примкнуть штыки!
Шрифт:
Этот разговор Воронцов слышал. В тот день он дневалил, скучал в опустевшей палатке и ждал, когда рота вернётся с занятий. А ротный с Гавриловым стояли на улице, и через тонкую стенку палатки разговор их был слышен довольно хорошо.
– Ну что, сержант, прошёл обряд очищения? – и помкомвзвода добродушно засмеялся. – Ну, ничего-ничего…
На плече у Гаврилова висели два ремня, а из-под мышки торчали короткие автоматные стволы с высокими намушниками. Шинель на нём была расстёгнута, и на гимнастёрке поблёскивала медаль «За отвагу».
– Да вот… Голову ломит. Заболел, что ли? Как обручами… Первый раз такое.
– Эта болезнь, сержант, у всех по первости бывает. Это
Воронцов поднял винтовку, смахнул с затвора налипший снег, отряхнул полы шинели, внимательно осмотрел их.
– Возьми-ка, воин, трофей. – И Гаврилов потянул с плеча ремень одного из автоматов.
– Зачем? У меня винтовка есть.
– Винтовка… Винтовка и у меня есть. Да только этот чёрт рогатый в ближнем бою поудобнее и понадёжнее. Это я тебе точно говорю. Так что бери. У твоего крестника забрал. А то там уже десант пошёл березняк прочёсывать… Ребята ловкие. Воевать уже научились. Ранцы сразу собрали. Жратва на войне – первое дело.
Воронцов взял в руки холодный чётный автомат, посмотрел в прорезь прицела.
Вот и овладел он оружием поверженного врага. Не это ли всегда, в истории всех войн, и считалось высшей доблестью победителя?
– Вот только, сержант, патронов маловато. Один рожок. Ты бей короткими очередями. И учти, дальше чем на сто метров он бесполезен. Но в ближнем бою эта игрушка незаменима. А патроны десантники собрали. Ничего, добудешь и патронов. Сейчас вперёд пойдём. Так что знай, не зевай.
– Спасибо тебе, Гаврилов.
Помкомвзвода достал из кармана шинели трофейную стеклянную фляжку, вытащил зубами пробку и протянул Воронцову:
– На-ка, хлебни. Восстанови силы. Да и с почином тебя.
– Что это?
– Шнапс. Не очень крепкий. Но ничего, натощак и за первач сойдёт. Продезинфицируй кишку. Там у человека страх хоронится.
Воронцов сделал несколько глотков. Водка обожгла горло и теплом полилась внутрь. Состояние беспомощности постепенно проходило.
– А правда, хорошо.
– Г-га! – зарычал Гаврилов. Похоже, это настолько позабавило его, что он и сам запрокинул голову и шумно, с бульканьем, влил в себя некоторое количество шнапса. Затем потряс фляжку, там ещё плескалось. – Ладно, ещё пригодится. Рану залить или ещё что…
– Спасибо, Гаврилов. Я вижу, тебе здесь больше нравится, чем в училище.
– Ха! Сравнил! – Помкомвзвода засмеялся, блестя глазами. – Крепись, браток. Сухарь хочешь? Мы им сейчас, в этой деревне, горячего сала под шкуру зальём. Они встречных атак не любят.
Однако фронтальной атакой, широкой правильной цепью, как предполагалось вначале, брать населённый пункт они всё же не решились. На внезапность рассчитывать было уже нельзя. Этот резерв был уже исчерпан.
Старчак выслал вперёд группу десантников. Разведчики пробрались в село, сняли боевое охранение, ещё не успевшее окопаться вокруг церкви, и пулемётчика, засевшего на колокольне и контролировавшего огнём скорострельного МГ-34 не только подступы к селу, но и участок шоссе. Вместе с разведчиками, перешагивая через истерзанные пулями и ножами тела немцев, поднялся офицер-артиллерист. В бинокль он сразу определил цели для батарей: несколько танков, тщательно замаскированных у шоссе северо-западнее села, одиночное противотанковое орудие, поставленное на прямую наводку, пулемётные расчёты, несколько миномётов на скрытых позициях за колхозной
Но курсанты и десантники опередили их.
Из книги генерал-майора авиации Героя Советского Союза Георгия Нефёдовича Захарова «Я – истребитель»:
«…Я вылетел в Двоевку с полевого аэродрома Тёмкино, где сидел один из бомбардировочных полков. Набрав высоту, заметил ХШ-126. Немец шёл в сторону Юхнова, над дорогой Юхнов – Медынь. Мне показалось странным, что немецкий разведчик идёт в том направлении – по моим данным, там должны были находиться наши войска. Забираться в сторону Медыни ХШ-126 раньше не решались. Тогда я пошёл за немцем и вдруг увидел, что дорога запружена танками и автомашинами. Поведение немца, который безбоязненно и нахально кружил над танками на небольшой высоте, меня удивило: ведь танки шли под красными флагами. Невольно подумал сначала, что танкисты, очевидно, не знают силуэтов немецких разведчиков и потому не стреляют по «хеншелю». Если бы они поняли, что обнаружены, то, конечно, попытались бы сбить этот самолёт. Но я уже настигал его, деться немцу всё равно было некуда. А танкисты высовывались из люков и, глядя в небо, приветливо махали руками. Я понял, что они видят мой И-16. Круто спикировал. ХШ-126 завертелся было, да поздно: я уже всадил в него несколько очередей с большим энтузиазмом.
Смущала танковая колонна. С самого начала войны не видел таких мощных колонн с красными флагами. Едва ХШ-126 упал в придорожный лес, внезапно все танки открыли по мне бешеный огонь! Я был ошарашен. Рискуя быть сбитым, снизился до бреющего полёта и прошёл над самой колонной. Что же увидел? На красных полотнищах явственно просматривались чёрные свастики…
Никогда раньше я не знал, что у фашистов есть алые флаги. Тут же понял, в чём заключается странность, которую почувствовал при встрече с такой мощной колонной, но не дал себе труда в первый момент разобраться в своих ощущениях. Дело в том, что пушки танков смотрели на восток.
Это было в первых числах октября, когда враг прорвал фронт…»
Из книги Д.В. Панкова и Д.Д. Панкова «Подвиг подольских курсантов»:
«Как показали пленные, перед курсантами находились части 57-го моторизованного корпуса генерала танковых войск Кунтцена (начальник штаба – подполковник Фагнор). Корпус участвовал в войне с первых часов нападения фашистской Германии на Советский Союз. Уже в директиве по плану “Барбаросса” на сосредоточение и развёртывание 4-й танковой группы 47-му корпусу предписывалось перейти границу на участке Неман от Друскининкай до Меркине. В конце сентября от вёл бои на Валдайской возвышенности».
Из книги генерала танковых войск вермахта, осенью 1941 года командующего 2-й танковой группой, а затем армией группы армий «Центр» Гейнца Гудериана «Воспоминания солдата»:
«По мнению главного командования сухопутных войск, создавшаяся выгодная обстановка благоприятствовала дальнейшему развёртыванию операции в направлении на Москву. Германское командование хотело помешать русским ещё раз создать западнее Москвы глубоко эшелонированную линию обороны. Главное командование сухопутных войск носилось с идеей, чтобы 2-я танковая армия продвинулась через Тулу до рубежа Оки между Коломной и Серпуховом. Во всяком случае, это была очень далёкая цель! В соответствии с этой же идеей 3-я танковая группа должна была обойти Москву с севера. Этот план главнокомандующего сухопутными войсками встретил полную поддержку со стороны командования группы армий “Центр”.