Принцесса в академии

Медная Варя

– Пустяки, – улыбнулась гномка, но стул отодвинула подальше. Она, как и многие, настороженно относилась к паукам. Может, и побаивалась. Магнусу последнее даже льстило.

Паук уже успел прийти в себя и бросил на меня странный взгляд. Я решила, что он смущен и тронут жестом мадам. Как позже выяснилось, это было правдой лишь наполовину.

Я принялась разливать чай, а Эмилия – раскладывать пирог по тарелкам. Имениннице полагалось два куска – второй она по традиции бросила через плечо, загадав желание. Пола он так и не коснулся, потому что его на лету поймали шоколадные орхидеи, знатные сладкоежки. Тигровые лилии тут же попытались отнять у них добычу и в процессе возни чуть не перекусили стебли соперников пополам. Эмилии пришлось

идти их разнимать.

– А что это за цветы? – я кивнула на прилавок, где стояла ваза с растениями, похожими на ирисы. – Не видела их раньше.

– Ах это, – мадам небрежно помешала чай и, зачерпнув немного ложечкой, протянула её Лизоблюдке, – мой новый букет.

– Что?! – я вскочила на ноги. – Тот самый, над которым вы работали все последние дни?

Гномка откинула наигранное равнодушие и довольно улыбнулась:

– Да, это мечтирисы.

– Можно? – Я потянулась к цветам и, дождавшись кивка, вынула их из вазы. – А в чем их особенность?

Эмилия уже успела разобраться с инцидентом и направилась обратно к столу, на ходу оттирая с платья крем. Зачинщики драки, разведенные по разным углам, с громким чавканьем расправлялись с остатками торта.

– О, это совершенно гениально! – воскликнула она и выкинула испачканную салфетку.

– Не преувеличивай, – отмахнулась гномка, но было видно, что она польщена.

– Расскажите Ливи, как эта идея пришла вам в голову.

Мадам Гортензия расправила на коленях льняное полотенце, и на румяных щеках заиграли ямочки:

– Как вы знаете, сочинение букетов – дело непростое, там важна каждая мелочь. Общая концепция новой модели возникла ещё две недели назад во время нашего с вами чаепития. Если помните, тогда на сладкое было великанье печенье с изюмом и черникой. С ним у меня связаны особые воспоминания. Я была совсем ещё девчонкой, когда бабушка с дедушкой уговорили маму отпустить меня с ними на денек в Верхний город (так мы в то время называли любой город, расположенный не под землей). Это было совсем мелкое поселение, но на меня, всё детство проведшую в шахтах, пещерах и катакомбах, оно произвело неизгладимое впечатление. Мы сходили на ярмарку, покатались на лодке, посетили зверинец, где я впервые увидела… да я вообще всё впервые увидела! Боже, как вспомню, какой я тогда была дикаркой! – Мадам Гортензия смущенно хихикнула, прижав ладонь к щеке, и продолжила: – Именно в тот день я узнала, что такое цветочная лавка. Заметила пеструю витрину… и пропала на полдня. Наземным жителям не понять этого восторга, для них цветы – нечто само собой разумеющееся, а мне это показалось подлинным волшебством. Цветочница оказалась доброй женщиной и терпеливо отвечала на все мои наивные вопросы, перечисляла названия растений, на которые я указывала, рассказывала об их свойствах и о том, какие сочетания смотрятся наиболее эффектно. А напоследок подарила меня букетик ирисов и угостила черничным печеньем. Тот день в корне изменил мою жизнь, а эти два аромата стали моими любимыми.

Мадам перевела дыхание, а я вспомнила засушенный букет под стеклом в её кабинете, который видела ещё в первый день. Так вот, значит, как он заслужил это почетное место.

– Идея нового букета состояла в отсутствии устойчивого запаха. Предполагалось, что цветы будут подстраиваться под вкусы получателя и выделять аромат, который кажется ему наиболее приятным. Как вариант, запахов могло быть несколько. Сама по себе мысль неплохая, и на этом можно было бы остановиться, но я чувствовала, что чего-то не хватает.

– Финального штриха? – подсказала Эмилия.

– Именно, – кивнула мадам Гортензия. – Правда, в данном случае завершающая деталь подменила стержень и стала основополагающей.

– Она долго от вас пряталась, – заметила я.

– Порой незначительная корректировка отнимает существенно больше времени, чем основной массив работы, – назидательно заметила гномка и продолжила: – Так вот, я долго ломала голову,

тщетно пытаясь поймать ускользающую блошку, и трое суток назад, почувствовав себя совершенно опустошенной, отправилась проветриться в парк. Долгие прогулки на свежем воздухе стимулируют воображение. Бродя по дорожкам, я наткнулась на пару пожилых гоблинов. Они шли, нежно поддерживая друг друга, и в руках она держала букет самых обычных ромашек, но при этом выглядела такой счастливой… И я вдруг ясно увидела вместо старушки девушку, которой она когда-то была и которая точно так же гуляла со своим тогда ещё женихом по этому парку, радуясь скромному букету ромашек, и их аромат, должно быть, казался ей самым восхитительным, потому что их подарил любимый. Озарение накрыло так внезапно, что я чуть не наступила на выскочившего из кустов ёжика. – Мадам сделала интригующую паузу и произнесла с расстановкой: – Я поняла, что, играя с запахами, я не использую в полную силу их главное свойство.

– Вас натолкнул на эту мысль ёжик?

– Да при чем тут ёжик! Ливи, я толкую тебе о том, что изобрела машину времени!

Я посмотрела на Эмилию, которая стояла, согласно кивая, и на всякий случай вернула букет в вазу. Мало ли, что там в пыльце. Вдруг и я через минуту выскочу на улицу, заявляя во всеуслышание, что ходила на свидание с Эолом Свирепым?

– Не в прямом смысле, конечно, – поправилась мадам, – но по сути. Ароматы – настоящая карта памяти. Они обладают удивительной силой и живучестью и, единожды коснувшись наших ноздрей, навсегда становятся частью нас, не исчезают, даже когда их источник уже давно рассыпался в прах. Как ещё это назвать, как не машиной времени? Ведь они могут вмиг вернуть нас в детскую ванночку, где мама купала в душистой пене, или на крышу дома под дождем, где состоялся первый поцелуй, или на самую головокружительную карусель луна-парка.

Я разглядывала ирисы, всё ещё не понимая:

– Так чем они пахнут?

– Самыми счастливыми мгновениями жизни, – просто ответила мадам.

– Нюхая букет, ты будешь вспоминать лучшие эпизоды из прошлого и вновь испытывать связанные с ними яркие эмоции, – вставила Эмилия. – Мечтирисы – настоящая пилюля от меланхолии. Осенью спрос на них подскочит до небес.

– А это будет каждый раз одно и то же воспоминание?

– Необязательно, – сказала мадам и попрыскала на лизоблюдку из пульверизатора. – Зависит от того, кто вдыхает, так что могут и меняться.

– Разрешите попробовать? – загорелась я.

– Конечно! Я тестировала их последние два дня, а завтра выставлю на продажу. И Потерия потеряет дар речи, – провозгласила мадам, а Эмилия весело хлопнула в ладоши и рассмеялась.

Я взяла букет и, чуть помедлив, нырнула носом в лепестки. И вновь оказалась на болоте по пояс в грязной жиже и с сачком в руках. Три года назад мы с Микой отправились туда во время самого обильного за последние сто лет звездопада. Моей мечтой было поймать звезду, и паж сказал, что раз я хочу, она у меня непременно будет. Мы бродили по топи до рассвета, грязные и окоченевшие, едва переставляя ноги в тяжеленных сапогах. Звезд в ту ночь сорвалось с неба немерено, но ни одна не пожелала приземлиться в подставленный сачок. Подошло время возвращаться во дворец, и я готова была разреветься от досады.

– Какую звезду ты хочешь? – спросил Мика.

Я задрала голову и ткнула в самую яркую.

– Вон ту!

Мика пошарил глазами по воде и двинулся к её отражению. Аккуратно, чтобы не потерять ни одной капли, зачерпнул сияющий кружок в банку и протянул мне.

– Держи.

По возвращении я пристроила её рядом с аквариумом – она и по сей день там. Тогда я ещё назвала Мику своим самым лучшим другом. Какое-то время перед мысленным взором стояло его счастливое лицо, а потом волосы пажа начали светлеть, глаза зеленеть, а из вытянувшегося носа вырвались синие пузырьки от виноградной шипучки. Я тряхнула головой – видимо, букет иногда давал сбои… или дело не в букете?