Принц, тыква и кроссовки…
Шрифт:
Город встретил Ларису пасмурным небом и мелким дождём.
«Будто небо плачет вместе со мной», — думала девушка, глядя в окно рейсового автобуса.
Тёмные сумерки обнимали всё вокруг. Жёлтый свет фонарей играл в прятки с тенями от домов и деревьев. Огни ночного города завораживали, нашёптывая о любви, волшебстве и страхе. Страхе потеряться где-то между светом и тенью.
Весь путь она только и дела, что размышляла, размышляла, размышляла…
Вот только слова и мысли — это одно, а смелость и действия — это совсем другое.
В том, что смелости ей не хватает, девушка узнала сразу, как только переступила порог квартиры, в которой жила вместе с матерью.
— Вернулась, — недовольно произнесла женщина, окидывая презрительным взглядом дочь. — Уняла свой зуд. Долго же ты! Видно сильно чесалось.
— Какой зуд? — опешила Лариса, так и застыв у входной двери.
— Какой-какой, — пробурчала Дарья Михайловна. — Между ног.
— Мама! — ахнула девушка, чувствуя, как ноги подгибаются в коленях.
— Не мамкай! Надеюсь, хоть оно того стоило.
— Я…
— Была в санатории, — скривилась женщина. — Не ври! Не ври мне в глаза, бесстыжая! — она накинулась на дочь и дала ей пощёчину. — Бесстыжая!
— Мама, — девушка схватилась за щёку, которая горела. — Я… не делала ничего предосудительного.
— А! — завизжала Дарья Михайловна, — значит, ты не отрицаешь, что не была в санатории.
Лариса потупила взгляд и молчала. Что тут сказать?
— Убирайся! — закричала женщина. — Убирайся к тому мерзавцу, с которым была. Не хватало, чтобы ты пузо нагуляла.
— Мама, я, действительно, не была в санатории. Я была со Светой, — прошептала Лариса.
— Это с той неудачницей? Боже мой! Куда катится этот мир!
— Почему неудачницей? Она сейчас неплохо устроилась. Правда, в деревне. Но. у неё свой домик, работа, да и ребёнок в садик устроен.
— И ты хочешь, как она, прозябать на задворках!
— Почему прозябать? Там вполне нормальные люди.
— Так говорят неудачники.
— Света не неудачница.
— Она неудачница, если не смогла мужа богатого удержать. А ты такая же. Разменять Александра на невразумительное времяпровождение в деревне.
— Мама, Александр женат.
— И что? — пожала плечами мать. — Как женился, так и развестись может. Не вижу проблемы. Главное, чтобы тебя любил.
— Я не хочу быть его любовницей.
— Ещё лучше. Не спи с ним. Подогревай интерес. Быстрее разведётся.
— Ты не понимаешь!
— Я всё понимаю. Ты хочешь безоблачного счастья, а его не бывает, тем более, если у мужчины в кошельке деньги водятся.
— Это не моё. Я так не могу.
— Дура! Господи, какая же ты, дура!
— Пусть дура, но зато меня совесть не гложет.
— Совесть? Не смеши меня.
— Я не люблю его. Не люблю!
— Знаешь, что доченька, на одной романтике долго не проживёшь, ноги протянешь.
— Но вы с папой.
— Мы с папой ничего в этой жизни не нажили. Так, с голым задом, всю жизнь и провели.
— Но вы были счастливы. Я же помню.
— Счастье для дураков, — хмыкнула женщина. — Можно прожить и без любви, и без счастья, а вот без денег. Без денег не проживёшь.
— Я буду работать.
— Конечно, будешь. И сдохнешь, как загнанная лошадь.
Женщина махнула рукой и ушла в свою спальню.
«Лучше быть загнанной лошадью, чем никому ненужной куклой», — решила для себя Лариса и направилась в свою комнату.
Лариса включила свет в комнате и ахнула. На столе лежало несколько завядших букетов. Когда-то белоснежные розы теперь были ржаво-серыми. Нежные лепестки скрючились и высохли.
Девушка провела рукой по былому великолепию.
К каждому букету была прицеплена маленькая карточка-открытка: «Люблю тебя. Жду. Твой Алекс».
Содержание было одинаковым, равно, как и каллиграфический почерк, который не принадлежал ни Саше, ни Лёше. Видимо надпись сделали в цветочном магазине.
«И как мне догадаться от кого цветы?» — задумалась девушка.
А её сердце шептало: «Алёша. Это он. Цветы от него».
Лариса вздохнула и, собрав букеты в охапку, одним махом, и отнесла их на кухню, чтобы выбросить в мусорный пакет.
«Так даже лучше, — убеждала она себя. — Лучше разорвать всё сейчас, чем мучиться потом», — вот только сердце не хотело внимать голосу разума, поэтому Лариса отцепила все карточки и прижала их к груди, словно они были самое ценное, что у неё осталось в этой жизни.
Шмыгая носом она вернулась в свою комнату. На душе было гадко.
«Как же больно! — думала она. — Как больно отказываться о любви».
Машинально Лариса достала из ящика стола свою прежнюю телефонную карточку, которую поменяла перед отъездом, боясь, что не сможет выдержать разлуки с Алёшей.
Дисплей телефона замигал, когда стали загружаться сообщения.
Лариса удивлённо распахнула глаза:
— Ой-ой! Сколько непринятых вызовов от Саши и Лёши. А ещё сообщения звуковые и текстовые.
«Сотри всё не глядя и не слушая», — уговаривала она себя, но… кто же внимает голосу рассудка…
«Где ты. Перезвони. Нам надо поговорить», — прочла первое сообщение от Саши.
«Люблю тебя. Скучаю», — от Алёши.
«Лариса. Перезвони. Я жду. Что за детский сад!» — от Саши.
«Где ты? Я волнуюсь» — от Лёши.