Принцесса для сержанта
Шрифт:
— Быть может, — хмурится гном. — Очень даже может быть, что и заплатят. Тьма коварна и обманывает почти всегда и во всем, но вот предателям платит скрупулезно. А никто из торгашей не думает, что товар может захотеть взять свою цену за предательство… кровавую?
— Фигли… — досадливо морщится эльф. — Будь любезен, помолчи.
— Не знаю. — Варгелла с очень задумчивым видом принялся грязь с сапог о причальную доску счищать, — рассказывал вам Митран или кто другой о том, кто мы и откуда взялись…
— Вы — седжанцы?
— Да. Мы потомки тех, кто в последний час успел покинуть
— В Меноле все было так же, — тихо говорит Дарсолана. — С той лишь разницей, что в Меноле не было гавани и кораблей. Люди собрались в храме Трех Богов — это был самый большой храм в столице и, когда стало ясно, что стены пали и Враг прорвался в город…
— Старики говорят, — начал Фигли, — что, когда гоблины пробили своды Кернийских пещер и заполонили собой подгорные залы, старейшина Г’ларх приказал открыть ворота подземной реки.
— А в Рангайском лесу воды не было, — в тон ему произносит эльф. — Там был огонь. Пламя с трех сторон — и пропасть с четвертой.
Я было открыл рот… и ничего не сказал.
Нет, ну в самом деле — что я им рассказывать должен был? И, главное, зачем? Про Севастополь, про блокадный Ленинград, про сталинградскую полоску земли перед Волгой? То, да не то…
И капитан, похоже, меня понял.
— Пошли, — говорит, — жалко будет, если упустим отлив.
Это случилось на второй день плавания, ближе к полудню.
До того плыли мы нормально, почти без происшествий. Почти — это поздним вечером на горизонте какая-то лохань черная мелькнула, но мельканием и ограничилась. Варгелла из-за нее до-олго на смотровой площадке — кажется, марс это воронье гнездо именуется или как-то так… планетарно — проторчал в позе Колумба. Ничего, понятное дело, не увидел — понятное, потому что даже я в свои «цейс» только на полминуты тот корабль «поймал». И то лишь потому, что на фоне заката. Ну а мы для них, соответственно, в темной стороне горизонта получались. А орки хоть в темноте видят на ура, у них все ж глаза, а не телескопы или, скажем, прицел с зуммированием — классная штука, я однажды в подбитой «пантере» с таким прицеликом битых полчаса игрался.
Так что, по-моему, дергался Варгелла зря — хотя, если вдуматься, ему, конечно, виднее, из-за чего в здешних водах дергаться стоит. Тем более, что кораблик мелькнувший, — как мне один из матросов объяснил, — оч-чень был похож на гоблинскую патрульную галеру. По здешним меркам что-то вроде легкого крейсера и для корытца типа нашего может стать неприятностью са-авсем нешуточной… потому как установка на седжанские корабли торпедных аппаратов в текущую пятилетку не планируется, да и в следующую тоже. Повезло.
С утра мы шли хорошо. Ветер, правда, был скорее встречный, чем попутный, но капитана данный факт не беспокоил. Как я понял — для такого корыта, как «Двойная шутка», особой разницы нет ввиду кособочного устройства парусов. Ну или как-то так. Главное — чтобы ветер вообще дул. Он и дул себе стабильно так, ровно — до полудня, а затем как-то резко стих.
А взамен начала муть какая-то наползать. Туман, не туман… желтоватое какое-то марево.
Я поначалу на него внимания особого не обратил — пока не увидел, как бравый наш экипаж не начал по кораблю носиться, словно их дикие пчелы пережалили. Мы, помню, тоже как-то раз верст пять по лесу пролетели из-за Витюши — медку, видите ли, рядовому Шершневу захотелось.
Дождался, пока Варгелла закончит с помощником разговаривать, подошел…
— Чего шумим? — спрашиваю. — Шторма ждем или где?
— Или как! — огрызается капитан. — Ждем… не знамо чего!
— То есть?
Варгелла многоуголку на лоб сдвинул, затылок пятерней поскреб.
— То есть вот оно и есть, — отвечает он. — Три века назад имперцы здесь черный флот разгромили. Сам Властелин тогдашний вместе с флагманским бревноутом своим на дно пошел. Знатная была победа, только, — добавляет капитан, — то ли колдун заклятие предсмертное успел кинуть, то ли о проклятии посмертном заранее озаботился… в общем, нехорошее здесь место.
— Да брось ты, — говорю. — У вас, как я поглядел, куда ни плюнь, везде… уже все колодцы заплеваны. То покойничкам на погосте не лежится, то еще какая аномалия вылезет… курская магнитная. Чес-слово, — добавляю, — на минном поле, и то иной раз проще было.
— Повоевал бы ты с наше…
— Нет уж, — перебиваю я капитана. — Повоевал бы ты с мое!
Варгелла брови сдвинул, плечи расправил… ну и я тоже угрожающее выражение рожи на лице изобразил.
Минуты две мы так вот друг на друга зыркали. Я первым не выдержал — рассмеялся.
— Ладно уж, — говорю, — хватит. Сколько ни дуйся, а жаба с тебя, Варгелла, все одно никудышная. Скажи лучше, чего предпринимать планируешь в свете текущей обстановки?
— А что тут сделаешь-то? — Качает головой капитан. — Мага у меня на корабле нет. Сейчас вот парней на весла посажу, хоть с места двинемся.
— Ну-ну.
Идея эта мне не сказать, чтобы нравилась. Не скажу насчет моря, но вот на реке или озере при спокойной воде звук далеко расходится. В сочетании же с туманом… икнуть не успеешь, как выскочит на тебя давешняя гоблова галера, а то и чего похуже.
С другой стороны, собственных идей у меня не имелось, а Варгелла, мотаясь по здешним волнам, уже не первую и даже не десятую собаку должен был на камбузе схарчить, фигурально выражаясь. Если, конечно, кашевар, то есть кок здешний, не из полуночных дакирцев родом будет. Те, как мне Дара рассказывала, и собак за милую душу едят, и даже насекомых всяческих, саранчу и прочих тараканов — ну почти как наши китайцы.
Ладно.
Капитан еще раз кивнул мне напоследок, развернулся и зычно так, словно с рупором стоял, начал команды раздавать. Выходило у него длинно, кучеряво: я вообще-то и не любитель такого вот… словоупотребления, даже у нас, — а здешние «морские термины» для меня и вовсе лес темный, — но все равно, заслушался. Пять минут без повторов — это, знаете ли, для тех, кто понимает, оч-чень даже весомо.