Принцесса из собачьей будки
Шрифт:
Вошли в вагон. Раньше на поездах ездить Оксане не приходилось, поэтому все ново было, интересно — и скамьи для сна с обшарпанным покрытием, и столы с облупленной по бокам и на поверхности фанерой, и даже туалеты! Смотрела она на проходивших мимо людей, которые, как и она сама, ехали в плацкартном вагоне по причине его экономичности, как на баловней судьбы. Вот кому везет — постоянно ездить в поездах и наблюдать, как жизнь за окнами проносится, мелькает. Деревеньки, поля, даже пастбища видела девочка, раньше дальше собственного двора нос не высовывавшая. А тут — такое! Волшебство да и только! И все благодаря Коле! Особенно запомнились Оксане чай в подстаканниках и музыка, доносящаяся из маленькой коробочки на стене.
— Чего так смотришь, радио что ли не видела никогда? — осведомилась сопроводительница, заметив Оксанину заинтересованность. Малышка отрицательно качнула головой. — Из какого только леса вышла? Собаки
Сказано это было без задней мысли, но столько правды было в этих словах, что Оксану будто сразу к месту пригвоздили. Она опустила голову, положила руки на колени и больше не смотрела в окошко. А сопровождавшая только удивлялась странной девочке. Вот же заставили ее сопровождать какую-то дикарку. Сидела бы спокойно сейчас, носочки вязала и не моталась по поездам.
«Пора уходить с социальной работы, нервы уже не те», — решила про себя женщина, отвернулась к стенке и засопела, превратив сопение в храп по мере погружения в сон. Оксане же спать совсем не хотелось, поэтому она просто сидела, украдкой посматривая на пейзажи, проплывавшие за окном поезда. Вот бы Кольку сюда, ему бы понравилось! Столько бы картин он смог придумать, что хватило на большую выставку. Когда-нибудь Оксана непременно придет посмотреть картины, которые рисовал Колька и еще нарисует.
«Пусть известным художником станет и обязательно счастливым», — успела девочка подумать о друге, прежде чем провалиться в сон по примеру тетеньки-сопровождающей.
— Вставай, выдвигаться пора. Машина скоро прибудет, — женщина, с которой Оксана ехала в Одессу, не слишком-то любезно расталкивала девочку, которая едва успела проснуться, — поднимайся, говорю! Слышишь или нет?
Ответом ей был взгляд исподлобья, который злючка комментировать не решилась, наверное, испугавшись, что Оксана набросится сейчас на нее с кулаками. Набрасываться, однако, девочка не собиралась. Сложила вещички в рюкзачок, выданный в первом интернате, убрала постель. Немного неаккуратно, но все же сама. Навыкам порядка ее тоже Коля старался приучать, но вот в чем хитрость, пользовалась ими она только когда сердита была, хотела так показать, что раз вы такие, то я вам покажу, какая я. Что не просто не пойми что, а умеет и понимает она очень многое. Удивленная таким эффектом, сопровождающая немного потеплела. Предложила чай вместе попить, конфетку достала. Девочка заметила, что в пакете у женщины конфет было предостаточно, причем, самых разных размеров, но поделиться она решила отчего-то именно самой маленькой. Есть эту малютку Оксана не стала, а спрятала в карманчик пальто. Она — такая же маленькая и никому не нужная, так что можно отдать ее даже чужой девочке, как и саму Оксану можно из рук в руки передавать. Конфетка с Оксаной были похожи, а потому пусть будут вместе. Так придумала девочка. Сама внутри себя она замечала, что понемногу возвращается к привычному образу мыслей, начинает фантазировать, замечать всякие интересности вокруг себя.
Таких интересностей встретила Оксана куда больше, когда вышла из вагона. Тут ходили не только люди, одетые куда легче, чем она сама, но и продавцы с разными товарами наперебой предлагали все, что только душе угодно, таксисты на авто зазывали поехать хоть на край света, дети и взрослые, собаки и кошки, кого тут только не было! Так все было ярко, солнечно, светло, что оставалось только в восторге разводить руками. Оксана того и гляди сделала бы это, если бы внимание ее не привлек какой-то мужчина, несший на ниточках взмывающие вверх воздушные шарики. Они не то что манили, а просто притягивали к себе. Так и представлялось, что если возьмешь их в руку, то вместе с ними взмоешь в небо! Увлеченная этим зрелищем, Оксана не обратила внимания на указания своей взрослой спутницы держаться рядом, чтобы не потеряться. Ноги сами понесли за дяденькой с воздушными шарами, а когда девочка опомнилась, то поняла, что потерялась, и знакомой серьезной сопровождающей не видать. Как не видать теперь Оксане нового интерната. Приунывшая, накручивая одну плохую мысль на другую, собирая их в клубок, малышка присела прямо на тротуар. Куда идти в чужом городе она не знала, ровно как и в своем, и в любом другом. Голова сама собой опустилась на колени, обхваченные руками. Глаза лучше закрыть, чтоб не видеть мельтешения людей. В их массе отыскать Оксанину попутчицу было просто нереально, потому что она не знает даже имени этой женщины, и как к ней обратиться. Приняв для себя самую привычную выжидательную позицию, малышка притихла, сидя на тротуаре и обхватив голову руками. За занавешенным внутренним взором гудели машины, разговаривали и смеялись люди, а Оксана снова осталась в темной пыльной комнате своей души наедине с собой.
Глава 18. Новые друзья
— Малышка, ты что здесь делаешь, потерялась? — довольно мелодичный женский голос заставил Оксану проснуться. Только сейчас она обнаружила, что лежит на тротуаре, видимо во сне упала. Красивое пальтишко было запачкано пылью и грязью, беретка вообще пропала. Сонными глазами девочка смотрела на незнакомку. Ту можно было назвать еще молодой, но из-за неопрятности в одежде смотрелась она как женщина за сорок. Первым инстинктивным Оксаниным движением было оттолкнуться, но ее остановил протянутый ей бутерброд с колбасой. Такого лакомства девочка не видела давно, потому что даже в интернате колбасу давали редко, а если и случалось такое, то Оксана оказывалась не в числе уплетателей сей вкусноты, потому как или наказана была за то, что укусила девочку, или сама отказывалась есть, объявляла бойкот. Слово такое услышала по телевизору в новостях и придумала тоже сделать его. Так как практики таких мероприятий, само собой, у малышки не было, она решила, что это значит принести котов и между ними устроить бой, а чей кот выиграет, хозяин того питомца и получает что там причитается, вот, например, колбаску. Потом Оксане объяснили, что к чему, после того, правда, когда коты были принесены девочкой в корпус интерната и такие там устроили бои без правил, что воспитатели на люстры попрыгать готовы были. Вот и запирали малышку в четырех стенах, где она оставалась совершенно одна. Впрочем, и сейчас, когда стен нет больше, чувство одиночество никуда не делось.
Незнакомая женщина немного скрадывала его своим присутствием и участием, но что-то было в ней настораживающее, хотя на вкусность бутерброда это никак не влияло. Увлеченно пережевывая гостинец, Оксана именно поэтому и не думала прислушиваться к интуиции, которая говорила о недобром. В жизни девочки и так столько недоброго случилось уже, что она просто устала от ожидания опасности, подвоха и тут, как обычно это бывает, сработал закон «подлости». Пришла беда оттуда, откуда и ждать не приходилось, ведь в самом начале все выглядело очень даже добросердечно.
— Меня Лена зовут, — представилась женщина, — а ты кто? Приезжая, да, раз на вокзале? — Оксана не ответила, только кивнула, чем позабавила свою новую знакомую. — Ты — глухонемая? Не бойся меня, я ведь плохого ничего пока не сделала тебе и не собираюсь. Накормила вот тебя, теперь хочу в гости к себе домой позвать, пойдешь? Там хоть отдохнешь, выспишься, а потом, если уйти захочешь, всегда можешь открыть дверь и просто отправиться куда надо. Согласна?
Оксана смотрела на незнакомку, оценивая свое положение. По крайней мере, честно пыталась сделать это, но голод, который от съеденного бутерброда в сочетании с усталостью взяли верх, так что бдительности и след простыл. Руки, как обычно, девочка подавать не стала. Все-таки эта девушка не Коля, а потому обойдется без всякого там доверия и нежностей.
Когда пришли в квартиру к Лене на втором этаже в старом доме, девочка поняла, что по тому, какая хозяйка, можно судить и какая квартира. Вот, скажем, волосы у Лены светлые, собраны в неаккуратный хвост на затылке, юбка местами в каких-то странных пятнышках и катышках, поверх блузки цветастой с рюшками одет красный жилет. В общем, видимость такая, словно и тут, и там вещей нахватала, все это на себя одела и довольна. То же самое было с внутренним убранством квартиры — диван огромный, занимает полкомнаты, которых всего-то одна штука, если не считать ванны и кухни, на кресле-качалке навалены бумаги, газеты, ковер, на котором, наверное, еще сам Хоттабыч летал, лежал сейчас на полу. Комната производила впечатление такого места — не то музея, не то пристанища хулиганов, которые натащили сюда всего, что только было можно. Оксана рефлекторно, стараясь не подавать виду, высматривала бутылки из-под пива или водки, потому что это бы значило сразу, что нужно как можно скорее убегать. Ни к чему девочке снова оказываться пленницей алкашей. Маячков таких не нашлось и Оксану внутренне отпустило, стало спокойнее. Правда, ненадолго.
Спать улеглись вместе с Леной на большом диване, поскрипывавшем при каждой попытке повернуться на другой бок. В итоге Оксана пришла к выводу, что лучше совсем не переворачиваться, чтобы не производить лишнего шума. Зато шумно стало часов в 12 ночи, когда в дверь принялись не просто стучаться, а долбится. Наверное, ногами пинали. Лена вздрогнула, но свет зажигать не спешила. Оксане, которая тоже проснулась, сделала жест рукой — не шевелись, мол, молчи. Впрочем, что-что, а это девочка делать умела. Замерла, прислушиваясь. Девушка осторожно подола к дверному глазку и выглянула в коридор. И как только посмотрела, вся внутренне напряглась, сжалась. Это был Гришка. Как его обозвать — любимым, ухажером или просто любовником — Лена не знала. Скорее, мучителем. И ведь не отойдет от двери, пока не откроешь дверь, не впустишь. Приказав себе крепиться, Лена дрожащими пальцами повернула ключ в замке, зажгла в прихожей свет.