Принцесса для психолога
Шрифт:
Монтрез согласно кивнул:
— Мы с Дамианом — как две ладони, которые сомкнулись на горле этого, губительного для Империи, союза — и удавили его. Очень вовремя и с немалой выгодой для себя.
— Император… знает?
— Где твоя хваленая логика? — удивился маршал, — Я же до сих пор не повешен. Значит — не знает.
— Ри, — Марк смотрел на тарелку с кашей перед собой, как на лютого врага, думая о том, что не может осуждать герцога, просто — не может. Что там… сам бы ни за что не удержался. Когда есть идеальное стратегическое решение, нужно быть святым, чтобы даже не попытаться воплотить его в жизнь. — Когда-нибудь ты нарвешься.
— Мы все смертны, — хмыкнул маршал. — Кто родился — тот уже нарвался. С этим ты спорить не будешь?
— Да я вообще с тобой не спорю, заметил? Демона ли, если ты все равно всегда оказываешься прав… Не скучно?
— Ну вот, — Монтрез развел руками, — развлекаюсь как могу. Присоединишься?
— К пиратству и разбою? — опешил Марк.
— Ага. Пойдем, с местным гарнизоном железками помашем. Они такие финты практикуют, что пару раз и я чуть с косы в воду не убрался… Вообще, если совсем честно, то убрался.
Маркиз и Обжора присоединились охотно. Помахать железом с "морскими демонами проклятого князя" — было для них чем-то вроде подарка на имянаречение. Редкого и от этого еще более желанного. Не смотря на теплую дружбу главарей двух самых крупных морских шаек, ахтеркастли в гавань Монтреза не заходили, и пересекались ребята редко.
А было интересно: и опытом обменяться, и новостями.
Спускаясь вслед за друзьями по песчаной косе, Марк смотрел по сторонам и пытался понять, что же такого разглядела в этом непритязательном, простом местечке его тонкая и умная супруга, что исчезла — и даже чая не попила. Чего он здесь в упор не видит? Но ответ не находился. В конце концов, Марк решил, что вечером расспросит Маргариту и успокоился.
Коса заканчивалась скалистым обрывом в море, крутым и опасным — а часть, нависающая над водой была по-простому срыта вручную, лопатами, выровнена и утоптана сапогами до состояния гранита.
Ветер дул к гавани, так что уже шагов за сто они услышали звон металла о металл и гортанные крики, а, взобравшись по короткой естественной лестнице обнаружили десятка три местных, в кожаных штанах и серых, бумажных рубахах, перетянутых ремнями с целым арсеналом: две сабли или сабля и длинный кинжал, не меньше четырех метательных ножей и дальше на что у кого хватило фантазии. В центре площадки топталось несколько пар, пытаясь достать друг друга острыми железками. Похоже, защитные наконечники, учебное оружие и доспех тут были не в моде.
У одного из бойцов морда была распахана серьезно, так, что кровь залила левый глаз и уляпала рубаху, но ни ему, ни его партнеру и в голову не пришло остановить бой и обработать рану.
Сурово.
На необычного бойца Марк обратил внимание сразу. Рост — по плечи остальным, а то и ниже, черные волосы заплетены в аккуратную толстую косу, в руках и на поясе ничего, кроме длинной, слегка изогнутой хищной абордажной сабли.
Он был спокоен и нечеловечески быстр, сабля в сильной руке с мощным, широким запястьем словно ничего не весила, он ей махал, как девушка платочком. А сабля была тяжелой, с длинным эфесом, который допускал даже двуручный хват, кольцами контргарды и длинным задним киллоном.
Уродливый горб на спине умелого воина Винкер заметил не сразу, а только когда подошел совсем близко — настолько его захватило потрясающее, просто фантастичное мастерство Дамиана Четвертого. Это был фехтовальщик, равных которому Марк, пожалуй, что и не знал.
Эшери начал расстегивать крючки камзола еще наверху, сдернул его, как только они ступили на лестницу, а, подойдя вплотную к местным, просто швырнул — и не на руки своим парням, а прямо на землю. Проходя мимо местного паренька, легким движением отобрал у него оружие — тот и "мама" сказать не успел — и пошел к Дамиану. Похоже — здороваться и рассказывать, как он рад этой неожиданной встрече.
Свою радость князь обозначил плавным, приглашающим движением тяжелой сабли.
Окровавленный поспешил скрутить голову фляге и протереть лицо крепким вином, чтобы смотреть двумя глазами.
— Десятку на командира, — Громко бросил Обжора.
— А я ставлю на горбатого, — протянул Маркиз, осматриваясь, на предмет, у кого бы тоже позаимствовать саблю. Все же шпага была предназначена немного для другого боя.
— А кто из них чаще побеждает? — спросил Марк.
— По-разному, — охотно откликнулся Маркиз, — Мастерством они, пожалуй, что и равны. Но командир деликатничает не по делу, боится поцарапать. А Демон — он и есть демон, он и башку тебе снимет — не постесняется. Тебя прирезали — а ты не подставляйся! Дитя природы, чего взять! Естественному отбору молится.
Говоря это, Маркиз даже не подумал понизить голоса — и хозяин острова великолепно расслышал все подробности. И о его персоне, и о моральных качествах, и об уровне цивилизованности. И, конечно, на кого поставил гость.
Головы он не повернул, но крикнул громко, без труда перекрывая гомон и звон:
— Не скалься, белоглазый. Ты — следующий.
Маркиз отсалютовал князю оружием, в знак того, что услышал.
— А ты на кого ставишь? — спросил Обжора.
— Как думаешь, с какой атаки начнет Эшери? — вопросом на вопрос ответил Марк.
Обжора серьезно задумался:
— С одной стороны, нижняя — коронный номер командира и Дамиан ее ждет, они ведь не в первый раз фехтуют. А с другой — при его росте, верхних атак он ждет всегда и отражать их должен уметь даже с завязанными глазами. Я бы подождал и сыграл от обороны.
Марк уже видел Кота в бою на саблях, но ничего рассмотреть не успел. Монтрез отправил противника к предкам одним точным ударом. А потом вежливо предложил опешившим зрителям проводить их той же дорогой, получил в ответ молчание, пропитанное суеверным ужасом, пожал плечами и прошел сквозь строй врагов, как горячий нож сквозь кусок масла.
Сейчас Винкер смотрел во все глаза.
Князь Дамиан привычных глазу красивых локтевых и кистевых "мазков" не уважал, а защиты любил силовые. Стиль его больше подходил не дуэли, а схватке с несколькими противниками, в каше боя, возможно, на качающейся палубе. В каждый удар он вкладывал силу, стремясь не ранить, а убить. Чтобы уже больше не возвращаться к поверженному врагу.
А Эшери, при всей своей громадной физической силе, предпочитал не жесткие, а "уступающие" защиты в комбинации с подшагом: отклонить летящую в лицо саблю, уйти самому, логично продолжить защитное движение — и перевести его в собственный удар.