Принц на белом кальмаре
Шрифт:
Голос шептал слова, которые я сама старалась повторять себе раз за разом, в которые искренне мечтала поверить. Так почему же слышать их так больно?! Почему каждое слово, сказанное этим голосом, все сильнее и сильнее будило во мне желание сжать руку в кулак и вмазать по роже его обладательнице, во все горло закричав: «Нет, ни за что, не будет такого!»
С силой стиснув зубы, я поднялась, схватила клеточку с удильщиком и пошла дальше. Только не останавливаться, что бы этот проклятый голос ни шептал!
— Ты здесь доставила всем столько проблем, беспокойства, боли, скандалов и бесчестия… — прошептал голос.
Как вдруг я перебила его:
— Нет.
— Что?
— Это не моя вина, — проговорила я, нервно засмеявшись.
— Ты отрицаешь то, что по твоей вине произошел скандал, доставивший кучу проблем королю и оскорбивший леди Милеру?
— Да. Не знаю, в чем там дело и где собака зарыта, но я здесь ни при чем, — выдохнула я, резко оборвав горький смех. — Потому что, как ты сама сказала, Брайн никогда не ответит на мои чувства.
Я ощущала их. Каждую из капелек крови, стекавших по моему сердцу. И просто шла дальше, шаг за шагом… как вдруг замерла, поняв, что оказалась на пороге небольшого зала, стены которого облеплены старыми алыми жемчужницами.
Дивное пение доносилось будто бы со всех сторон. Сделать первый шаг из туннеля и войти в зал оказалось очень трудно. Хоть голос больше и не шептал за моей спиной, безграничная печаль песни проникала в душу и заставляла кровоточащее сердце биться быстрее, с каждым ударом разбрызгивая новые и новые алые капли. Я опомнилась, стоя посередине зала и глядя на стены, до которых едва долетал тусклый свет моей рыбки. Ступая тихо и осторожно — так, словно случайный лишний звук мог стать для меня роковым, — я подошла к противоположной от входа стене. Несколько секунд я пристально рассматривала ее, пытаясь понять, что же меня в ней смущает. Как вдруг взгляд выхватил острые края разбитой жемчужницы, которая безжизненно свисала со стены, словно расколотая фарфоровая чашка. А на дне я увидела перламутровые осколки. Но самое главное, я поняла, что же притянуло меня именно к этому месту: разбитая жемчужница была единственной, от которой не доносилось пение. И казалось, другие ракушки еще не привыкли, что их хор теперь звучит без нее.
Присев, я внимательнее рассмотрела осколки и с болью поняла, что разбили ее совсем недавно. Так значит, именно так тот мерзкий тип достал Поющую жемчужину? Не прикасался к раковине, не открывал ее, просто варварски разбил, уничтожил. А потом вытащил морское сокровище из нежных складок изувеченного тельца моллюска.
От осознания этого стало невыносимо горько, и я, заколебавшись на миг, протянула руку и с жалостью погладила мертвые осколки. А потом поднялась и посмотрела на стену. Возможно, мой взгляд натолкнулся именно на эту жемчужницу случайно, но почему-то мне показалось, что она… смотрит на меня? Должно быть, это прозвучит странно, словно я сошла с ума. Тем не менее я не могла избавиться от ощущения, что эта жемчужница пристально на меня смотрела.
Затаив дыхание, я нежно коснулась шершавой поверхности алой раковины. А в следующий миг меня захватил скорбный водоворот чудесного пения. Одна за другой перед глазами проносились картинки: робкие улыбки, нежные признания, чувственные поцелуи, страстные ночи… крики, слезы, споры и приказы. А после — кровь, обагрившая воду вокруг помоста на центральной городской площади, и хрупкие руки, судорожно впивающиеся в растрепанные светлые волосы.
Но что хуже всего, я не просто видела это. Я как будто сама переживала все эти чувства — безграничную любовь и нежность, которые делали боль и безумную скорбь еще невыносимее. Казалось, я сойду с ума. Логичнее всего было бы сейчас отдернуть руку от старой раковины и помчаться прочь, подальше от нее!.. но я не сделала этого. Пролетали минута за минутой, перед моими глазами раз за разом проносились мгновения, пережитые принцессой семь столетий тому назад, и я снова и снова проходила через все то, через что прошла она.
— Да, вижу, — шепнула я, трепетно проводя ладонью по холодной раковине. — Бедняжка, как же тебе тяжело!.. под этой крепкой раковиной из боли, отчаяния и гнева ты прячешь то единственное, самое дорогое и самое прекрасное: свои чувства к нему. Оплаканные горькими слезами, но по-прежнему чистые и нежные, переливающиеся чудесным перламутром. И сколько бы веков ни прошло, они никогда, ни за что не помутнеют, не померкнут и не покроются трещинами. Как бы ни было тяжело, как бы ни было больно, ты все равно будешь любить его и только его, единственного на всем белом свете. Ведь он — твое самое дорогое сокровище, твое маленькое чудо, сокрытое во тьме океанских глубин!
Раковина раскрылась плавно, осторожно. И розовая жемчужина выкатилась из нее на мою ладонь тихо и неторопливо — словно мышонок, впервые в жизни выползающий из норки.
— Спасибо, — шепнула я, коснувшись губами нежного перламутра.
Замешкавшись на минуту, я положила жемчужину в мягкий внутренний кармашек маленькой набедренной сумки, мысленно попрощалась с опустевшей раковиной и направилась к выходу из зала.
На несколько секунд я задержалась, тяжело втягивая жабрами воду, а после переступила порог и покинула зал с жемчужницами, вернувшись в узкие туннели. Хоть поющая жемчужина теперь и была у меня, я не спешила прыгать, пританцовывая от радости. Мне предстояло выбраться из этой паутины, заново отыскав дорогу, по которой я сюда пришла. А с учетом всех обстоятельств, сделать это будет, мягко говоря, непросто.
То, насколько трудным будет обратный путь, я успела оценить довольно быстро. Наверное, не прошло и получаса, как я покинула зал, а я уже понимала, что не знаю, где нахожусь. Конечно, трудно судить о том, знакомо ли тебе это место, когда речь идет о пещерных туннелях, которые выглядят такими одинаковыми. И все же, мне настойчиво казалось, что этих облепленных морскими огурцами скал я раньше не видела.
Едва не впав в панику, я заставила себя успокоиться и попробовала вернуться к последней развилке. Но, наверное, я сбилась с пути гораздо раньше. Потому что и туннеля, который вел в другую сторону, я не узнавала. А может, у меня в голове все перемешалось, и я ничего не понимаю?
От осознания собственного бессилия мне захотелось сесть на дно, поджав колени, и опустить голову. Но я строго приказала себе не раскисать… как вдруг тот же голос прошептал:
— Ты останешься здесь навсегда. Вместе с тем, что взяла в зале.
Мысленно отмахнувшись от голоса, как от надоедливой мухи, я продолжила поиски.
— Никто не станет тебя оплакивать. Родные думают, что ведьма, занявшая твое тело, это и есть ты. А здесь тем более некому горевать по тебе. Всем просто наплевать. Да, всем. И ему тоже. Только не нужно сейчас возглашать пафосные трогательные речи о том, что твоему принцу будет жаль! Сдается мне, он издохшей рыбешке из королевского сада и то подарил бы больше жалости. Это ведь всего лишь его естественная доброта, не более, — добавил голос со злобным коварством.
Несмотря на то, как сильно меня ранили эти слова, я не стала сбавлять шаг и рассматривала туннели настолько внимательно, насколько могла. Вот только от этого голоса все по-прежнему немело внутри.
— А что, если скалы действительно похоронят тебя здесь? — неожиданно шепнул голос.
И в тот же миг я услышала скрип. А еще — тихий шорох покатившихся камней, долетевший издали. Вот черт! Надеюсь, это совпадение. Потому что иначе мои дела совсем плохи. Но не успела я мысленно себя успокоить, как несколько камней в метре от меня задрожали, словно от землетрясения, и рассыпались по дну. Только никакого землетрясения я не почувствовала — казалось, что-то привело в движение сами камни.