Принцесса воздушного замка
Шрифт:
Охранник поймал визжащую и сопротивляющуюся обезьянку, крепко обхватил её одной рукой, а другой шлёпнул по попе. От такого обращения принцесса, ибо это была именно она, онемела. Ещё никогда и никто, даже папа, не поднимал на неё руку, а тут какой-то простой охранник. За такое кощунство полагается немедленная смертная казнь. Непонятно, чего же было больше в чувствах девочки – боли или обиды. Обиды на охранника, на нянюшку, на папу, ведь он не узнал её! Ах, вы так! Кажется, совсем недавно кто-то хотел сбежать с бродячим цирком? Вот и представилась замечательная возможность, и Летти покорно обвисла в руках дюжего гвардейца, понёсшего её навстречу новой судьбе.
***
Мужчина
Ворчащий гвардеец ушёл, а маэстро Кудериус достал верёвку, один её конец повязал на шее обезьянки, а другой закрепил на металлическом штыре, торчащем в стене фургончика. Только довольный сделкой мужчина улёгся опять в свою кровать, как снаружи опять послышался шум. Маэстро прислушался и понял, что пришли за его новым приобретением. Хозяин передвижного цирка быстро оделся и вышел из своего жилища. Во дворе он увидел хорошо одетого мужчину, который представился кузеном самой королевы и потребовал вернуть обезьяну. Ничего не понимающие циркачи с удивлением разглядывали ночного посетителя. Ценную молодую животинку Кудериусу отдавать было жалко, и он решил в темноте обмануть их ночного гостя.
– Сейчас, сейчас всё отдадим, – залебезил он перед родственником королевы. – Господин захотел обезьяну? Будет вам, обезьяна, ваша светлость! Как не отдать её такому важному господину, – приговаривал он, ведя Родлена к клеткам с животными, от которых ощутимо несло гадкими запахами. Там хозяин цирка открыл одну из клеток, достал оттуда слабо сопротивляющуюся обезьяну и передал её ночному визитёру.
Кузен королевы подхватил животное и, не обращая внимания на протянутую в извечном жесте руку, быстро скрылся в темноте.
– Ох и жмот, этот королевский родственничек, – проговорил Кудериус, – ну да ладно, поменял старую шимпанзе на молодую, тоже неплохо. Надеюсь, та тоже устроит этого извращенца.
И он уже в который раз забрался под тёплое одеяло. А несчастная принцесса сжалась на старом прогнившем полу, мелко трясясь от пережитого и от холода. Ей уже не очень нравилась идея выступать в бродячем цирке. И уж точно не в роли обезьянки.
***
Наутро в королевском дворце поднялся переполох. Из своих покоев исчезла наследная принцесса. Присутствующий на вчерашнем отборе лично отец новоиспечённого жениха король сапфирового королевства Риенхад Восемнадцатый обвинил Розетена в сокрытии невесты его среднего сына, но, увидев, с каким рвением тот принялся за поиски дочери, вскоре сам подключился к ним. С пристрастием допросили няню, из-под присмотра которой исчезла девочка, но та не смогла сказать ничего внятного. Был тщательно перерыт весь дворец, особенно усердствовали ищейки в покоях делегации рубинового королевства Санахо, но как ни старались, никого не смогли обнаружить, только насмерть перепуганную молоденькую наложницу, прикованную золотой цепочкой к стойке балдахина ложа несостоявшегося рубинового жениха.
Пришлось отменять все запланированные праздничные мероприятия. Королевский бриллиант судьбы указывал на то, что наследница престола жива, но найти её так и не смогли. Были принесены официальные извинения гостям, их вежливо выпроводили восвояси, менее вежливо выставили циркачей и комедиантов, приглашённых развлекать королевских гостей и горожан во время празднества. Король Риенхад со своими двумя сыновьями – средним, собственно женихом принцессы Рисалетты шестнадцатилетним Тианеем и младшим, взятым на всякий случай десятилетним Алесандром, остались в Лианее ещё на некоторое время. Королевский дворец погрузился в непривычную тишину.
***
– Что–то уж больно неказиста твоя обезьяна, – ворчала Канильена, разглядывая добычу Родлена.
– А ты собираешься кому-то её показывать и рассказывать, что это заколдованная принцесса? – язвительно переспросил её лжекузен.
Королева протестующе зашипела:
– Даже думать такое не смей, поганец!
– Уточни, что именно я не должен думать, дорогая? – переспросил он.
– Запомни, это просто мартышка, старая грязная мартышка, которую ты подобрал на дороге и оставил у себя по доброте душевной.
– Кажется, это не мартышка, а шимпанзе, – проговорил он.
– Да какая разница! Обезьяна, да и обезьяна! – отмахнулась королева. – Главное, что наш эксперимент удался! Как тебе в новом качестве? – склонилась она над бедным испуганным животным. – Не отвечаешь? Интересно, Родлен, она меня понимает?
– Откуда я знаю, мне не объясняли действие этого зелья! Может, она завтра опять превратится в принцессу… а послезавтра снова в обезьяну… или в собаку… или превратится, а потом помрёт.
– Значит, это наше слабое место, – задумчиво проговорила королева, – нужно скорее вывезти её из дворца, не ровен час, превратится опять в девчонку, побежит к отцу и нажалуется на тебя! Нажалуешься? – опять обратилась она к обезьяне. – Нажалуешься, как же ещё, – резюмировала Канильена и, развернувшись к своему сообщнику, сказала. – Отвези её куда-нибудь на ферму, наплети там что-нибудь про твою жалость к бедным потерянным животным и оставь эту тварь там. Пусть пока поживёт, убрать её мы всегда успеем, – и она ласково погладила свой большой живот.
***
Бродячий цирк маэстро Кудериуса спешно покидал Лианею. Столица погрузилась в ожидание, и все развлекательные мероприятия были запрещены. Кудериус негодовал, дела его давненько шли не очень уж и хорошо, последняя его любовница, горячая санахская танцовщица Райна сильно потрепала его кошелёк, а потом ещё и скрылась со знакомым менестрелем и его, Кудериуса, сбережениями. Он рассчитывал значительно поправить свои дела на королевских празднествах и перезимовать в Лианее. А теперь приходилось уходить в неизвестность, перебиваться случайными заработками по маленьким городкам и даже деревням, давая представления по случаю дней урожая, а если повезёт, на свадьбах, которые скоро должны начать праздновать в большом количестве.
Маленькую обезьянку переместили в клетку, в которой до неё долго жил кто-то очень нечистоплотный, и заперли на замок. На жалких уличных представлениях её заставляли кувыркаться, ходить по тонкой дощечке на высоте, откуда Летти однажды упала и сильно повредила руку, за что маэстро её потом ещё и побил. А в конце дня давали жалкий кусок лепёшки, если день был удачным, то его макали в соус. Никогда раньше Рисалетта не знала, даже не догадывалась, что можно быть голодной, а теперь голод стал её постоянным спутником. Голод и холод. Она завидовала медведю, сидящему в соседней клетке, ведь у него была замечательная шкура. Да, он тоже голодал, но хотя бы не мёрз. Надсадный кашель стал её постоянным спутником, и хозяину цирка пришлось взять маленькую шимпанзе к себе в фургончик.