Принцесса, сыщик и черный кот
Шрифт:
У выхода, за портьерой, слонялись двое черноволосых крепких парней с недобрыми глазами. Глядя на них, Роман подумал, что Ахмед, должно быть, сильный человек, иначе как бы он сумел постоянно сдерживать их ярость. На столе дымился неизменный густой кофе, который ливанец именовал «ливанским» и стояла какая-то крепкая водка.
– Сами гоним. Чистая, как слеза ребенка. Для себя делаем. Хоть это и противоречит исламу. Но контраст – единственное, что дает ощущение чистоты общего фона. Не так ли? – Ахмед засмеялся и неожиданно серьезно заглянул в глаза Роману,
– Боюсь остаться у вас навсегда, Ахмед. Русского вам не прокормить и не напоить.
– Этот опыт мой народ уже имеет. Хотя опыт обоюдный. Как видите, ничего путного не вышло.
– Вот как? И это слова благодарности одного народа к другому?
– Это истина. Реальность.
Роман кивнул, отпил водки и удовлетворенно закивал.
– Вы нас предали, дорогой бывший русский друг! – вдруг твердо изрек Ахмед и опять поднял на Романа черные глаза.
– Предали?! Мы вас?
– Всех. Подумайте сами. Ваш марксизм когда-то разделил мир на две почти равные части: запад и восток. Образовался фронт – повсеместно. Все, что было западнее его окопов – то было станом врага. И враг думал также – только в обратном направлении. Мир, разделенный еще в Ялте, копил силы. Красные говорили нам: истина в классовой резне. Те, другие, уверяли, что истина в их демократии, которая тоже требовала своей резни. Обе стороны сходились лишь в одном: предстоит генеральное сражение не на жизнь, а на смерть.
– Подумать только! Мне и невдомек было… генеральное сражение. Ходил вместе со сверстниками в школу, в институтах учились, а у вас тут, оказывается, первый эшелон зрел! – Роман криво усмехнулся.
– Вам смешно? – неожиданно обиделся Ахмед. – А вот нам не очень! Многие из нас учились в ваших же специальных школах – классовой борьбе с «калашниковыми» наперевес! Те, кто оказался с западной стороны – среди них тоже арабы, и пакистанцы, немалая часть афганцев, пуштуны, узбеки, таджики, да мало ли кто, – обучались в других ведомствах и у других инструкторов, на другом языке, на том, на котором мы с вами сейчас разговариваем… специалисты уже не по «калашниковым», а по М-12. Знаете, есть такая винтовка?
– Слыхал.
– А я видал, и даже в руках не раз держал. И не только М-12, и не только винтовки. Я видел мины, ракеты, тяжелое вооружение… Потом запад и восток между собой вдруг договорились, а от нас отмахнулись – хватит, мол, катитесь. Куда хотите! Всем спасибо! Война окончена! Нас использовали и те и другие для игры на двоих, за одним карточным столом. Мы были простыми фишками… и только! Мы – носители древних культур… когда вашего и духа еще на этой планете не было! Окончена, видишь ли, война!
– Бери шинель, пошли домой?
– Что?
– Песня есть такая, – Роман вскинул на ливанца глаза. – «С войной окончили мы счеты, бери шинель – пошли домой!»
– Хорошая, наверное, песня. Но только мы свои счеты еще не окончили! Окопы осыпались, и арабы, наконец, встретились… с обеих сторон. Вместо двух ваших дешевых идеологий мы вспомнили свою, общую, вечную. Ислам называется.
– Можно подумать, вы его забыли.
– Нет не забыли, но… как бы сказать… для другого помнили. Для другого! Вас это не касалось! А теперь у нас ислам вместо ваших рыцарских лат! Не пробьешь!
– Аллаха мобилизовали?
– Хорошее слово! Мобилизовали. Это он нас мобилизовал! А вы предали – и те, и другие. За это вам придется головой платить! Вот так!
– Убедительно. И даже страшно! – кивнул Роман. – Только нового в этом ничего нет! Все это уже было и раньше. Когда нас еще не было, да и вас. Разве не так?
– Так. В истории вообще ничего нового не бывает. Меняются лишь имена и даты. Все ходит по кругу. Только вы продолжаете предавать, как предавали всегда!
– Как это?
– Раньше американцы знали, что на том конце света притаился ваш длинный кнут, и голову поднимали осторожно, с оглядкой. А теперь, когда ваш кнут обломался с треском, они затявкали на весь свет, и своими хищными зубами его рвут! Где же вы-то? Марксисты, патриоты, защитники нищих! Садовниками в парках своих заклятых врагов служите, землю унавоживаете? Разве вы на что-нибудь другое способны? А как грудь-то раздували! Мы-то, дураки, чуть было не поверили! Да нет, поверили! Еще как поверили! Разве это не предательство с вашей стороны? А что теперь?
Роман разом допил свою водку и громко выдохнул.
– Ну и что теперь? – спросил он.
– Теперь? Теперь вы задавайте свои вопросы, но помните, что я вам ничего не должен. И если чем помогу, то это лишь моя добрая воля. Добрая воля! – Ахмед чуть повысил голос и блеснул на Романа потемневшими глазами.
Роман поднялся.
– Пожалуй, пойду! Не думал, что разговор этим кончится. Я этого не хотел.
– Я тоже, – Ахмед будто смутился, положил обе ладони на зеленое сукно, растопырив пальцы. – Не держите зла.
Роман кивнул.
– Послушайте, мистер полицейский друг! – вдруг произнес Ахмед, глядя на Романа снизу вверх, – передайте полковнику Сузу, что русские черти, в том числе и небезызвестный вам одноглазый, зла не делают. Как только Израиль начинает обстреливать Бейрут, они перевозят на остров мирных граждан. И все! Никакого оружия, никаких наркотиков и прочей дряни здесь нет! Мы же не идиоты, сэр! Зачем гадить там, где нам дают кров. И русские парни думают так же. Я уверен! Не ищите здесь, не ищите!
Роман посмотрел на Ахмеда, недоверчиво и спросил:
– Почему вас так странно называют – Растесом? Это ведь не фамилия?
– Не фамилия! – рассмеялся Ахмед. – Шведы выдумали. Были тут два веселых парня. Их подозревали в поставках наркотиков в Европу. А это были просто деловые парни. Мы с ним проворачивали очень неплохие финансовые аферы. Я бы даже сказал, изящные. Учредили компанию – «Растес», вот и стали говорить Ахмед из «Растеса». А тупые копы запаниковали. Скандал! Наркотики, Ахмед по кличке Растес! Моя фамилия Харири.