Принцесса для психолога
Шрифт:
— Дарю, — сказал он, — тренируйся. Это навык, который нужно постоянно тренировать, иначе скорость очень быстро падает.
…Это было, вообще, нормально? Делать такие подарке человеку, которого видишь впервые в жизни?
— Меня Янек зовут.
— Маргарита. Гостья Дамиана Четвертого, — прибавила я на всякий случай. Опасности я по прежнему не чувствовала, но Кот зря советовать не станет.
— Ты из той компании, которая пришла зеркалом за клепсидру до полудня?
Я удивилась. В портальном зале никого не было, кроме женщины — служительницы, да и глашатаи о нашем приходе, как будто, не кричали.
Янек ухмыльнулся:
— Вот так тут все и происходит. Ничего не скроешь, все на виду. Вы из Империи, с вами милорд Монтрез, у вас официальное и, похоже, паршивое дело… И вас — восемь!
— Семь, — машинально поправила я. Все остальное он угадал до мелочей. Хотя, задача-то не сложная. Если из Империи в страну, с которой нет дипломатических отношений, прибывает официальная миссия, то дело точно скверное.
Янек зажмурился и, такое ощущение, прислушался к своим… ступням, наверное. Словно глухая змея, познающая мир через ощущения.
— Странно. Здешняя земля говорит, что чужаков — восемь, — сказал он через несколько секунд.
— Может быть после нас еще кто-то пришел, по своей нужде, — отмахнулась я, — а что значит — "земля говорит"? Ты маг земли?
— Я струна.
Янек смерил меня пристальным взглядом, в котором мне почудилось напряженное ожидание неизбежного. Интересно, что я должна была сделать? Хлопнуться в обморок?
— Что такое — "струна"?
— Я слышу вибрации мира… — сообразив, что я темная, как сибирская тайга, Янек ощутимо расслабился и повеселел, — а ты занятно звучишь. Никогда такого не слышал. Милорд герцог Монтрез слышится как тихий, стремительный свист стали. "Не бойся шпаги, бойся сабли. Услышал свист — кишки ослабли". Князь Дамиан — как удар кузнечным молотом по наковальне. "Не бойся сабли, молот хуже. Один удар — мозги наружу." Моя сестра — как погремушка на хвосте у ядовитой пустынной вейры. "Забудь про сталь, забей на силу. Обидишь Лору — рой могилу".
— Я смотрю, вы тут все такие милые, душевные люди, — невольно засмеялась я. — Прямо как в родной общаге побывала. А про тебя тоже такие стихи есть?
— А как же. — Он приосанился, задрал нос и гордо процитировал, — "Опасней всех пиратов князя набор костей в руке у Яся…"
— Ты — шулер! — сообразила я, — вот зачем пальцы…
— Точно. Только не бей меня канделябром, не люблю.
Я развела руками, пародируя кота Матроскина:
— Даже не собиралась. У меня и канделябра-то никакого нет… А как я звучу?
— Как шестая струна на лале. Такой чистый сильный звук, по нему настраивают все остальные инструменты. Век бы слушал…
Дорогу к дому князя я нашла сама. Хоть новый знакомый и рвался меня проводить, но я заверила, что не заблужусь и оказалась права.
Ночное освещение улиц Дамиан реализовал самым экономичным способом — предоставил это дело луне и звездам. Оно и правильно — свои и так дорогу найдут, а чужие здесь не ходят. И мне бы пришлось кисло, но ночь, как по заказу, выдалась ясная — так что дорога сама ложилась под ноги.
Я только с полпути сообразила, что иду босиком, а туфли несу в руке. Подумала, что нужно бы обуться, все же ночь. Пропоротая ступня еще никому не улучшала качество жизни… Но соприкосновение босых ступней с нагретым за ночь камнем было таким приятным, что я поступила с проблемой как студент — забила на нее.
… Голоса в саду я услышала раньше, чем говорившие обнаружили меня. Один из них: мягкий, бархатный, словно обволакивающий теплом — узнала сразу. Герцога Монтреза ни с кем не спутаешь. Второй был мне незнаком, в нем словно перекатывались камешки, гладкие, отполированные морем. Иногда они чуть-чуть, едва слышно постукивали друг о друга.
Оба голоса звучали спокойно, без истерики и злости. Но я почему-то отчетливо поняла — разговор у них не о женщинах и не о футболе.
Говорили, наверное, на языке острова — то, что Эшери им владел, неудивительно, дипломат же. Он знал то ли семь, то ли восемь языков в совершенстве и еще кучу наречий на уровне: прочитать вывеску, заказать обед, спросить дорогу.
Как следовало поступить по правилам хорошего тона, я все еще путалась: обнаружить себя и прервать, бесспорно, очень серьезный разговор мужчин или затаиться в кустах… Незнание языка освобождало меня от подозрений в подслушивании. Но "охрана" виллы решила за меня. Из кустов высунулась огромная черная морда с рыжими бровями и тихо спросила: "Аф?"
— Маргарита, — шепотом напомнила я, — гулять ходила.
Ответом мне был негромкий бархатный смех и предупредительно открывшаяся калитка. Герцог подал мне руку, разом избавляя от всех этических непоняток, и церемонно склонил голову:
— Ваша светлость, позвольте вам представить госпожу Маргариту, ценнейшего участника нашей миссии, ученого и лекаря. То, что она согласилась к нам присоединиться, делает эту авантюру… не такой самоубийственной. И здорово повышает шансы на успех.
Надеюсь, в темноте не было видно, как я покраснела? Кот мне, конечно, здорово польстил. Но было приятно.
— Госпожа Маргарита — мой добрый друг, князь Дамиан Четвертый, владыка острова, который вас так очаровал.
— Правда, что ли? — Прищурился князь, разглядывая меня с доброжелательным любопытством. Я ответила ему тем же. Если бы не увечье, он был бы высок, но и сейчас впечатлял — широкие плечи, сильные руки, мощная шея. Интересно, что произошло? Родовая травма или где-то неудачно огреб? — Чем может так впечатлить маленький рыбачий островок имперскую леди?
— Свободой, — вырвалось у меня раньше, чем я задумалась, а стоит ли вообще открывать рот. Не зря же Эшери представил нас друг другу "полной" формой. — Нигде больше я не чувствовала себя так свободно и безмятежно.
— Надо же, — удивился князь, — выходит, Несбер не только позвал, но и признал вас, госпожа Маргарита. Большая редкость, между прочим. Он чужаков не очень жалует. Что ж… раз здешний Хозяин воды и травы расположен к вам так явно, мне отставать не следует. Назовите же дар, который я мог бы вам поднести.
— Называй, — велел Эшери раньше, чем я открыла рот, чтобы вежливо отказаться, — не обижай князя и не гневи Хозяина.
Я улыбнулась:
— Если можно… Мне бы хотелось, чтобы вы, ваша светлость, даровали мне право иногда гостить здесь. Не часто и не долго, я обещаю не злоупотреблять вашим гостеприимством. Но одна мысль, что завтра мы уйдем и я больше никогда не увижу Несбера, почти невыносима.