Принцесса из замка дракона
Шрифт:
Герцог был воодушевлён и настроен драться, но я всё-таки попробовал:
— Вам не кажется странной сама эту ситуация: то, что принц Кадар отпустил дочь сюда, с драконом? Зачем?
— Ты не услышал меня, мальчик. Прекрасные женщины жаждут подвигов в свою честь. Дракон — восхитительный повод. Способ выбрать лучшего!
Когда они уехали, зарядил ливень. Я сидел в почти пустом зале трактира, смотрел, как за мутными стёклами колотятся капли, и думал. Грязные платья, обрезанные волосы, тяжёлое ведро в руках леди и всё ради того, чтоб найти своего героя? Преданный зверь на плаху, чтоб выбрать лучшего?
13. Ливень
Ливень не унимался целый день. Он то притихал до мелкого, затяжного дождя, то вдруг снова яростно набрасывался на поля и дороги непроходимой стеной. Деревенские в такую погоду прятались по домам. Даже послушать менестреля собралось лишь пара слуг, невзрачный торговец, видимо, остановившийся в таверне по надобностям своего дела, да тройка конюших мальчишек.
Сказитель читал очередную из своих сказок:
«Но полнится земля слухами, и поползли слухи эти по дорогам во все стороны, и прознали в разных краях о деяниях колдуна, и явился рыцарь сразить злодея…»
Сказки никогда не рассказывают, что рыцари, ведомые слухами, погибают в первом бою. А рыцари, мчащиеся сразиться с кем угодно на край света, банально ищут смерти… А ещё, что где-то между этим знанием и этой безбашенной смелостью находится та самая грань, что именуется настоящей храбростью. Та самая, которая отличает воина от мальчишки. Воина, способного не только поднять меч, но и победить.
Дверь в зал как-то особо пронзительно скрипнула, впуская внутрь из пелены дождя абсолютно мокрого мальца. Мальчишка стучал зубами. Вода с его одежды текла ручьями, быстро образуя на полу грязную лужу:
— Сэр Вазгар, они появились!
— Кто?
Жена трактирщика, всплеснув руками, схватилась за тряпицу и бросилась обтирать мальчишку. Он вырвался.
— Принцесса. Вы велели дать знать, как только они появятся на дороге в селение!
— И что? Принцесса идёт в селение? Сейчас? В такой дождь?
Малец пожал плечами:
— Точно трудно рассмотреть, сэр. Но дракон прилетел и сидит там на дороге. Его ни с кем не спутать.
Дракон был на том самом месте. Дождь стучал по его костяной чешуе, по клыкастой морде, по крыльям, собираясь потоками и целыми реками воды. Зверь был неподвижен. Морда и взгляд как обычно не выражали ничего. Он сидел у того самого пня, который накануне практически выкорчевал за последние крошки кренделей, и не шевелился.
— Что ты здесь делаешь? Где Илла? Ты что, оставил её одну?!
Я быстро огляделся вокруг. Дождь завесой барабанил по траве и голым ветвям, застилал потоками взгляд, не давал толком осмотреться. Но принцессы явно рядом не было. На всякий случай я заглянул под крылья дракона. Маленькая Илла вполне могла бы там поместиться в такое ненастье. Но там тоже было пусто. Только холодная осенняя грязь.
Дракон повернул голову, чтобы проследить за моим взглядом. На боку его мощной шеи зияла рана. Один элемент чешуи был словно выдран с корнем, с мясом. Кровь сочилась тонкими струями, и её тут же подхватывали потоки дождя, смывая бесследно.
— Ты ранен?!
Я протянул руку. Глупость, конечно, так подходить к дикому, да ещё и раненному зверю. Но смотреть, как он истекает кровью, я тоже не мог. Нужно было помочь. Хотя бы попытаться…
Дракон шарахнулся от моей руки. Расставил лапы. Утробно зарычал. Я замер, не двигаясь.
— Я пытаюсь тебе помочь. Ты истечёшь кровью. Нужно закрыть твою рану. Дать ей возможность затянуться.
Зверь прекратил рычать, но отступил. Не нападая, но и не подпуская к себе. Будто понимая меня, но не доверяя до конца. Потом, вытянув голову, понюхал пень и лизнул его. Я рассмеялся. И смех этот был не светлым и не радостным. Сейчас зверь напоминал мне молодых рыцарей, которые когда-то шли рядом со мной на той войне. Мальчишка! У него в теле дыра с кулак, а он прилетел за сладостями! За кусочком светлого! Слишком юный для войны. Слишком не насытившийся жизнь. Слишком человечный для зверя…
— Слышишь… У тебя, наверное, и имя ведь есть? Пойдём. Нужно найти Иллу. Она перевяжет твою рану. Ей-то ведь ты позволишь это сделать? И тогда я снова принесу тебе крендели. Много кренделей! Больше, чем в прошлый раз! Только нужно сначала найти принцессу. Илла! Илларис! Где Илла? Где ты оставил её?!
Он действительно понял меня. Как будто понял. Возможно, как хороший пёс он просто узнавал имя хозяйки. Может быть… наверное…
Он переступил лапами, хлюпая по растекающимся потокам грязи, с шумом, окатывая меня водопадом мутной воды, распахнул крылья и одним мощным толчком взмыл вверх. В небо. В дождь. Пронёсся кругом, а потом спикировал на меня… Его лапы вдруг толкнули меня в грудь и, не давая опомниться, сомкнулись на моём поясе. Почти нежно, не сдавливая. Мне пришлось ухватиться руками, чтоб не выпасть из этой хватки… А зверь взвился ввысь. Поднялся над дорогой… над лесом.
Сейчас, отсюда сверху, было как на ладони видно всё сразу. И селение, и дорогу, и тракт… было видно, как чёрные камни, ведущие к драконьему замку, теряются в вековых елях. Видны полуразрушенные башни древнего замка. Кровь и трупы, устилающие поле на подступах к нему. Вороны, пирующие на этом поле смерти, которые с шумом разлетались в стороны при приближении дракона…
Я не успел сгруппироваться и повалился лицом в грязь, болезненно ударившись раненной ногой о корягу, когда дракон отпустил меня буквально в сажени от земли. Сам он пронёсся кругом и приземлился рядом, вновь окатывая меня грязью.
Справа, всего в метре от меня лежал распростёртый труп воина. Одежда, пропитанная кровью, развороченная плоть… Ещё шагом дальше какое-то тряпьё и, кажется, оторванная нога. Ещё влево снова труп, крупный ратник… Всё поле возле драконьего замка устилал отряд Ситора. Обугленные и просто разорванные в клочья ещё недавно живые тела… недавно живых людей. Пиршество смерти! Наверное, где-то тут был и сам герцог. Но я пришёл не за этим. Старик знал, на что шёл. Это не женщины, это он сам желал крови!
Дождь снова немного унялся, сменив полноводные струи на лёгкое мелкое накрапывание. И в этом затишье как-то особенно громко звучал одинокий плач.
Илла сидела спиной к нам, прямо на земле, коленями в жидкой осенней грязи и рыдала. Я видел много слёз. Так плачут, когда отчаянью нет придела. Когда все границы силы выбраны. Вой дикой боли, не сдерживаемой более никакими оковами.
Дракон потянулся к ней первым. Ткнулся в бок, лизнул длинным узким языком вверх до самой макушки.