Принцесса и арбалет. Том 2
Шрифт:
Вот это я понимаю, настоящий праздник со слезами на глазах. Разбиты силы двух сверхдержав этого мира, люди оказались сильнее и чертей, и марионеток, нашлись союзники из Дальней Страны и Хельмецка, дикари-зыкруды оказались не просто тупыми "бойцами за независимость", а теми, кто спас мир. Это же прекрасно! Это великий день, который история будет вечно помнить!
Из полуторамиллионной армии в живых осталось чуть больше четырехсот тысяч человек, из которых половина до конца жизни останется инвалидами. Вампиров уцелело сто пятьдесят тысяч, из армии Хельмецка — меньше двадцати. Многие легионы были уничтожены вплоть до последнего человека, из зябликов, для которых война продолжалась,
Той же ночью была провозглашена новая королева Чаэского Королевства, отказавшаяся от традиции безымянности монархов и принявшая имя Марьяна-Вдовствующая. Ни единой слезинки не было на ее постаревшем на десяток лет лице, седые локоны волос были уложены в торжественную прическу. Вся соленая вода из глаз ушла уже тогда, после страшной ночи с шестнадцатого на семнадцатое июня. Тогда, утром, еще до того, как пришли зыкруды, они стояли вдвоем у тела любимого супруга и верного друга, Марьяна и Бил, и плакали. Монарху Чаэского Королевства так и не суждено было узнать о нашей победе.
Федю мы опознали только по шлему. Карлик, пропустивший всю войну, погиб в ту же ночь, совершив свой последний подвиг и убив одного из высших дьяволов. На тщедушном теле лилипута было более пятидесяти ранений, из которых не менее половины смертельные. Его доспехи и кости превратились в единую массу, любимая секира валялась рядом, разломанная пополам, с затупившимся от рубки лезвием, а демона он добил тем самым топором, что я некогда привез в качестве сувенира из своего родного мира.
Я не мог сказать, что карлик погиб глупо. Картина победы была соткана как раз из таких небольших подвигов, может именно поступок Феди дал нам простоять ту ночь, чтоб следующим днем загнать чертей в ловушку зыкрудов. Мог ли Алвит прийти раньше? Могла ли ему помочь тетушка Алиса? Не знаю. История — редкая путана, она продается и покупается, но, вот капризная, сослагательного наклонения не терпит. Те, кто погибли, мертвы, их обгоревшие души навечно похоронены в разбившихся самолетах тел, мне жалко Федю и короля, но я ничего не могу поделать. Это был их собственный выбор, я тоже рисковал собой, но я остался жив, а они нет.
Странно. Вроде и друзьями мне они не были, так, вынужденные спутники, что вместе почти полтора года по странам и временам промотались. А на сердце больно. Так больно не было даже после смерти Сташи и Герсея, и хоть плакать я не собирался, что-то в душе треснуло. Подозрительный хруст, надлом — я изменился, безвозвратно изменился. Михаил Михайлович Алистин, человек, не ведающий уныния, умер, а того, нового, что пришел на его место, мне только предстояло узнать.
На похороны короля и Феди я не пошел. Пусть думают что хотят — я не буду сидеть у закрытого гроба и выслушивать высокопарны речи.
У меня другие дела. Игра не выиграна. Более того, от победы я был столь же далек, как и раньше. Да и что такое победа? Как были уверены Милорд и Валайбойфр, "победа — это когда все остальные погибнут, а останемся только мы". Может так оно и было бы. Может, если бы мы не вмешались, черти уже сейчас заканчивали очищать землю от смертных, и на новый срок пост бога этой вселенной автоматически перешел бы к Валайбойфру.
То, что вокруг меня — не шахматы или футбол, тут нет четко выписанного определения победителя. Это даже не
ЧАСТЬ 7. ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА
— Милорд, мое…
— Мы выступаем!
— Простите, милорд? Я несколько не понял…
— Все ты понял! Валайбойфр получил то, что заслужил! Он сейчас слабее, чем был когда-либо до этого! Его войска разбиты! Настало время нам самим показать, что такое Сила Черноречья!
— Милорд, но куда мы…
— Молчи! Ты мой слуга, ты будешь делать то, что я тебе скажу! Готовься! Мы выходим немедленно!
— Да, милорд. Слушаюсь, милорд.
Прошло одиннадцать минут, и впервые за несколько последних тысячелетий парадные ворота замка Милорда в Городе Славы отворились, чтоб явить миру… Древнего старца, седого и изможденного жизнью, делающего неспешные шаги, опираясь на простой деревянный посох. Ничем не примечательного мужчину в плаще, полностью закрывающем его лицо. И безногого слепого негра в инвалидной коляске, едва успевающего крутить единственной рукой колеса так, чтоб не отставать от своих спутников.
Последние трое чернореченцев, бывший творец и два его ангела, покинули Город Славы, направляясь на север, туда, где решится судьба мира.
Земля начинала утихать, поднятый в воздух землетрясением пепел неспешно оседал. Владыка Ада Валайбойфр стоял тут, рядом с эпицентром двенадцати бального землетрясения, посреди стабильной тектонической плиты, у руин своего неприступного замка. Твердыня, сосредоточие его силы, что не поддалась Последнему Арсеналу Милорда, лежала в руинах, разрушенная самым невозможным из всех землетрясений. Впрочем, когда тетушка Алиса обещает неприятности, надо быть готовым ко всему.
Валайбойфр остался совсем один. Он лишился всех своих рабов, лишился своего замка, а его верные слуги, дьяволы, были уничтожены вражеской артиллерией. Последний, самый сильный, Каменный Демон пал от руки какого-то жалкого коротышки, а ведь в новом мире Валайбойфр отводил ему роль своего наместника на земле. Хотел, заняв небеса, царство мертвых поручить…
Выиграна битва, проиграна война, продолжается игра. Валайбойфр потерял многое, но сила падшего ангела была при нем. Пусть мышцы сожжены в древних войнах, пусть нет кожи и сухожилий, пусть лишь силой волшебства удерживаются вместе кости величественного скелета, но глаза по-прежнему горят!
Накрывшись черным траурным одеянием, четырехметровый владыка Ада шел по своим опустевшим владениям. Ни души не осталось в Аду, не было больше той границы, что раньше закрывала эти земли от живых. За тысячелетия лишь двое людей, Бил и Михаил, смогли прийти сюда живыми и вернуться живыми назад, теперь же Ад был лишь пустынной равниной. Сюда мог прийти всякий, любой мог отныне рыскать в прахе, выискивая былые следы адского величия.
Но Валайбойфр даже не думал об этом. Широким шагом великанского скелета он шел на запад, туда, где должна была решиться судьба этого мира.
Пингвиньи глаза с интересом изучали солнечный свет. Это было новое, непривычное для них чувство. Века, проведенные под каменными сводами, выветрили из памяти дракона воспоминания о пылающем в небесах светиле, и теперь ему приходилось заново познавать мир. Вся древняя мудрость последнего из рода титанов была бесполезна принявшему облик дракона. Тут не было прошлого и будущего, корон и королей, тут было лето. Жаркое лето, зеленые травы, птицы, поющие о чем-то своем, другим не доступном.