Принцесса из эры динозавров
Шрифт:
Таким было начало…
1 Падение империи магов
На востоке появились первые розовые блики, возвещающие о начале нового дня. Столица Единой Империи, славный город Рагвард, избранный еще первым королем из Великого Дома даль Каинэ Куаро вир Авро в качестве своей резиденции, медленно просыпалась ото сна. В отличие от небольших провинциальных городков, этот монстр, насчитывавший не менее пяти сотен тысяч только смертного населения, обычно открывал глаза не раньше обеда. Люди, привыкшие к сытой жизни и не нуждавшиеся в постоянном труде ради хлеба насущного, ложились в постель далеко за полночь, после многих часов многотрудных празднований, проводимых в угоду знатным господам из колдовской братии, которые в большинстве своем предпочитали жить в столице, поближе к королевскому двору. Даже те, кто не принадлежал к десяти Великим Домам, чувствовали здесь себя на вершине мира.
Первый лучик солнца скользнул по золоченым куполам дворца, перекинулся на витые узоры балюстрад, проник
Лишь один человек, никем не замеченный, лицезрел красоту восхода с высокого холма, расположенного за городской стеной, недалеко от грозного замка короля Кайро вир Аббо Первого, в котором причудливо сочеталась позолота и дикий камень, легкомысленные украшения и узкие бойницы, цветы и заметные глазу любого мага сложнейшие охранные заклинания. Отсюда открывался прекрасный вид на спящую столицу, впрочем, тот, вернее, та, что замерла на небольшом плато идеальной треугольной формы, была не склонна любоваться пейзажем, который знала как свои пять пальцев. Она выросла здесь, в самом центре империи, настолько близко от трона, насколько можно было только мечтать. Она была четвертой, младшей из дочерей короля и носила имя Сафира вэр Тара, пятая из Правящего Дома даль Каинэ. Уже почти год она не была в столице, почти забыла, как прекрасен родной город, как величественны башни дворца, как великолепны вечно цветущие сады и густые парки, в которых так приятно прогуливаться в жаркий летний полдень, прячась в тени раскидистых вязов.
Почти год прошел с тех пор, как Сафира вэр Тара разгневала отца и мать и с позором была изгнана в провинциальное имение, принадлежащее ей по праву наследования и находившееся далеко от Рагварда, на севере, где зимы холодные и снежные, а лето никогда не бывает по-настоящему знойным. Почти год она любовалась темным, усыпанным мириадами звезд небосклоном сквозь остроконечную крышу хрустального замка, выстроенного придворным архитектором по ее личному проекту пять лет назад. Это был подарок юной принцессе на окончание длинного пятидесятилетнего обучения в Магической Академии, в которую принимали только отпрысков Великих Домов и где с каждым занимались по индивидуальной программе наставники, специально отобранные для этого именитыми родственниками абитуриента. Почти год Сафира была счастлива, как никогда не смела и мечтать, и ей было все равно, что ее счастье куплено дорогой ценой и едва не привело к очередному конфликту между Правящим Домом даль Каинэ и Великим Домом дэль Хаинэ, потерявшим власть много тысячелетий назад, но так и не смирившимся с этим. Почти год минул, как, презрев условности, поборов страх, отринув осторожность и последние крохи здравого смысла, она сбежала с чужим женихом в Храм Любви, сочетав себя узами брака, узами более вечными, чем самая долгая бессмертная жизнь. Узами, которые не может разорвать даже смерть, ибо души тех, кто решился ступить на алтарь Храма Любви, никогда не попадут на путь предков и будут бесконечно блуждать по миру живых, ожидая, когда вновь родится тело, способное стать вместилищем для неумирающей души. Всего дважды безумные влюбленные решались на столь опрометчивый и чреватый многими неприятностями поступок и, как говорилось в древних легендах, тысячелетиями жалели об этом, пока наконец не находили способ ценой страшных мучений расторгнуть священный союз, чтобы уйти в небытие, но не по вожделенному пути предков, а просто исчезнуть из мироздания, подобно обычному плебею. Уже давно не находилось сумасшедших, готовых испытать свои чувства вечностью, и жрицы Храма Любви успели заскучать, тем более что браки среди магов заключались исключительно по расчету в Храме Справедливости, а смертные не допускались до священного места, созданного и предназначенного исключительно для тех, в ком текла неразбавленная кровь волшебников.
У Сафиры вэр Тара не было иного способа соединить себя с любимым, предназначенным другой, а перспектива стать всего лишь любовницей была непереносима для гордой королевской дочери. Она хотела быть единственной, первой и последней, самой желанной, той, рядом с которой он просыпается по утрам и засыпает по вечерам. Она хотела, чтобы именно с ней, как с законной своей супругой, он открывал ежегодный бал королевы Мирабэль вэр Долёр и именно ей дарил все без исключения ночи. Но ни разу Сафира не заикнулась о своем стремлении всемогущему отцу, ни разу не поделилась своей тайной страстью ни с одной из сестер, даже ее первая дама не подозревала о том, что творится на сердце госпожи. Ибо любые просьбы были бессильны, любые увещевания бесполезны и вся власть, находящаяся в руках ее родителей, не могла изменить неизбежного. Кирвил вэр Шадо, шестой из Великого Дома дэль Виварди, был уже тридцать один год помолвлен с Элайн вэр Сарой, второй из Великого Дома дэль Хаинэ. И через год, по истечении положенного срока, должна была состояться их свадьба. Брак был выгоден для обоих Домов. Дэль Виварди стояли всего лишь на восьмой иерархической ступени из десяти, но являлись самым многочисленным и одним из наиболее влиятельных Домов современности. Дэль Хаинэ не имели никакого влияния из-за давней роковой ошибки, совершенной последней королевой из их рода Зольдой вэр Дора и едва не стоившей человечеству выживания, но продолжали
Они встречались тайно, под покровом ночи, как можно дальше от Рагварда, не жалея сил на телепорты. Их свидания проходили в тропических лесах, в наскоро выстроенной с помощью магии избушке где-нибудь в зоне вечной мерзлоты, в иссушенных солнцем песках пустыни или на крохотном необитаемом островке посреди бескрайних просторов океана. Они говорили обо всем на свете и уже через несколько месяцев знали друг о друге все. Каждый раз, когда им волей-неволей приходилось возвращаться во дворец, влюбленные мучились в ожидании следующей встречи, а Сафира сходила с ума от ревности, наблюдая, как Кирвил на глазах у двора вынужден ухаживать за своей нареченной – белокурой Элайн, и отваживала одного искателя руки и сердца молодой принцессы за другим.
И все же, несмотря на бурю страстей, бушевавшую между ними, влюбленные долго не могли решиться на последний, отчаянный шаг. Лишь когда тянуть стало некуда, Кирвил и Сафира сбежали в Храм Любви, отгородившись его толстыми стенами от всего света, и после трех дней ожидания были допущены к алтарю. Сама верховная жрица из Дома дэль Мирабло, к которому принадлежала мать невесты, проводила пару в огромный мраморный зал и прочла заклинание, которое, как она думала, никогда не будет произнесено здесь на ее веку.
Сафира навсегда запомнила ни с чем не сравнимое ощущение полета, когда душа воспаряет над телом, кружась в серебристом вихре крохотных звезд, и когда, влекомая порывами неземного ветра, она устремляется в заоблачную высь, куда дальше пути предков. А потом там, в непредставимой дали, она соединяется с другой душой, соединяется по-настоящему, на века, и уже ничто и никогда не способно разлучить две половинки, ставшие одним целым. Обратная дорога к бренной, хоть и практически бессмертной оболочке напоминала падение, но даже оно показалось прекрасным той, что теперь отныне и вовеки могла называть своим единственного человека, который был ей дорог.
Когда ритуальный поцелуй скрепил союз двух любящих сердец, Сафира почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. Каждое касание теперь, когда она была в своем праве, стало еще сладостнее, чем самые жаркие объятия, которые втайне вот уже пять лет они с Кирвилом дарили друг другу.
Выйдя из Храма Любви, молодые супруги держались за руки. Прохожие оборачивались им вслед, недоуменно глядя на столь откровенные проявления чувств между пятой из Дома даль Каинэ и тем, кто был обещан в супруги второй из Дома дэль Хаинэ. Маги так вообще застывали изваяниями, поражаясь такому злостному нарушению этикета, которым насквозь был пропитан воздух Рагварда да и других городков, где хоть изредка появлялись бессмертные.
Так, в полном молчании, провожаемые недоуменными и осуждающими взглядами, они добрались до самого королевского дворца. Стража, состоявшая из магов, не принадлежавших к Великим Домам, расступилась перед принцессой и ее сопровождающим, но даже прекрасно вымуштрованные воины не смогли сдержать невольного вздоха, заметив переплетенные пальцы любовников.
Весть долетела до Его Величества Кайро вир Аббо гораздо раньше, нежели его дочь дошла до покоев отца, дабы представить своего супруга. Чувства, которые ее поступок вызвал в расчетливой душе опытного политика, были крайне неоднозначными. Еще раз утереть нос зарвавшимся дэль Хаинэ – это стоило многого, но и вступать в открытую вражду, кое-как замаскированную внешними приличиями и строгим дворцовым этикетом, было весьма рискованно. Смуты внутри огромного государства, в границы которого входил целый земной шар, любой из правящих даль Каинэ пресекал на корню. Но что делать, если обнажила старые, тысячелетиями гниющие раны его собственная, самая младшая и оттого наиболее любимая дочь? Нет, все-таки придется приказать ей оставить в покое этого Виварди, и пусть тот сам улаживает проблемы, которые непременно станут следствием его вопиющей неверности.
Что бы ни решил король Кайро Первый, сбыться его планам было не суждено. Даже он, при всей полноте своей власти, не мог отменить безумного брака, совершенного в Храме Любви. Даже он не мог разъединить связанные навеки души.
В глубокое отчаяние впал Кайро вир Аббо, узнав насколько непоправимый поступок совершила его обезумевшая от любви дочь. И ни при чем были все дэль Хаинэ, вместе взятые, с их неизбежной местью. Причиной горя, которое сжигало короля, распаляя его ярость, в первую очередь стало то, что Сафира, его маленькая девочка, которую каких-то семьдесят пять лет назад он нянчил на руках, никогда не найдет покоя, ступив на путь предков, никогда ее душа не покинет этот мир, пока она сама не возжаждет уйти навеки, раствориться в небытии, исчезнуть.