Принцесса с дурной репутацией

Первухина Надежда Валентиновна

— Не путайся под ногами, глупая девчонка!

— Что-о? — я взбеленилась, понимая, что меня несет, как корвет на скалы. — Я вызываю вас на дуэль, команданте! На арбалетах, через платок!

— Заткните кто-нибудь эту дуру, — утомленно вздохнул Виктор Мессало. — Пойдемте выпьем.

И эти потнючие мужланы, гомоня, как стая ворон, ушли пить сидр, а я стояла, как оплеванная, и не знала, что делать!

Что-то щелкнуло у меня в голове, и я поняла, как мне быть дальше. Просто идти к Оливии. И ждать. Тупо ждать, когда ситуация прояснится. Другого просто не

дано. Я здесь никто. Со мной не считаются даже замковые младшие поварята, а охотничьи собаки в мою сторону даже носы не поворачивают. Единственная, кто может принять меня сейчас, — это Оливия. И я пошла к ней.

— Что ты видела? — Оливия напустилась на меня, едва я переступила порог ее покоев.

— Я сама не могу это понять. Часть берега… С нее словно смахнули все — траву, цветы… Абсолютно голая, выжженная земля. Потрескавшаяся. Трещины — с ширину моей руки. Из них вырывался раскаленный воздух, он пах тухлыми яйцами. Это была как будто… дверь в преисподнюю. Люк где-то десять локтей на десять. Вокруг трава была, а в этом… пространстве — нет. Я не понимаю.

— А по-моему, ты все уже поняла, — медленно выговорила Оливия. — Наверное, это и есть дверь. Недаром мы слышали этот мерзкий скрип.

— Дверь? — я тупо смотрела на герцогиню. — Какая дверь? Куда?

— Ты же сама догадалась — в преисподнюю. Из преисподней.

— Да не глупи! Оливия! Ты что, веришь во все эти поповские сказки насчет того, что внутри нашей земли находится ад, полный раскаленной лавы, в которой мучаются грешники, а Истребитель и его легионы наслаждаются созерцанием их мук? Ты что, не читала книгу затуманского академика Ицхака бен Солейля о том, что земля наша состоит из раскаленного железного ядра, мантии и коры?

— Не читала.

— Ну, вообще-то, это запрещенная книга. Ицхака бен Солейля сожгла святая юстиция.

— А ты где добыла запрещенную книгу?

— В библиотеке аббатства. Там много всего подобного. Монашки, по необразованности своей, сваливают все в кучу, и если тебе удастся там порыться… Но мы отвлеклись от темы. Ты веришь в земной ад?

— Нет, я не верю, — решительно сказала Оливия. — Но тогда что это было?

— А если кто-то просто… ну, я не знаю… Решил над нами подшутить? Вырезал квадрат земли. Или выжег. Скорее всего, выжег. До трещин. Накидал в трещины тухлых яиц — они лопнули от жары, вот и запах…

— Глупо как-то.

— Может, это Себастьян Монтанья! Он болван, ненавидит нас, так что с него станется. Подговорил таких же поганцев, как он сам, вот они это и сделали! Поэтому и комендант на меня наорал. Они поняли, чья это каверза, и разозлились, что их сорвали с места по пустяку. Иного объяснения происшедшему у меня нет…

В дверь постучали.

— Кто еще? — рявкнула Оливия.

— Ваша светлость, это Сюзанна.

— Войдите.

Сюзанна вошла. Лицо ее было сурово.

— Сударыни, объяснитесь, — молвила она. Ее рыжие волосы полыхали, как огненная корона.

— Как это? — поглупела Оливия.

— К чему вы устроили этот дурацкий розыгрыш? Ладно вы разыгрываете челядь, меня или даже

синьора Фигаро. Ладно вы издеваетесь над гостями, это я могу понять, не будь я экономиссой, делала бы то же. Но для чего устраивать маскарад и орать об опасности, когда никакой опасности нет?! Разве вы не понимаете, что команданте Виктор злобен, как тысяча чертей, его банда — ему под стать и шутить с ними шутки более чем глупо и недальновидно. Наверняка они пожалуются герцогу на его вздорную дочку и бестолковую компаньонку…

— Какие шутки?! — возмутилась Оливия. — Мы были более чем серьезны! Люция видела дверь в преисподнюю! Мы слышали скрип этой двери!

— Еще чего придумаете, — утомленно отмахнулась Сюзанна. — Глупо как никогда. Куча здоровых мужиков прискакала, вся в мыле, на берег Фортунаты и нашла там только мирно пасущееся стадо овечек.

— Какие еще овечки?! Да они просто прискакали не туда! Болваны! Я же им объяснила, где то место…

— Они проехали по берегу несколько раз, до границы владений. Никаких дверей в преисподнюю, как вы выражаетесь, не обнаружили. Только стадо овечек.

— Бред какой-то, — возмутилась я.

— Это не бред, это ваше нахальство, — немедленно отреагировала Сюзанна. — Девочки, всему есть предел, даже терпению вашего отца, Оливия. Ему будет доложено не только о кальяне, но и об этой глупой шутке. Неприятно быть ябедой, но вас обеих следует выпороть.

— Да порите, пожалуйста, сколько хотите! — в сердцах крикнула я. — Нашли чем пугать! Дело разве в порке! Никто нам не поверил! А я видела этот кусок выжженной земли. Могу ручаться за виденное, или я — не я. Другое дело, что это никакая не дверь в преисподнюю, наверняка это придумки какого-нибудь герцогского гостюшки вроде Себастьяно Монтаньи! Прознал о том, что мы уехали на пикник, вот и решил развлечься с другими такими же оболтусами…

— Ну, может быть, — вздохнула Сюзанна. — Девочки, как я устала от всех этих глупостей. Все, довольно. Я попрошу у его светлости расчет и уеду в деревню.

— Нет, Сюзанна, — Оливия испуганно захлопала глазами. — Мы же пропадем без вас! Замок рухнет! Молоко скиснет!

— Уж будто бы, — Сюзанна поджала губы. — Герцог найдет другую экономиссу. Может быть, даже Люцию сделает экономиссой, почем я знаю…

— Не-не-не! — аж подпрыгнула я. — У меня аллергия на хозяйственную деятельность, Сюзанна! Ради всех святых, не уходите! Мы будем вести себя смирно. Мы сами себя выпорем, если угодно. Мы будем целыми днями сидеть в библиотеке…

— Ага, и курить кальян…

— Нон! Писать сонеты! Романсеро! Баллады! Я лично напишу балладу о вас, Сюзанна, только не берите расчет. Ну посмотрите в мои честные и покорные глаза, разве они могут лгать?

Я выкатила на Сюзанну глаза, и она принялась хохотать, вытирая слезы передником:

— Вот негодницы! Ну, полно. Сейчас пришлю к вам девчонку с чаем и ореховым пирогом — испекла ваш любимый.

— Ах, душенька Сюзанна, грацие! Милле грацие!

— Но обещайте, что более никаких глупостей хотя бы до праздника Святого Исцеления.