Принцесса науки(Софья Ковалевская)
Шрифт:
Ковалевская приехала в Берлин и остановилась в отеле. Она немедленно дала знать о своем приезде Вейерштрассу, и вскоре профессор уже был у нее.
«Как он постарел за это время и как он похож на моего отца, — мелькнула мысль у Софьи Васильевны при виде профессора. — Те же усталые глаза, тяжелые веки, такой же умный, всепонимающий взгляд».
Вейерштрасс нежно расцеловал свою любимую ученицу;
Софья Васильевна призвала всю свою волю, чтобы сдержать слезы, и начала горячо рассказывать о своих рабочих планах.
— Я привезла на ваш суд, дорогой учитель, первые наметки исследований о преломлении света в кристаллах. Взгляните на них.
Вейерштрасс погрузился в чтение, а Ковалевская наблюдала за его лицом.
«В этом он остался прежним, — думала она, — теперь мир для него не существует, пока последняя страница не ляжет на стол…»
Профессор исследование одобрил, и Софья Васильевна горячо взялась за работу.
Ковалевская два месяца провела в Берлине очень плодотворно: она изучала новые труды математиков, занималась своим исследованием и так увлеклась работой, что не вставала из-за стола по 16–18 часов подряд.
Когда у Софьи Васильевны появлялась свободная минутка, она шла к Вейерштрассу. Все так же безлюдно было на улице, все таким же угрюмым выглядел особняк профессора с прикрытыми веками-шторами окнами, но Ковалевская уверенно дергала ручку звонка. Она твердо знала, что ее здесь ждут с нетерпением, что ей будут искренне рады. Сидя на своем привычном месте за столом, Софья Васильевна украдкой рассматривала гостеприимных хозяев.
Еще больше морщин появилось на их лицах, у старшей из сестер слегка тряслась голова, неверными стали движения рук, согнулась высокая фигура профессора.
«Что делает время! — с грустью думала Ковалевская. — Прошло так мало, а можно подумать, что пронеслись годы…»
Внешне Софья Васильевна ничем не показывала своего волнения. Она рассказывала забавные истории, много говорила о дочке, в молчаливый особняк врывалась жизнь с ее радостями и тревогами.
Время пролетело незаметно. Наступил день отъезда.
— Скажите, друг мой, одобрили бы вы, если бы я уехала в университет в Гельсингфорс? — спросила Софья Васильевна у Вейерштрасса. — Профессор Миттаг-Леффлер считает, что мне смогут там предоставить место приват-доцента.
— А что будет делать там господин Ковалевский?
— Он пока останется в России.
— Если бы я был женат, то моя супруга всегда была бы со мной, — тихо сказал Вейерштрасс.
Больше Софья Васильевна ничего не спрашивала.
По возвращении в Москву множество житейских забот сразу нахлынули на Ковалевскую и оттеснили в сторону математику. Владимир Онуфриевич все еще не приехал, и им были недовольны и его компаньоны по нефтяному товариществу, и в университете. А тут Софью Васильевну стали одолевать кредиторы, требовавшие немедленно расплатиться с долгами.
Когда Владимир Онуфриевич наконец вернулся, Софья Васильевна встретила его неласково, и отношения между супругами сильно испортились. Ковалевские решили, что им надо временно расстаться. Этому, кстати, способствовала и сложная обстановка.
1 марта 1881 года был убит народовольцами Александр II. Начались массовые репрессии. В этих условиях любой подозреваемый в нигилизме мог со дня на день ждать ареста. Ковалевские срочно уехали из Москвы. Она с дочерью и гувернанткой направилась в Берлин, он — к брату в Одессу.
В последний день перед отъездом Владимир Онуфриевич оставил ключи от дома знакомым и попросил их отдать на склад мебель, а квартиру сдать. Те согласились оказать ему такую незначительную услугу. Но как они были удивлены, когда увидели, что в квартире ничего не было уложено, вещи валялись в беспорядке, а на столе в столовой стоял самовар и чашки с недопитым чаем. Впечатление было такое, что хозяева просто вышли из комнаты и сейчас вернутся и снова продолжат чаепитие. Друзьям Ковалевского пришлось потратить немало времени, пока все было приведено в порядок, прежде чем они смогли выполнить его просьбу. А Владимиру Онуфриевичу, поглощенному своими делами и мыслями, даже в голову не пришло, что его просьба может быть такой обременительной.
Сразу же после приезда Ковалевского в Одессу Софья Васильевна написала мужу, продолжая старый спор о способностях женщин к науке: «Ты пишешь совершенно справедливо, что ни одна еще женщина ничего не совершила, но ведь ввиду этого мне и необходимо, благо есть еще энергия, да и материальные средства с грехом пополам, поставить себя в такую обстановку, где бы я могла показать, могу ли я что-нибудь совершить, или умишка на то не хватает».
Именно в это время Софья Васильевна задумала работу, за которую не решались браться даже гениальнейшие математики. Это была задача об определении движения различных точек вращающегося твердого тела.
Каждый в детстве запускал волчок и, конечно, знает, что он обладает ценным свойством: во время вращения ось волчка, или, по-научному, гироскоп, всегда занимает определенное положение. Легкие удары по гироскопу не могут надолго нарушить направление оси: покачнувшись, она займет то же положение. Это свойство позволяет широко применять гироскоп в технике — он составляет основу компасов, стабилизирует движение самолетов, ракет и т. д.
А какой путь проходит каждая отдельная точка гироскопа при разных начальных положениях оси и различной скорости? Оказалось, что он представляет собой сложнейшую кривую и рассчитать этот путь, найти положение точки в заданный момент времени — задача необычайной трудности, и приходится ограничиваться решениями отдельных, частных случаев.
До Ковалевской только двое ученых брались за эту задачу. Петербургский академик Эйлер рассмотрел наиболее простой случай, когда центр тяжести твердого тела совпадает с точкой опоры. Известный математик Лагранж решил более сложную задачу — когда центр тяжести тела находится на оси симметрии, но не совпадает с точкой опоры. И это было все.
К этой задаче необходимо было подойти как-то иначе, оригинально. И Ковалевская нашла такой подход, позволивший ей дать анализ задачи, применяя мощный аппарат абелевых функций. Профессор Вейерштрасс был восхищен своеобразием ее решения и еще раз убедился в гениальности своей ученицы.