Принцесса Монако
Шрифт:
В. Лошадиные скачки?
О. Вот это развлечение я люблю. Люди приходят, чтобы проверить, правда ли у лошади голубые глаза, какого цвета костюм у жокея. Они ставят на лошадок. Мой тесть Джек Келли каждый год приглашал своих знакомых и партнеров по бизнесу на скачки в Кентукки. Я трижды бывал там. Джек арендовал целый поезд, чтобы довезти нас из Филадельфии в Кентукки. Мы приезжали в пятницу и оставались в поезде до субботы. Виски лилось рекой. Кутить так кутить. Хорошее было время.
В. Вы разбираетесь в лошадях?
О. Я могу отличить голову от хвоста, не больше. Но однажды в пятницу, кажется, это был последний забег, мне приглянулась лошадка по кличке Каин, и я решил на нее поставить. Джек Келли и кто-то из его знакомых пытались отговорить меня от этой авантюры. По их мнению, шансы у этого несчастного Каина были невелики. Я подумал, должен же хоть кто-то на эту лошадку поставить, и уговорил их разделить риск. Мы скинулись по 5 долларов и поставили на этого Каина. И представляете, он пришел первым. Мои друзья были готовы носить меня на руках.
В. Вы до сих пор посещаете скачки?
О. Иногда, когда бываю в Париже. Там все разворачивается на ваших глазах. Но я бы никогда не усидел за столом, глядя, как шарик скачет по крутящемуся колесу. Впрочем, блек-джек не так уж и плох. Когда-то я даже играл в джин-рамми, но, если карточная игра затягивается, мне становится скучно. Покер — слишком медленная игра. Что касается настольных игр, вроде монополии, то я никогда не получал от них удовольствия. Такое впечатление, что они тянутся бесконечно.
В. А другие игры, например бридж?
О. Мой дед никогда не играл в карты, а вот моя мать бридж просто обожала. Но я вечно слышал, как за игрой вспыхивали споры. «Почему ты не предложил пику?» «Почему ты пошел с червей?» И так целыми днями. Люди начинали третировать друг друга. Я решил держаться от карт как можно дальше.
Несмотря на всю разницу между большими и маленькими странами и их весом на международной арене, у Монако есть свои преимущества.
— Начать с того, — отмечал Ренье, — что мы не собираемся ничего отнимать у наших соседей. Наши скромные размеры делают нас уязвимыми. А уязвимость делает из нас борцов за мир. Наше выживание целиком от него зависит. Трудность в том, что голоса маленьких стран, как правило, едва слышны.
Именно при Ренье Монако получило полноценный статус в ООН. Кроме того, к нему прислушиваются, когда речь идет о загрязнении океанов.
Его возмущает, что «моря превратились в свалки мусора, что в них сбрасывают канализационные стоки, причем большинство людей готовы с этим мириться. Наша жизнь зависит от круговорота воды в природе, так что опасность грозит самой жизни. И не надо говорить, что загрязнение неизбежно. Оно — следствие деятельности людей. И его можно предотвратить. Нужны лишь воля и средства».
И это самое сложное.
— Несложно найти ученых и подвигнуть их к действию, потому что они все понимают. Но как сдвинуть с места бюрократов? Они не желают сдвинуться с места, ибо это противоречит их природе. Они сразу начинают всех в чем-то подозревать. Наша самая большая проблема — французы. Вместо того чтобы беспокоиться о загрязнении океана, они сразу интересуются тем, кто в этом деле будет командовать парадом.
По словам Ренье, так и поступают правительства крупных стран.
— Они увязли в бюрократической трясине и не могут сдвинуться с места. Наше преимущество в том, что, в отличие от них, мы умеем действовать быстро. Мы не плодим горы бумаг.
Монако — одна из немногих стран в мире, где нет тюрьмы. Правда, во внешней стене Ле-Роше, обращенной к морю, устроены 37 камер, где держат людей, находящихся под следствием.
Однако все эти слухи про «темницу с видом на море» не совсем верны. Из камеры видно только небо. По словам Ренье, следственный изолятор Монако отличается от других исправительных учреждений тем, что еду обитателям камер готовит жена надзирателя. Смею предположить, что местные заключенные самые сытые в мире.
Законность и правопорядок в княжестве поддерживаются именем князя. Он наделен правом помилования, а также может смягчать наказание. Но поскольку Национальный совет давно отменил смертную казнь, князь не может ее потребовать.
Даже если бы и мог, здесь Ренье морщится, вряд ли он когда-нибудь воспользовался этой прерогативой.
— Слишком неприятное дело.
Тем не менее при необходимости он может выдворить персону нон грата за пределы княжества и по договору с Францией за пределы трех французских департаментов: Приморские Альпы, Вар и Нижние Альпы.
Правда, такое случается крайне редко, скажем с мошенниками, осужденными за жульничество в казино.
По словам Ренье, «Франция, как и мы, заинтересована в том, чтобы здесь, на юге, было как можно меньше сомнительных личностей. Исключение сделано лишь для монегасков. Мы не можем лишить их права жить в Монако. Потому что в таком случае куда им деваться?»
Другое преимущество карликового государства состоит в том, что «здесь прямой контакт с народом. Например, если я как глава исполнительной власти потребую чего-то невозможного, Национальный совет не позволит мне это сделать. Но если я считаю, что для страны что-то важно, я могу включить этот пункт в число приоритетов, даже если правительство со мной несогласно. Такое возможно только в маленькой стране».
Его любимый пример — новое удостоверение личности. Когда Ренье впервые предложил его, то наткнулся на стену непонимания со стороны Национального совета. Там просто не видели смысла менять старые, неудобные, сложенные втрое картонные удостоверения на новые, пластиковые, размером с банковскую карточку.
— Вы только взгляните, — с этими словами Ренье вытащил из кармана небольшое портмоне и извлек из него удостоверение личности гражданина Монако. Карточку украшало его фото и регистрационный номер — 0001. — Красиво, не правда ли? Оно почти не занимает места. Даже не верится, что наши бюрократы пытались со мной препираться. «Нет, — говорили они, — эта идея не пройдет».