Принц Галлии
Шрифт:
— Весьма похвально, — ворчливо промолвил Гастон. — И если не секрет, можно полюбопытствовать, чт'o эта свинюка намерена делать дальше?
— Она собиралась стеречь покои принцессы Маргариты и поймать преступника на горячем.
— Так чего же ты здесь развалился? — раздраженно произнес Филипп. — Валяй, сторожи, подстерегай!
— Вчера я еще сторожил, — невозмутимо ответил Шатофьер. — Мы, кстати, вдвоем охраняли принцессу — я снаружи, а ты в ее спальне.
Филипп пристально поглядел на Эрнана:
— Вот что я тебе скажу, дружище. Не знай я тебя так хорошо, как знаю, то, право слово, подумал бы, что
— Скажешь еще! Все, что я хотел, так это разоблачить злоумышленников.
— А разве подслушанного тобой разговора недостаточно? Почему ты не пришел тогда ко мне… ну, если не ко мне, то к Маргарите или к ее отцу, и…
— И сделал бы самый обыкновенный донос, — с неподдельным возмущением перебил его Эрнан. — Подобно лакею, случайно подслушавшему барский разговор. Ну, нетушки, я не доносчик! Я не хотел, чтобы злоумышленников судили, основываясь лишь на моих словах. Я позволил им подготовить злодеяние, тем временем собрал улики, узнал имена сообщников… Между прочим, о сообщниках. Один из них, брат Гаспар, бывший доминиканец, некогда служил в королевском казначействе, затем его уличили в подделке подписей и печатей, он едва не лишился головы и был приговорен к пожизненному заключению, но спустя полтора года, ровно две недели назад, его освободили под ручательство графа Бискайского.
— Черт! — выругался Филипп.
— То-то и оно. И теперь, на предстоящем допросе этот подделыватель документов расскажет очень много интересного, чего не смог бы рассказать на позапрошлой неделе. Думаю, он состряпал парочку писем или что-то вроде того, призванное скомпрометировать некую особу, предположительно барона Гамильтона. Эти письма либо будут подброшены графом Бискайским где-то среди бумаг принцессы в королевском дворце, либо будут в кармане у Рикарда Иверо, когда он пойдет на дело.
— А если он уже пошел на дело? — встревоженно спросил Гастон.
— Исключено. Сегодня ночью госпожа Маргарита может спать спокойно. Покушение состоится завтра.
— Ты уверен?
— Абсолютно. Во-первых, Рикард Иверо сейчас пьян, как бревно…
— Бревно не пьет вино, — заметил Гастон.
— Зато люди подчас напиваются до такой степени, что превращаются в бесчувственные бревна. Я напоил его именно до такого состояния. Это во-первых. А во-вторых, Рикард Иверо сам признался мне, что покушение назначено на завтра. Когда я увидел, что он теряет над собой контроль, то завел с ним разговор о Маргарите. Виконт сразу же начал плакаться мне в жилетку, твердил, какая она жестокая, бессердечная, извращенная. Потом бухнул что-то о плахе, потом о топоре и по секрету сообщил, что завтра ночью произойдет такое, что заставит нас содрогнуться от ужаса. После этого он вырубился окончательно.
— Понятно, — сказал Филипп, чуть поостыв. — Но все же…
— Не беспокойся. На всякий случай я поставил Жакомо сторожить покои принцессы. Он спрятался в нише под лестницей и до самого утра глаз не будет спускать с ее двери. Так что и сегодня она в полной безопасности.
— И на том спасибо, — снова проворчал Гастон. — Успокоил…
— А я вот одного не понимаю, — отозвался Симон. — Причем здесь топор, о котором говорил виконт Иверо? Он что, собирается зарубить принцессу?
Д’Альбре устремил на своего зятя такой взгляд, как будто
— И за кого я только выдал мою единственную сестру! — удрученно пробормотал он.
— Любого преступника не покидает мысль о наказании, — снизошел до объяснения Филипп. — Это становится его навязчивой идеей. Поэтому Рикард Иверо и сболтнул о плахе с топором. Он прекрасно понимает, какое наказание ждет его в случае изобличения… гм… возможно.
— Что значит твое «возможно»? — оживился Эрнан.
Филипп чуть помешкал, потом вздохнул:
— Ладно, расскажу. Только воздержись от комментариев, Гастон, прошу тебя наперед… Как вы уже знаете от Эрнана, вчера я провел ночь с Маргаритой. Но это получилось неумышленно; поначалу она просто хотела излить мне душу…
— Видать, излияние получилось на славу, — заметил Гастон. — Хотел бы и я…
— Прекрати, Гастон! — рявкнул Эрнан. — Тебя же по-хорошему просят заткнуться. Еще одно слово, и я надаю тебе по лбу. Продолжай, Филипп.
— Поэтому я не стану пересказывать весь наш разговор, а лишь вкратце сообщу то, что имеет отношение к делу. Итак, первое. Маргарита решила выйти замуж за графа Шампанского…
— Искренне ему сочувствую, — вставил Гастон и тут же получил от Шатофьера обещанный щелчок.
— Однако, — продолжал Филипп, — любит-то она своего кузена Иверо.
— Да что ты говоришь! — это уже не сдержался Эрнан. Он не обратил никакого внимания на щелчок, который не замедлил вернуть ему Гастон. — Она все еще любит его?
— Ладно, скажем иначе: он ей очень дорог. Но если вы хотите знать мое мнение, то после вчерашнего разговора с Маргаритой я убежден, что она в самом деле любит его и страстно желает помириться с ним. Однако он отвергает любые компромиссы и твердо настаивает на браке.
— Ничего не понимаю, — пожал плечами Симон. — Если она любит виконта Иверо, почему выходит за графа Шампанского?
— Я тоже не понимаю, — признался Филипп. — Поступки женщин зачастую не поддаются логическому объяснению. Поэтому я не уверен, что Рикарда Иверо ждет казнь или тюрьма.
— А что, по-твоему, брачное ложе? — осведомился Гастон.
— Не исключено. В конце концов, виконт не преступник, а сумасшедший. Он просто помешан на Маргарите, и граф Бискайский решил воспользоваться его безумием.
— Значит, ты думаешь, что принцесса может простить виконта Иверо?
— Такой исход вполне вероятен. Маргарита женщина парадоксальных решений. Узнав обо всем, она может без лишних разговоров вцепиться ему в горло, но может и броситься ему на шею, растроганная такой пылкой и безумной страстью, готовностью скорее убить ее, чем уступить кому-нибудь другому.
— Ты не шутишь?
— Отнюдь. Насколько я понял, Маргарита панически боится потерять Рикарда Иверо, но никогда не рассматривала эту перспективу всерьез. Даже попытку самоубийства она восприняла как обычный шантаж с его стороны. Однако в последние дни ее начали мучить дурные предчувствия, и вчерашний разговор со мной она затеяла в подспудной надежде, что я сумею убедить ее пересмотреть свое решение насчет замужества.
— То есть, она хотела, чтобы ты уговорил ее выйти за виконта?
— Вот именно. Но я не стал этого делать. Напротив, я приложил все усилия к тому, чтобы она не передумала.