Принц и нищенка
Шрифт:
Сергей кивнул. Он решил действовать осторожно, чтобы не всколыхнуть замутненное сознание Ромашки.
– Вы что, – спохватилась та, – ничего не поняли?
– А что я должен понимать?
– Мы боремся! – с жаром сказала Юлька. – Против засилья несправедливости! Против огульного глумления над простым народом…
– Простой народ, – уточнил Сергей, – это Зоя Терентьевна?
– Нет, она заслуженный, – объяснила Ромашка. – Это я образно.
Девушка тут же поднялась, прижимая к себе французскую булку. Она выглядела такой несчастной, одинокой, слабой и беспомощной, что у Сергея защемило сердце. Он кинулся к холодильнику и загрузил для нее пакет с продуктами. Юлька принялась отбиваться от пакета, но Сергей настоял, чтобы она все в целостности и сохранности донесла до Зои Терентьевны. Он понял, что Ромашка любила свою сумасшедшую бабку. Юлька вспомнила, что кинула кошелек с деньгами в прораба, и согласилась взять весь пакет. Булка так и торчала из него, как лазерный бластер, готовый пронзить прораба вместе с его злобной собакой.
Которых возле дома не оказалось. Сергей по Юлькиной просьбе специально вышел на балкон и оглядел окрестности. Затем он проводил ее во двор. Нагруженная продуктовым набором Юлька поперла к забору, через который так удачливо перемахнула налегке, собираясь повторить рекордный прыжок.
– Вы куда, Юлия?! Выход здесь! – И Сергей показал ей на калитку.
– Так вы с нами? – спросила его на прощание Юлька, опустив васильковые глаза в землю.
– В каком смысле? – насторожился Сергей.
– В смысле борьбы, – уточнила Юлька.
– Против засилья?
– За справедливость!
– Я подумаю, – Сергей решил не пороть горячку. Он смутно понимал, в чем дело, но собирался уточнить обстановку со старым домом.
– Жаль, – вздохнула Юлька, поворачиваясь к нему спиной. – Как интеллигенция всегда далека от народа! – И пошла в соседний двор.
– Юля! – крикнул Сергей. – Заходите еще! У меня морской коктейль остался. И мармеладные дольки, – зачем-то добавил он.
Юлька обернулась и печально посмотрела на Сергея.
– Вы так ничего и не поняли, – грустно резюмировала она. – Между нами встали непримиримые противоречия. А за еду я вам заплачу. Я по ночам работаю.
– Где? – обомлел Сергей. Ромашка была полна сюрпризов.
– Вам лучше не знать, – сказала она и вздохнула.
Сергей стоял у калитки и смотрел, как ее стройная фигурка исчезает за углом. Он так рвался узнать о Ромашке хоть что-то, и вот теперь он знает о ней все. Вывод? Сумасшедшая «ночная бабочка» с неправильным обменом веществ. Это он понял, а что говорит разум? И не такое видали. А что ответит на это сердце? Понять и простить. Да, если хоть на миг представить себя на ее месте?! Дом сносят, ей перебираться некуда, на руках больная бабка, приходящий муж, все не дружат с головой, а тут еще наступает такой же больной на голову прораб. Ситуэйшен еще та. Что бы Сергей делал в таком случае? Боролся. Точно бы – боролся! Не сидел сложа руки. Вот и она борется.
Нет, с этой стройкой-сносом нужно разобраться.
Она вела себя как последняя идиотка! Точно, влюбилась, другого объяснения быть не может. Размышляя таким образом, Юлька без приключений пробралась в свою квартиру и плюхнула пакет с продуктами на стол.
– Юлия, мы уже стали волноваться! – к ней тут же зашла Зоя Терентьевна с Толиком.
Они выглядели полными противоположностями друг другу: ухоженная аккуратная старушка и запыленный чумазый парень.
– Дорогая, ты только не принимай это близко к сердцу, – сказала соседка, – но у нас и горячую воду отключили! Анатолий не успел умыться.
– Да, Юль, отнесись к этому факту снисходительно и позволь мне попить с вами чай в таком виде. – Толик мило улыбнулся и развел руками. – Нет, если это нельзя, то я мигом сбегаю домой и умоюсь!
– Ах, – вздохнула Зоя Терентьевна, – еще неизвестно, чем закончится этот миг! Эти педагогически запущенные личности, – она кивнула в сторону строительного вагончика, – способны на любое преступление. Садитесь, Анатолий! Я позволю себе немного покомандовать у Юлии. Ты же не против?
– Конечно, нет, – пожала плечами Юля, принимаясь за выгрузку продуктов.
– Салями?! – испугалась Зоя Терентьевна, уставившись на колбасу с ужасом, словно та была отравой для крыс, любовно запакованной в натуральную оболочку. – Полуфабрикат утки по-пекински?! Юлия, что случилось?! Ты ограбила ресторан?!
– Юль, не волнуйся, я все возьму на себя! – гордо выпятил грудь Толик. – В смысле, я могу съесть салями, раз Зое Терентьевне она не подходит.
– Юлия, откуда продукты?! – повторила соседка сурово.
– Зоя Терентьевна, вы только не волнуйтесь! Это чистая благотворительность.
Юлька замялась. А что она могла сказать?! Наверняка Зоя Терентьевна посчитает этот пакет мелкобуржуазной подачкой – и будет сто раз права! Но не объяснять же ей, что на Юльку при виде рокового брюнета временно нахлынуло помешательство и она сделала то, что сделала. Влюбилась! Нет! Смалодушничала! Нужно было вернуть ему пакет. Впрочем, у нее еще есть шанс вернуть пакет, только пустой, потому что Толик, пока она раздумывала, нарезал колбасу, половину которой уже съел. Не менее плотоядно он оглядел и другие изыски.
– И кто же этот загадочный благотворитель? – прищурилась Зоя Терентьевна. – Уж не тот ли привлекательный молодой человек из соседнего коттеджа?
– Что?! – всполошился Толик. – Привлекательный сосед?! Юля! Верни ему продукты! Я отказываюсь есть утку по-пекински!
– Тогда ее съем я, – хмыкнула Юлька и села за стол.
– А я налью чая, – вздохнула старушка. – Ох, – она встала у плиты и схватилась за сердце, – закололо что-то.
Юлька сорвалась и кинулась к аптечке, проклиная свое обжорство и влюбчивость в неизвестно кого. Впрочем, имя у него красивое – Сергей, Сережа, Серж…
Пока Юлька хлопотала над старушкой, Толик, жуя, выговаривал женщинам все, что он думает по поводу благотворительности и отдельно взятых благотворителей. Суть сводилась к одному – непримиримым противоречиям между диаметрально противоположными представителями социальных слоев населения. Мало того, Толик был уверен, что Юлька позволила себе взять голландский сыр (который он находил отвратительным на вкус, доедая его последний кусок) и прочие припасы исключительно из-за психологии жертвы…
– …и с ней нужно бороться, – заключил он.