Принцесса Торн
Шрифт:
– Уточни, что ты подразумеваешь под словом «настоящая». – Хэлли помассировала виски, все еще осмысливая происходящее.
– То, что некогда было живым, или производное из него. То, что не состоит из бесполезных углеводов.
– Я вегетарианка, – объявила она.
Конечно, она вегетарианка.
– Ну разумеется.
– Мясо подразумевает убийство, – убежденно заявила Хэлли. Несмотря на то что она по-прежнему выглядела так, будто хотела меня прикончить, ее плечи опустились. Она заметно расслабилась,
– А еще оно вкусное. Завтра же затарю им дом.
Я взял пачку с полезными зернами, подозрительно похожими на корм для попугая, и отступил.
Хэлли сложила руки на груди, вызывающе вскинув подбородок.
– Ничего ты не затаришь, и это возвращает нас к первоначальному разговору – мне не нужен тело… какая-либо личная охрана. Уходи.
– Не повезло, что твой папочка считает иначе. Ведь все это оплачивает он. – Я захлопнул холодильник и указал вилкой на нас.
– Ты не можешь так поступить. – Она зарычала в преддверии второго раунда. Я уже знал, что Хэлли готова к драке, если дело дойдет до нее.
– Могу и поступлю, – парировал я, поглощая салат из киноа и нута.
– Это нарушение моих личных границ! – Девица хлопнула ладонью по гранитному кухонному островку между нами.
Я наколол на вилку побольше еды.
– Без обид, мелкая, но ты бы не смогла возвести личные границы, даже если бы тебе доставили их с «Амазона». И для протокола. – Я сделал паузу, чтобы проглотить. – Я не больше тебя хочу здесь находиться. Но твой отец предложил мне должность на полгода, и я не собираюсь его подводить.
– Полнейший бред. – Она взмахнула руками.
– Вот что происходит, когда решаешь показать миру грудь, – возразил я.
– Только одну, – поправила Хэлли.
– Давай поставим себе цель не повторять подобное ближайшие полгода. А теперь прими последствия своего поступка и смирись. Тебе придется скорректировать свое поведение, иначе твой отец продлит контракт, и тогда я натравлю на тебя своего коллегу Кента. Предупреждаю: если думаешь, что я плюше-вый мишка, то подожди, пока не встретишь этого гризли.
– Ты самый ужасный человек, которого я когда-либо встречала. – Она резко подскочила со своего места. – И я хочу, чтобы ты покинул мой дом.
– Я работаю не на тебя. Меня нанял твой отец.
– Так не пойдет. На дворе двадцать первый век! – Хэлли настолько приблизилась ко мне, что я ощутил ее дыхание – аромат персика – и заметил, что глаза у нее интересного оттенка бирюзы. По кругу радужки вились серебристые точки. В ней ощущалось нечто невинное. То, что подсказывало мне, что дочь Энтони Торна еще не до конца созрела. Что мир еще не успел окончательно лишить ее блеска.
– Да, сейчас двадцать первый век, но люди продолжают наследовать только худшее и желают навредить близким влиятельных людей или же использовать их. Либо оба варианта разом. Именно поэтому я здесь, чтобы помочь, – спокойно напомнил я, доедая птичий
– Ты использовал не тот контейнер! – Она едва не сшибла меня с ног по пути к мусорке, выхватывая миску и бросая ее в черную, а не в зеленую корзину. – В следующий раз помой и высуши, только потом бросай в зеленый контейнер.
– Какого…
Когда человечеству больше не угрожала опасность от моего нежелания перерабатывать мусор, она с важным видом вернулась на свое место за островком.
– Я думала, ты собирался меня изнасиловать.
Хэлли по-прежнему держала швейцарский нож под рукой. Во всяком случае, я оценил ее находчивость.
– Будь уверена, я не намерен к тебе прикасаться.
Я направился к своей спортивной сумке, которую оставил возле входа. От задания с Хэлли Торн зависело очень многое. Благодаря ему я заслужил личную беседу с самим Энтони Торном, который пообещал, что встретится со мной и Томом, для обсуждения дела нашего агентства, если его устроит моя работа.
И хотя Лос-Анджелес действительно не оставил мне сладких и пушистых воспоминаний, Том прав. Прошло много лет, и мне пора забыть о случившемся, даже если воспоминания не давали мне покоя каждую ночь.
Я взял сумку и собрался идти наверх, чтобы распаковать вещи. Меня остановил стук в дверь. Хэлли бросилась к ней и распахнула, обнаружив на пороге двух офицеров полиции Лос-Анджелеса.
Она практически втащила их внутрь, вцепившись в форму.
– Вот этот парень! – Девчонка указала на меня дрожащим пальцем. – Он ворвался в мой дом. Я не хочу, чтобы он здесь находился. Этот тип видел меня голой!
– А кто не видел? – Краем глаза я взглянул на часы.
Офицеры хихикнули. Лицо Хэлли вытянулось сильнее, когда один из них прищурился, глядя на меня.
– Локвуд, ты что ли?
Я не узнавал парня.
– Майк, – смеясь, указал он на себя. – Майк Слейтон. Мы вместе ездили в тренировочный лагерь в Хантсвилл, помнишь?
– Майк. – Я притворно улыбнулся. Все еще понятия не имел, кто передо мной. – Давно не виделись.
Если точнее, то двадцать девять лет, и я не имею ни малейшего представления о том, кто ты такой.
Майк прошел мимо Хэлли. Как и его коллега. Мы обменялись рукопожатиями. Девчонка смотрела на нас, не скрывая преувеличенного удивления на кукольном лице.
– Что ты здесь делаешь? Ты все еще с..? – Майк оставил вопрос висеть в воздухе.
Я покачал головой.
– Ушел в частный сектор. Мы с Томом Уитфилдом открыли свое дело.
– Уитфилд! – Майк щелкнул пальцами. – Этот сукин сын. Он всегда был талантлив. Скажи, он в итоге женился на той, как ее? Лейни? Лайла?
– Лиза. У них родилась двойня. Мальчики. – Черт, еще бы вспомнить, как их зовут. Что-то на букву «С», уверен на сорок процентов.