Принцесса полночного бала
Шрифт:
Кроме Розы. Она была слишком умна.
Когда она подошла потрогать его за плечо, Гален перепугался, как бы девушка не заметила, что он подглядывает за ними из-под ресниц, а когда она отвернулась, от облегчения он едва не позабыл продолжать храпеть. А затем случилось невероятное: ковер превратился в уходящую в пол лестницу.
Роза вдруг остановилась, и Гален чуть не налетел на нее.
– Что это? – Голос ее осип от страха; она резко обернулась, и юноша напрягся, но принцесса смотрела прямо сквозь него.
– В чем дело? – спросила Лилия из головы колонны.
– Мне показалось, я слышала
Лилия подняла фонарь повыше.
– Никого там нет, Роза. Да и откуда?
Она продолжила спуск, остальные принцессы последовали за ней.
– Наверное, просто сквозняк, – вздохнула старшая.
После этого Гален старался красться по ступеням бесшумно, дыша в воротник плаща, чтобы не дуть Розе на шею. Наконец они добрались до подножия золотой лестницы, и у Галена отвисла челюсть, так его поразил открывшийся вид.
Вокруг царила непроглядная тьма, которую не мог разогнать слабый фонарь, но прямо перед ними высились ворота из серебра, украшенные жемчужинами величиной с голубиное яйцо. Забор отсутствовал, только ворота, а за ними виднелся лес странных бледных деревьев.
Лилия распахнула створки, и принцессы прошли между ними. Гален почти наступал Розе на пятки. Он сделал шаг в сторону, когда она повернулась, чтобы закрыть ворота и задвинуть выложенный жемчугом засов, а затем все двинулись вперед через лес.
Обнаружить лес в этом странном подземном мире было само по себе чудно, но вдобавок он оказался необычным. Деревья были из сверкающего серебра, ветви их уходили высоко в черноту над головой и светились собственным светом. Листья шелестели и позванивали, колыхаемые ветерком, который почему-то не касался людей: Плащ Галена не потревожило ни малейшее дуновение воздуха, волосы у принцесс не развевались.
Юноша изумленно озирался, но принцессы шли молча, не обращая внимания на деревья. Он сообразил, что бедняжки наверняка видят лес каждую ночь и он их больше не занимает, если вообще когда-нибудь занимал. Однако спустились они сюда явно не затем.
Безмолвные деревья поредели и кончились, и впереди открылось громадное озеро. Под ногами мерцал грубый черный песок, а набегавшая на берег вода отливала черным, фиолетовым и темно-темно-синим. Двенадцать золотых лодок с фонарем на носу у каждой лежали на песке, охраняемые двенадцатью высокими статуями.
Затем одна из статуй шевельнулась, и Гален опять изо всех сил стиснул зубы, чтобы не выругаться вслух. Это оказались не камни, но живые существа: высокие молодые мужчины с суровыми чертами лица и черными волосами, облаченные в вечерние костюмы оттенка эбенового дерева. Гален, однако, не торопился причислять их к роду человеческому. Было что-то не так в их манере держать себя, в их одежде, в холодном выражении лица. Юноша с испугом признал в одной из фигур тварь, которую девушки называли Рионином, пытавшуюся забраться к принцессам в покои несколько недель назад.
«Наверняка ничто человеческое не способно обитать в этом бессолнечном мире», – подумал он.
Кем бы ни были Рионин и его спутники, к смертным они отношения не имели.
Одна за другой принцессы принимали протянутые руки и забирались каждая в свою золотую лодку. Дождавшись, пока темноволосый кавалер Розы усадит ее на носу и приготовится столкнуть лодку в странное озеро, Гален шагнул на борт и устроился на пустой кормовой банке.
Каждый из безмолвных сопровождающих сел на среднюю скамью и поднял золотые весла.
С безупречной синхронностью двенадцать лодок двинулись по озеру, кавалеры гребли молча, как один.
Однако их точность несколько нарушалась гребцом Розы. На полдороге через озеро он приотстал и, судя по издаваемым звукам, слегка запыхался.
– Что-то не так? – Роза, упорно смотревшая вперед, перевела взгляд на своего сопровождающего.
– Сегодня лодка кажется чуть тяжелее, – отозвался гребец; голос у него был низкий и ровный.
Роза покраснела.
– Извини, – прошептала она.
Гален подавил смешок.
Спустя некоторое время Гален разглядел впереди мерцающие в черноте огни. Они практически не освещали озеро, но багряные вспышки стремительно приближались. Значит, скоро они окажутся… где-то.
Золотые лодки снова заскрипели днищем по крупном черному песку, и Гален наконец увидел источник странного света – громадный дворец из гладкого черного камня. Мерцающие в окнах свечи отливали пурпуром, поскольку стекла были тоже черные.
Принцессам по очереди помогли выйти из лодок, и они одна за другой прошли через высокие арочные двери в черный дворец. Гален последовал за ними, ступая след в след с Розой. Ладони у него взмокли от пота, но он сосредоточился на узкой спине девушки и напомнил себе, что невидим для холодных глаз ее кавалера.
Внутри дворца преобладали те же цвета, что и в подземном озере. Стены покрывали багровые, синие, серые и черные гобелены. Пол и потолок сияли антрацитовым блеском, а шелковая обивка серебряной мебели повторяла траурные оттенки шпалер.
Они миновали длинный вестибюль и ступили в бальный зал, где в полированном черном полу, выложенном узорами из серебра и ляпис-лазури, отражались аметистовые люстры. Галерея оркестра располагалась так высоко над головой, что Гален едва различал силуэты музыкантов. Между гостями сновали слуги в черных ливреях с подносами, уставленными серебряными кубками с вином. Когда прибыли принцессы, все разговоры прервались, и девушек встретили аплодисментами. Мрачные кавалеры поклонились, принцессы присели в реверансе, и музыканты заиграли быструю мелодию. Розу и ее сестер унесло прочь в танце, а Гален, одинокий и невидимый, остался наблюдать.
Радуясь, что никто не видит, как он таращится с разинутым ртом, словно деревенский дурачок, Гален отправился бродить по залу. Удивительно, что сестры так не хотели сюда: на их лицах застыло натянутое выражение, а Фиалка откровенно плакала. Какая юная девица не полюбила бы танцевать ночи напролет в таком роскошном замке, в объятиях красивого кавалера!
Но, прогуливаясь по краю танцевальной площадки, Гален начал понимать, что здесь не так хорошо, как показалось сначала. Остальные гости улыбались, потягивали вино и танцевали, но в их улыбках сквозила некая… неправильность. Губы растягивались слишком широко, и зубов под ними оказывалось многовато. Глаза мерцали, как драгоценности на их нарядах, и кожа была слишком белая и гладкая.