Принц Илиар
Шрифт:
– Хитро, хотя и не очень честно, – протянул Илиар.
– Война – подлая штука, – парировал барон, – ваш отец, не чающий в вас души король, – очень мудрый и хитрый правитель, который понимает, что быть королем – значит, никому не верить и оставаться одиноким. Поэтому, даже несмотря на наличие Совета рыцарей, он играет свою собственную игру. Мы все купились на эту историю с провокацией со стороны Девона, но я, как знаток истории, не поставил бы последний грош на то, что это так, а не интерес самого короля Крига начать войну.
– Барон! Как вы можете так думать! – воскликнул Дарт.
– А я так не думаю, но сомневаться – моя работа. Вы что, действительно думаете, что король держит меня в Совете, потому что я люблю поесть? – Помпф вдруг выпрямился в кресле и как-то неуловимо изменился. – Я тайный советник короля по вопросам внутренней безопасности. Кстати, нас двое. Попробуйте догадаться, кто второй.
– Ну, меня уже ничем не удивишь. Неужели зануда Акрел? – проговорил принц.
– Вы совершенно правы, молодой человек, – с удовлетворением констатировал барон. – Только не зануда, а герцог. Его занудство напускное, эдакая проверка собеседника «на вшивость». Если тот сумеет понять информацию, которая всегда скрывается в потоке его слов, значит, человек достоин внимания и продвижения в карьере, если же он только скучает, его легко использовать как пешку в игре. Иначе как бы вы объяснили, что при наличии старого и нудного правителя его герцогство является самым процветающим в королевстве? Кстати, вы еще не забыли эту историю про драку между деревнями? Я знаю, как это происходило на самом деле. Дерущихся было человек сто. Герцог, один, на коне, как нож масло прорезал эту массу на две половины, иногда ломая кости чересчур увлекшимся, и, развернувшись и достав меч, сказал: «Когда я поскачу обратно, то начну отрубать руки». И мужики остановились. А Акрел продолжил: «Вы что, балбесы, с ума посходили? У вас должен быть праздник, а не слезы. Не хотите друг другу уступать, так сделайте две свадьбы – одну у жениха, другую у невесты». И ускакал. Вот так-то, молодые люди. А сейчас я вас оставлю в надежде, что мысль о том, почему молчат наши шпионы в Девоне, не помешает послеобеденному отдыху. Кроме того, в силу неопределенности ситуации я нижайше прошу вас соблюдать определенную осторожность.
Помпф ушел, и рыцари вздохнули свободнее.
– А наш барон, оказывается, презабавнейшая личность, – протянул Дарт. – Мне, наверно, следует лучше присматриваться к тем, с кем я сижу за круглым столом Совета.
– Баронет, я принц и являюсь членом Совета по праву так называемого наследника престола. Но если Помпф и Аркел – тайные советники, то какова ваша должность, как и должности остальных рыцарей? – глядя с иронией, спросил Илиар.
– Ответ не так уж и сложен, по крайней мере в отношении меня. Однажды пару лет назад после очередной драки в кабаке меня вызвал ваш отец. Честно говоря, я труханул в ожидании взбучки, но разговор шел о совершенно ином. Его величество сказал мне, что нуждается в присутствии свежего, как он выразился, не «покрытого ржавчиной» человека, умеющего принимать нестандартные решения. Так что должности особой у меня нет, но теоретически меня можно назвать советником-наблюдателем. В отношении других рыцарей-«молчальников» я, как и ты, не имею ни малейшего представления, хотя их присутствие, очевидно, с одной стороны, дань традиции, с другой – необходимая принадлежность любых советов. Ведь всегда есть люди, предпочитающие говорить, а есть те, которые предпочитают слушать, поддерживая или нет чужую точку зрения… А вообще, ну эту всю политику к лесным бесам, давай-ка лучше пить. Кстати, пора заказывать второй кувшин.
Знакомая служанка в сопровождении незнакомой миловидной девушки принесла вино и попросила разрешения сесть вместе со своей спутницей за их столик.
– Моя смена закончилась, и я могу позволить себе немного посидеть с забавными парнями вроде вас, – сказала она. – Меня зовут Ренад, а мою подругу – Лирея.
– Дил, – не колеблясь ни секунды, показал на себя Дарт, – Дол, – и показал на принца.
– Странные, однако, у вас имена, – с сомнением проговорила Ренад.
– Мы поэты, и наши имена должны быть простыми и запоминающимися. Мы всегда путешествуем вдвоем и, покидая какой-либо край, остаемся в памяти людей наподобие звона колокольчиков: «дил-дол», «дил-дол», – улыбнулся Дарт.
– Ну, уж если вы поэты, так сочините мне стишок, – вступила в разговор Лирея.
Принц усмехнулся и начал рукой отбивать ритм по столу.
Если бы я не был такой,
А просто был бы псом,
Я бы млел под твоей рукой,
От счастья виляя хвостом.
– Ах ты, мой песик, – засмеялась Лирея и погладила Илиара по голове.
– А вы, господин Дил, тоже умеете сочинять или читаете чужие стихи? – насмешливо спросила Ренад.
Дарт, иронически пародируя принца, тоже начал отстукивать ритм на столе, а потом замолк на несколько мгновений.
Нашел однажды раненую птицу
И пожалел, и рядом у окна
Я в клетку посадил её, в «темницу», —
Поправится и улетит она.
Но птица билась крыльями об прутья
И умерла, не выжив в заточении,
А я шептал себе упрямо: позабудь, я
Не виновен в обстоятельств тех стечений.
Принц уважительно склонил голову и зааплодировал. Лирея, делая вид, что внимательно разглядывает Дарта, произнесла:
– Господин поэт, ваше лицо кажется мне знакомым. Не вас ли пару месяцев назад побили в кабаке «Хочешь напиться – напейся» за передергивание в картах?
Баронет вздохнул.
– Во-первых, меня не побили. «Я подрался» и «меня побили» – это не совсем одно и то же. А во-вторых, не хотите ли вы, прекрасная леди, сказать, что я шулер?
Лирея потупила глаза.
– А как, по-вашему, называется человек, позволяющий себе жульничать в картах?
– Вы только посмотрите. И этой женщине благородный Дол только что посвятил четверостишие. Милая дама, шулер – это человек, который ради собственной выгоды обманным путем обыгрывает партнеров в карты. Чего нельзя сказать обо мне. Я обожаю играть, но однажды подсчитал, сколько я таким образом зарабатываю в месяц. И выяснилось, что ничего. Ноль. Я играю ради игры.
– Ну, тогда мы вообще ничего не понимаем, – и девушки в недоумении пожали плечами, а Илиар, соглашаясь с ними, закивал.
– А тут и понимать ничего не нужно. Все очень просто. Я играю с раннего детства, и играть меня научил профессиональный шулер, ас своего дела. Он был многократно бит, поэтому весь покрыт шрамами и бугрист из-за многочисленных неправильно сросшихся переломов. Он мне рассказывал, как в драках, когда на него наваливались целой кучей, единственное, что его волновало, – чтобы уцелели руки и детородный орган. И то, и другое осталось в сохранности, и, несмотря на жутковатый вид, он слыл ловеласом. Так вот, вначале он учил меня играть по правилам. Как планировать комбинации, как вычислять карты противников, как запоминать малейшие различия «рубашек» карт. А потом перешел к шулерскому делу. Как подменить колоду на крапленую, как незаметно вытащить туз, как пользоваться помощью партнера, играющего роль случайного зрителя. В итоге я преуспел в карточной игре, но одновременно понял, что честно играть с соперниками равного класса скучно. Все всё знают, никто не рискует. Поэтому и выигрывают, и проигрывают по мелочи. Со слабыми игроками просто неинтересно, а жульничать ради собственной выгоды, как ни странно, не позволяет совесть. Не забывайте, что я поэт.
На этой фразе принц усмехнулся. А Дарт продолжал:
– Вот я и придумал, как придать игре остроту и непредсказуемость. Я безо всякой системы вынимаю и вкладываю в колоду дополнительные карты. Вы не представляете, что может сделать внезапно появившиеся валет или семерка, когда, по мнению игроков, их не должно быть.
Что же касается той драки… Я затеял ее, разбив нос обидчику. Это же надо было додуматься, чтобы обвинить меня в том, что я подложил пятого туза. Это была гнусная ложь, туз был шестым. Хоть бы считать научился. Да и вообще, где это написано, что играть с двумя бубновыми тузами можно, а с тремя нельзя?.. Но мир полон несправедливости, на меня навалились всей честной компанией и слегка помяли. Но это пустяки, два сломанных ребра стоят остроты ощущений.
Так в милой непринужденной атмосфере протекли несколько часов. Было выпито немало ароматного и дурманящего вина, но все попытки рыцарей повернуть беседу в более интимное русло оказались тщетными. В конце концов девушки мило попрощались и с обещанием увидеться удалились.
– Что-то вино сегодня кислое, – уныло промямлил Дарт.
– Это просто, поэт Дил, непруха. Вот и все, – засмеялся принц.
– Ладно, пошли уже, – и бросив несколько монет на стол, рыцари двинулись к выходу.
Было еще светло. Прохладный ветерок легонько дунул им в лица, освежая чуть затуманенную выпитым голову. Принц наклонился, чтобы поправить шнуровку на сапогах, и в этот момент точно в место, где только что была его голова, с глухим звуком вонзилась стрела. Илиар стал недоуменно оглядываться, а Дарт, не мудрствуя лукаво, втолкнул его обратно в таверну. И вовремя, потому что вторая стрела вонзилась уже на уровне груди наследника.