Принц Галлии
Шрифт:
— Э, нет, кузина, — живо возразил Филипп. — Так не пойдет. Ведь это я должен извиняться за опоздание. — Он галантно поцеловал ее руку и почтительным кивком приветствовал остальных присутствующих. — Во всем виноват мой паж. Я сказал ему, что меня ни для кого нет, имея в виду моих придворных. Но он понял эти слова буквально и целых полчаса заговаривал зубы вашему посланнику, в то время как я беседовал с… мм… с одним из моих дворян — о чем я рассчитываю потолковать с вами несколько позже.
— Да, — кивнула Маргарита. — Об этом мы непременно поговорим — но чуть позже.
Филипп расположился в кресле Рикарда Иверо, первым делом отпил из кубка глоток вина и произнес:
— Направляясь к вам, я заметил на площади римские флаги и штандарты. Вы не знаете, с какой это стати? Неужели прибыл император?
— Нет, — ответила Маргарита. — Только консул Гай Орсини Калабрийский с известием о приближении императорского поезда. Самого Августа Юлия мы ожидаем к вечеру.
— Ах да, теперь вспомнил. Утром меня пытались разбудить по поручению отца, но спросонку я заявил, что и сотня консулов не помешают мне выспаться.
— Еще бы! — едко заметила Бланка. — Ведь вы так утомились.
Филипп озадаченно уставился на нее. Эти симптомы были ему хорошо знакомы. В дурном расположении духа Бланка становилась крайне язвительной, и горе было тому, кто в такие моменты подворачивался ей под горячую руку (вернее, острый язычок) да еще осмелится пререкаться с нею.
«Вот как! Вижу, ты очень привязана к Матильде…»
— Вы правы, кузина, — с готовностью согласился он, лишая Бланку повода для дальнейших злых острот. — Я в самом деле чувствовал себя уставшим, и даже приезд императора не заставил бы меня… Однако постойте! Если Август Юлий лично приезжает за своей невестой, то и венчание должно состояться сразу же после передачи.
Маргарита пожала плечами.
— Ясное дело! Ведь в противном случае итальянские ханжи-патриции лопнут от негодования: ах, какое вопиющее нарушение правил приличия! Венчание назначено на десятое число. На десятое сентября, разумеется…
— Очень существенное уточнение, — съязвила Бланка. — Не то кузен подумал бы, что на десятое декабря.
Маргарита бросила на нее быстрый взгляд и продолжала:
— Так вот, десятого сентября Август Юлий и Нора обвенчаются здесь, в Памплоне, а уже на следующее утро отправятся в Рим, где по их прибытии состоится коронация новой королевы Италии.
— Можно подумать, — вставила Бланка, — что до их прибытия.
— А можно подумать, — раздраженно ответила Маргарита, — что у тебя больше неприятностей, чем у меня, что я меньше твоего переживаю за Матильду, что в конце концов… Ведь это ребячество, кузина!
К удивлению Филиппа, Бланка не огрызалась и даже попросила прощения за несдержанность, хотя видно было, что она очень расстроена.
«Взрослеет», — отметил он с умилением отца, в один прекрасный день обнаружившего, что его дочь из нескладного подростка превратилась в очаровательную юную девушку.
После этого инцидента разговор за столом увял и лишь изредка молодые люди обменивались скупыми бессодержательными репликами. Когда подали десерт, Жоанна, не любившая сладкого, молча поднялась со своего места.
— Ты
— Пожалуй, да. Если я не ошибаюсь, у вас намечается разговор не для чужих ушей.
— А разве ты чужая? Оставайся. Мы люди простые, откровенные, нам нечего от тебя скрывать.
— Однако я пойду.
Маргарита небрежно передернула плечами.
— Воля твоя, сестренка. И пожалуйста — про Рикарда никому ни слова. Передай Александру, что если он станет болтать…
— Не надо угроз, Маргарита. Я просто попрошу его молчать. Меня он послушается.
— Вот и хорошо.
Проводив Жоанну взглядом, Маргарита повернулась к Филиппу:
— Представьте, кузен! Этот бешеный идиот…
— Сиречь виконт Иверо? — усмехнулся Филипп, по достоинству оценив такую оригинальную характеристику бывшего любовника принцессы. — И что же с ним приключилось?
— Он едва не покончил с собой.
— Да что вы говорите?!
— Так оно и было. Этой ночью он пытался выброситься с восточной башни, но его спас кузен Бискайский. Порой у Александра бывает бессонница — вот он и шатался ночью по дворцу и случайно забрел именно в эту башню. Жоанна рассказывала, что он спокойно сидел на парапете меж двух зубцов, как вдруг появился кузен Иверо и, точно лунатик, не видя ничего вокруг, направился к краю башни. К счастью, Александр вовремя сообразил, что происходит, и в последний момент помешал ему совершить эту глупость.
— Невеселая история, — констатировал Филипп и, как бы из праздного любопытства, поинтересовался: — А что могло толкнуть его к самоубийству?
— Наверное, долги, — смущенно ответила принцесса. — Так он сказал кузену Бискайскому.
— И вы верите в это?
— Ну… Он задолжал ростовщикам свыше восьмидесяти тысяч, — будто оправдываясь, сообщила Маргарита; щеки ее сделались пунцовыми.
— Восемьдесят тысяч?! — ошарашено произнес Филипп. — Ничего себе! Да ведь это в три или четыре раза превышает годовой доход графства Иверо. Как только он ухитрился растранжирить такую уйму денег?
— Мало ли как! Этот остолоп на все способен.
Бланка сокрушенно покачала головой:
— Ты бессердечная, кузина. На кого же, как не на тебя, потратил он эти деньги. На все эти роскошные и безумно дорогие подарки… — Она вздохнула. — Да разве в деньгах дело…
— Помолчи, Бланка! — вскипела Маргарита. — Мне и без твоих комментариев тошно.
— А меня тошнит от твоей черствости! — огрызнулась кастильская принцесса. — И от твоего самодурства. Такой закоренелой эгоистки, как ты, я еще не встречала. Ты любишь только себя, до других тебе нет дела. Ради тебя Рикард готов был на все, а ты… ты использовала его, забавлялась с ним, как с игрушкой, пока он тебе не надоел, а затем без сожаления вышвырнула прочь, едва лишь у тебя появился новый кумир. — Тут Бланка выстрелила в Филиппа глазами, и в ее взгляде тому почудилась ревность. — Тебе и в голову не приходило, что Рикард такой же человек, как и ты, и его боль не менее реальна, чем твоя. Если кто и виноват в том, что едва не случилось, так это ты со своей жестокостью.