Принцесса из собачьей будки
Шрифт:
Вот тут-то и стали выстраиваться сперва неровные линии и завитки в не очень стройный ряд букв, из которых Семечкин сложил слово «памаги». За ним последовало: «сабака-мама», «бежать». Ошибки уже не смущали Оксаниного друга, который сам же и учил девочку буквам, но вот с осмысливанием всего написанного возникла проблема. Как-то не улавливался смысл в тринадцатилетнюю мальчишескую голову. Ничего ведь Коля про Оксану не знал, а потому и сопоставить один факт с другим не мог. И тут помогла случайность: заговорил мужчина, по-прежнему жаждавший общения. Заплетающийся язык его, видимо, помимо воли хозяина, принялся излагать историю не просто душещипательную, а прямо-таки для сценария мыльной оперы, которых по телеку на каждом канале штук по шесть в день идет.
— Вот ведь дрянь, а не собака! Мало ей, что Оксанка из-за нее пропала в неизвестном направлении, так еще и меня уморить придумала. Давно избавиться надо было от нее, а я все жалел, все берег! Тьфу! — плевок угодил прямо в стену, которая и без того чистотой не отличалась.
Рассудив так, развивать тему мальчик не стал. Вместо этого он тоже на бумажке, чтобы не привлекать внимания соседа, стал один за другим писать вопросы, которые его интересовали и могли подсказать правильное решение. Первым был вопрос: «Ты знаешь этого человека?». Когда Оксана кивнула, друг продолжил импровизированный допрос: «Собака, про которую он говорит, тебе тоже знакома? Она хорошая?». Снова последовал кивок, другой, а потом клеточки тетрадные снова тонкими карандашными линиями переводили мысли в слова. Наконец, по записям Оксаны, сделанным в самом начале, Семечкин пришел к верному выводу: девочка хочет, чтобы к ней пришла собака и помогла в чем-то, но вот в чем — он никак не мог понять. Тогда выручило уточнение, мальчик попросил Оксану написать, для чего она хочет видеть Найду.
Едва держа в зубах ручку, Оксана нацарапала неровные каракули: «Бежым далеко». Продолжая в голове анализировать, но не до конца понимая все, что только что узнал, Коля уже готовился уходить. Где искать собаку он не знал, но, во что бы то ни стало, решил привести ее к больнице, чтобы помочь Оксане. Это был его шанс исправить громадины собственных ошибок. Пока он двигался по коридору, он придумал одну штуку. Подошел к дежурившей медсестре и с самым непринужденным видом, напустив максимум убедительности на лицо, заговорил.
— Здравствуйте, мужчина в палате № 5 говорит, что ему срочно из квартиры понадобились сменные, извините, трусы. Когда к нему жена придет — неизвестно, и он меня попросил шустро сбегать, а вот адрес объяснить внятно не может. Вы ведь сможете сказать мне, куда идти?
Женщина, явно давно разочарованная в собственной работе, в том, чем каждый день ей приходилось заниматься, вместо того, чтобы налаживать трещавшую по швам личную жизнь, недоверчиво посмотрела на незнакомого мальчика.
— Это укушенный что ли? — Коля закивал, выжидая, пока медсестра решится. А та уже наслышалась от санитаров, что мужик с прибабахом, всякую ерунду городит, да и не трезв к тому же, так что, связываться не хотелось, — хорошо, если так неймется тебе, отправляйся вот по этому адресу.
В Колины руки упала половинка тетрадного листа с указанием направления. Честно говоря, женщина бы направила мальчонку немного дальше и неприличней, но, опять же, мало ли чем это для нее обернется. Коля же, довольный своей первой удачей, словно на крыльях, помчался искать Найду.
Глава 14. Бегство
Они все продумали: бежать нужно было ночью и лезть через окно. Когда-то Оксана уже лазила в окна, так что не боялась этого. Гипс с рук так и не сняла, потому что они пока не зажили. Да и Коля отговорил. Вообще, побывав в Оксанином доме, увидев запустение, над которым командовала женщина не меньше запущенная, словно королева нищеты, он решил, что во всем теперь станет помогать подружке. Пропадет она одна — это было яснее ясного. И не простит потом себе Семечкин, если уйдет в другую сторону от этой, отчего-то такой родной девчушки. Наверное, он мог назвать ее сестренкой, но что-то и еще было, что не объяснить он не мог никак. Просто с ней ему было легко и спокойно. Также очевидно было теперь, что в интернате Оксане жизни тоже не будет. Это до поры до времени просто насмешки, а когда она вырастет, то одними словами дело не ограничится, даже думать страшно, к чему это все приведет. Впрочем, Коле-то уже не страшно, в стенах интерната он всякое видел, по его рассказам можно таких фильмов ужасов наснимать, что Голливуду и не снилось. Но сейчас речь не о том.
У них с Оксаной развивается сюжетец куда реальнее и круче. Первым делом нужно было дождаться больничного отбоя, чтобы скрыть следы бегства. Ожидание Колю заботило больше, чем даже то, что в интернате его хватятся, а потом грозит взбучка от того же Клеща. Ждать, наверное, хуже смерти. Но и это закончилось, дождались. Свет погас. Сосед заснул, о чем возвестил мощный храп. После серии уколов мужчина присмирел, так что теперь с ним вполне можно было ужиться. Но этим заняться пусть рискнут другие пациенты и врачи, а ребятам некогда.
Первым на улицу выбрался Коля, чтобы протянуть руки и помочь спуститься Оксане с подоконника. В этот момент как-то особенно хотелось радоваться тому, что на дворе — лето, и палата находится на первом этаже. «Осторожнее», — прошептал он девочке, когда та зацепилась подолом больничного халатика о ржавый гвоздь, торчащий из подоконника. Нервное «ох» вырвалось у нее, но больше никаких вскриков не последовало, так что Коля был спокоен. Легкими шагами, похожие на ночных странников, дети направились в сторону Оксаниного дома. За время нахождения в больнице девочка так соскучилась по свободному пространству, движению, что старалась даже бежать. Прихрамывала, правда, немного
Вот они завернули на знакомую тропинку, послышался лай. Оксана сразу узнала голос
— это была Найда. Хотелось также и Джесси услышать, но она отчего-то не отзывалась. Вторили лаю Найды и другие местные собаки, ведь собачий гомон далеко разносился. Колина спутница вдруг остановилась посреди дороги, перестала шагать. Коля готов был спросить, не устала ли она, как девочка вдруг завыла. Громко и протяжно. Такого слышать Семечкину не приходилось еще никогда, он растерялся. Жутковато смотрелось это все, особенно в темноте ночи, особенно во время бегства. Несмотря на то, что у него самого чуть глаза на лоб не полезли от страха, которым пронизан был вой малышки, Коля не отступил, продолжал держать Оксану за руку, она не отстранялась. Сколько нужно ждать, пока девочка навоется, было неизвестно, но время терять было нельзя. Осторожно погладив подружку по спине свободной рукой, как бы успокаивая, он заговорил, что им пора идти, что за ними могут прислать людей, когда обнаружат пропажу Оксаны из больницы. Первым делом придут к ней домой, а потому нужно срочно скрыться, забрав перед тем Найду. Коля придумает, куда они отправятся, главное сейчас — поторопиться. От его спокойных прикосновений Оксане и правда делалось как-то уютнее, тише что ли. Назвать этих чувств она не умела по-прежнему, но знала, что они дороги ей. Оттого снова послушалась, спорить не стала. Они пошли напрямик к дому, где теперь не было слышно ни звука. Найда, видимо почуявшая приближение своей давней воспитанницы, тоже притихла, больше не заливалась лаем — и слава Богу. Как только Оксана увидела знакомую будку, тут же бросилась к ней со всех ног. Не теплые воспоминания гнали ее в сторону дома, которых быть просто не могло, а желание скорее обнять свою собачью маму. И та, словно чувствуя точно также, выбежала из своего домика, лапами оперлась об Оксанины плечи, привстав на задние лапы. Были они почти одного роста, Найда — даже немного выше. Неудивительно, что ласкаясь к девочке, собака умудрилась опрокинуть ее на спину. Сперва Коля испугался, что Оксана поранится, но потом, наблюдая, как они обе резвятся в траве, радуются встрече, понял, что малышка прибыла в свою настоящую семью. Попутно подумалось, что если бы он попробовал рассказать такое в интернате, ему бы просто не поверили. Отправили бы, пожалуй, в одиночный кубрик и все. Только вот возвращаться к прежней жизни Коля не собирался. Единственное, что ему было жаль из прежней жизни, так это недорисованных картин, которые брать с собой было крайне неудобно. Зато пригодились краски с кистями. Он планировал рисовать на улице портреты людей и тем зарабатывать денежку, пусть и небольшую. Пойдет вон в Парк культуры и там устроит себе местечко. Завтра же с утра и начнет.
Но утром обстоятельства сложились иначе. Проснулся Коля в собачьей будке, потому что старый сарай снесли, и спать было больше негде. Рядом спали Оксана и Найда. Наскоро перекусив тем, что было, а точнее — черным хлебом с кусочком сала, накануне побега стащенным из интерната, Семечкин стал собирать инструменты, которые требовались для его работы. Как-никак он теперь — главный добытчик. Он уже хотел было вылезти на улицу, полный решимости найти своего клиента, только что-то его остановило. Неестественные какие-то звуки. В недоумении он осмотрелся по сторонам, ища их источник, и понял, что это.
Оксана, лежавшая с закрытыми глазами, будто спавшая, на самом деле едва шевелила губами. Вместо ровных вдохов-выдохов вылетали наружу хрипы. Встревоженный, вспотевшей от волнения ладонью, мальчик потрогал Оксанин лоб. Кипяток. Можно было хоть сейчас ставить на него кастрюльку и варить яйца, наверняка дойдут до кондиции в считанные минуты. Ошарашенный таким поворотом событий, Коля стал осматривать девочку в поисках причины. Только вчера все было хорошо и тут на тебе! Ничего такого не ели, чтоб отравиться, так что, даже странно, откуда взяться болезни. Долго искать не пришлось. Кровавое пятно с Колин кулак величиной, расползлось по ткани больничного халатика. Приподняв его, мальчик обнаружил, что внутренняя поверхность бедра, чуть ближе к коленке, кровоточит. Вспомнился вчерашний Оксанин вздох и гвоздь, об который она порвала одежду.