Принц Галлии
Шрифт:
Филипп и Изабелла отошли в противоположный конец зала, подальше от обеих компаний, и устроились в мягких креслах, немного повернутых друг к другу. На какое-то мгновение их колени соприкоснулись, и Изабелла с такой поспешностью отдернула ногу, будто до боли обожглась. Ее щеки вспыхнули ярким румянцем, и Филипп с некоторым самодовольством отметил, что смутилась она вовсе не из страха оказаться в неловком положении — ведь их ноги надежно укрывал от посторонних глаз стоявший перед ними невысокий столик.
— Кузина, — первым заговорил он. —
— Я сделала то, что сочла нужным сделать, — просто ответила Изабелла. — Не больше, но и не меньше.
— И все же позвольте мне считать себя вашим должником.
Она кротко улыбнулась, а в ее глазах зажглись лукавые искорки.
— Вы не очень обидитесь, если я не позволю?
— Но почему? — удивился Филипп.
— Честно говоря, я боюсь быть вашим кредитором, дорогой кузен. Насколько мне известно, у вас довольно своеобразное понимание долга перед дамой, к тому же вы, как и Господь Бог, привыкли воздавать сторицей. Поэтому я сразу списываю ваш долг и сжигаю все ваши векселя.
Филипп тихо рассмеялся.
«По-моему, я влюбляюсь, — решил для себя он, желая отомстить Бланке за ее неуступчивость. — Какое очаровательное дитя!.. Гм, дитя то дитя, да почти на три года старше меня».
Он нежно поцеловал ее руку и в то же мгновение почувствовал на себе хмурый взгляд своего тезки, графа де Пуатье.
— Ну вот, — сокрушенно констатировала Изабелла. — Так у нас с мужем всегда: когда он смеется — я невеселая, мне весело — он бычится.
— Искренне вам сочувствую. Боюсь, вы ставите себя под удар, продолжая оставаться в моем обществе.
Изабелла мило тряхнула своей белокурой головкой.
— Ваши опасения напрасны, кузен. Я уже поставила себя под удар, когда вмешалась в вашу ссору с кузенами Тибальдом и Педро. Дальше хуже не будет. Теперь не имеет принципиального значения, сколько времени я проведу с вами наедине — четверть часа или четыре часа.
— Или всю ночь? — вкрадчиво поинтересовался Филипп.
— Или всю ночь, — повторила она с утвердительной интонацией. — Это ничего не изменит. Все равно завтра меня ожидает бурная сцена ревности.
— Гм… И на каком основании?
— Да ни на каком. Просто чуть ли не с самого первого дня нашего пребывания в Памплоне мой муж вбил себе в голову, что мы с вами тайком, как он выражается, крутим шуры-муры.
— Стало быть, у нас роман? А я не знал.
— Зато мой муж в этом уверен. А после того, как в этой ссоре я приняла вашу сторону, его уверенность наверняка переросла в убеждение.
— Ну, коли так, — произнес Филипп, устремив на нее нежный взгляд, — то что мешает нам подтвердить его убеждение? Ведь, как вы сами сказали, хуже все равно не будет.
Щеки Изабеллы вновь порозовели. Она потупила глаза и в замешательстве принялась перебирать тонкими пальцами оборки своего платья.
— Это следует понимать так, что вы меня соблазняете?
— Помилуй
— Я?!
— Ну да. Ведь наш разговор вели вы, а я лишь пассивно поддерживал его. И именно вы спровоцировали меня на это предложение.
Изабелла еще больше смутилась.
— Поверьте, кузен, я ни о чем таком и не думала.
Филипп внимательно посмотрел ей в глаза:
— Вижу, вы не лукавите.
— Я же говорю, что вы ошибаетесь.
— Э нет, кузина, все не так просто. Может, сознательно вы не собирались провоцировать меня, но где-то в глубине души вам очень хотелось, чтобы я предложил вам свою любовь.
— Любовь? — произнесла вконец обескураженная Изабелла. — А вам не кажется, что вы слишком вольно трактуете это слово? Любовью нельзя разбрасываться направо и налево. Но вы, похоже, говорите о любви всем женщинам, которых хотите соблазнить.
— Вы рассуждаете точно так же, как Бланка, — с недовольным вздохом заметил Филипп.
Изабелла усмехнулась:
— То-то я и гляжу, что слишком уж близко к сердцу вы приняли пошлые остроты Маргариты и Фернандо. У меня сразу возникло подозрение, что вы ушли от кузины Бланки не солоно хлебавши, и потому были так взвинчены.
Теперь пришла очередь краснеть Филиппу. Однако он быстро совладал с собой и отпарировал:
— Если вы так проницательны, принцесса, то, может, скажете, почему кузен Эрик Датский смотрит на меня с таким видом, будто я сейчас отбиваю у него невесту. Кажется, он безнадежно влюблен в одну известную нам обоим даму, которая явно не спешит отвечать ему взаимностью.
— Но ведь она замужем, — возразила Изабелла, впрочем, без особой убежденности.
— Ну и что? Это же не мешает ей заигрывать с Гамильтоном.
Изабелла недоуменно взглянула на него:
— О чем вы говорите, кузен?
Ее изумление было таким неподдельным, что Филипп растерялся.
— Неужели я ошибся? Почему-то я был уверен, что это по вашей просьбе кузен Эрик выхлопотал для барона приглашение в Кастель-Бланко.
— Да, по моей. Об этой услуге меня попросила кузина Иверо. Сейчас она не в ладах с Маргаритой, недавно они крепко поссорились…
— Я знаю. Из-за ее брата.
— Вот именно. Поэтому Елена не хотела сама обращаться к Маргарите и попросила меня. Ну а я переадресовала эту просьбу кузену Эрику, который хорошо знает Гамильтона по балканской кампании.
— Понятно, — сказал Филипп, а после короткой паузы добавил: — И все же странно. Мне казалось, что кузина Елена всерьез увлечена Гастоном д’Альбре.
Изабелла пренебрежительно фыркнула:
— Да бросьте вы, в самом деле! Если Елена кем и увлечена, так это своим братом. А что касается Гастона д’Альбре, то разве можно принимать его всерьез, когда он сам несерьезный? Вы уж простите за прямоту, но у меня сложилось весьма неприглядное мнение о вашем друге. Он груб, до крайности пошл, настырен, к тому же похотлив, как мартовский кот.