Принц со шрамом
Шрифт:
Я делаю еще один шаг, потом еще, пока кончики моих сапог не касаются её. Я так близко, что вижу, как работают мышцы ее шеи, когда она сглатывает, и мои пальцы напрягаются против желания протянуть руку и прощупать её пульс, просто чтобы увидеть, как быстро я смогу заставить его биться.
— Откройте мне секрет, ma petite menteuse, — шепчу я.
Пламя моей свечи вспыхивает в её глазах, и она поворачивает шею так, чтобы встретить мой взгляд.
— У меня нет никаких
Я усмехаюсь.
— У нас у всех есть секреты.
— И какой же Ваш? — она наклоняет голову.
— Мой — это бремя, которое я не пожелаю никому, даже Вам.
Она насмехается.
— Тогда скажите мне, как Вы меня называете.
Я поднимаю бровь.
— По-французски, — нажимает она. — Что это значит?
Я цыкаю, качая головой.
— Всегда так много вопросов.
— И никогда никаких ответов, — огрызается она. — По крайней мере, скажите мне, что Вы делаете здесь в три часа ночи.
Не в силах подавить желание, я поднимаю руку и прижимаю пальцы к её горлу, пока не чувствую ровный ритм её сердца. Она втягивает воздух, и он учащается под моим прикосновением.
— Может быть, я преследую Вас.
— Преследуете?
— А Вы бы хотели?
Она стонет.
— Вы на всё отвечаете другим вопросом? Это бесит.
Что-то теплое разливается в моей груди, и до меня доходит, что здесь, в туннелях, мы совершенно одни.
Я могу взять ее, трахнуть, сломать, и никто не узнает.
Искушение такое сильное, что мои пальцы подрагивают, а член дико дергается, когда я представляю её обнаженной и прижатой к холодному камню стены, её тело дрожит, когда я вхожу в неё, пока она не закричит. Я прижимаюсь к ней всем телом, желая, чтобы она почувствовала, что натворила.
Ее глаза расширяются от моего движения, ее пальцы крепче сжимают маленькую лампу.
— Вы так реагируете на него? — спрашиваю я, мой желудок переворачивается от этой мысли.
— Что?
— Когда мой брат прикасается к Вам, — я провожу рукой от её шеи вверх к челюсти, прохожусь по острым углам, прослеживая линии её лица. — Ваше дыхание становится поверхностным, а кожа краснеет?
— Это не Ваше дело, — вздохнула она.
Я опускаю кончики пальцев по ее горлу, нежно лаская, касаясь мурашек на ее коже.
— А Ваша сладкая киска течёт от одной мысли о нём, как, я знаю, она течёт для меня?
— Я не... — она дергается и задыхается, ее лампа падает на землю, а её рука хватается за мою рубашку. — Ау.
Взглянув вниз, я понимаю, что моя свеча капнула на кожу над её ключицей. Мой большой палец прижимается к остывающему воску, желание пронзает меня, пока мои ноги не начинают подгибаться, когда я замечаю, что он окрашивает ее плоть
Я хочу вылить его на остальную часть её тела и отрывать кусочек за кусочком.
Ее рот открывается, язык проводит по нижней губе, и, черт бы меня побрал, если я не хочу наклониться и украсть её дыхание для своего собственного.
На несколько секунд воцаряется тишина; напряжение сжимает воздух, пока мы смотрим друг другу в глаза, не зная, а может быть, не желая признать, что между нами есть нечто большее, чем вражда.
Я поднимаю свечу выше, пламя пляшет, когда я наклоняю её, и мой член течет, когда капля воска падает на кремовые просторы её горла и скапливается в месте соединения ее шеи, скользя по обнаженной коже, создавая дорожку, по которой я хотел бы провести своими пальцами.
Ее глаза трепещут, и она наклоняет голову, давая мне больше доступа.
Моя рука перемещается к передней части ее торса, толкая её, пока мы не оказываемы у каменной стены.
— Тристан, — бормочет она.
Мой желудок подпрыгивает, похоть бушует в моей середине и обжигает горло.
— Скажите это еще раз.
— Что сказать? — спрашивает она.
— Моё имя, Маленькая Лань, — хиплю я. — Скажите моё имя.
Она выдыхает тяжелый вздох, и я втягиваю его, отчаянно желая почувствовать её вкус на своем языке.
— Тристан, — её пальцы путаются в прядях моих волос.
Я прислоняю свой лоб к ее лбу, чувство вожделения пронизывает меня насквозь, пока я не могу мыслить здраво от того, как сильно я хочу раздеть её догола и трахнуть её.
— Я должен убить Вас за то, что Вы заставляете меня чувствовать себя так.
— Тогда убейте меня, — шепчет она, поднимаясь на цыпочки и дергая меня за корни, её нос прижимается к моему.
— Смерть была бы подарком, — мои бедра прижимаются к её. — Я бы предпочел видеть, как Вы страдаете.
Наклонившись, я вдыхаю её запах, сдерживая стон, который так и просится наружу. Мои губы касаются застывшего воска на её шее, моё тело скручивает от желания вцепиться в её кожу и пометить для себя; даже если она не моя, я хочу, чтобы она была разрушена для любого другого
Но я не позволю этого.
Я ненавижу её за то, что она заставляет меня чувствовать себя так; за то, что заставляет меня жаждать еще одной вещи, которую получает мой брат. Она околдовала меня, и я предпочел бы стереть ее с лица земли, чем существовать в мире, где она искушает меня, но оставляет с пустыми руками.
Вырвавшись, я отступаю на противоположную сторону узкого туннеля, обида на моего брата, которая мариновалась двадцать шесть лет, переполняет меня и разливается по венам.