Принцесса
Шрифт:
— А ты Грант, я полагаю. Это твое имя или фамилия?
У него очень голубые глаза. Я не уверена, почему обращаю внимание на эту деталь.
— Второй вариант. А теперь пошевеливайся, девочка, пока я сам не вынес тебя отсюда.
Мой рост 177 см, я сложена как пловчиха, так что я не привыкла чувствовать себя маленькой. Но именно так я чувствую себя рядом с этим человеком. Он на несколько дюймов выше меня, с широкими плечами и впечатляющей мускулатурой, которую я вижу даже сквозь его рубашку с длинными рукавами.
— Ладно.
Он разворачивает холщовую сумку и протягивает ее мне.
— Ты можешь взять все, что влезет в эту сумку. Не утруждай себя одеждой или туалетными принадлежностями. Возьми личные вещи, которые нельзя заменить.
Я смотрю на сумку. Потом на мою маленькую отдельную комнату. Я понятия не имею, что положить в сумку, потому что я даже не знаю, куда мы едем и на сколько времени.
— Представь, что сейчас начался пожар, — бормочет Грант. — Что бы ты взяла в первую очередь?
Этот совет помогает. Как и адреналин, бурлящий в моем теле. Я беру в руки фотоальбом, который собрала после смерти моей мамы. Мой айпад. Плюшевый слон, который был со мной с трехлетнего возраста. Любимый красный палантин моей мамы. Библию моей бабушки и ее старый экземпляр «Маленьких женщин», что были ее самыми ценными вещами. Мягкое, как бархат, покрывало, которое я повсюду беру с собой. Это заполняет все пространство в сумке.
— Мои школьные учебники? — спрашиваю я, оборачиваясь к Гранту, который молча наблюдал за мной в течение нескольких минут, потребовавшихся, чтобы собрать все это.
— Они тебе не понадобятся, — он забирает сумку из моих рук и застегивает ее на молнию. — Пошли.
Я задыхаюсь, сбитая с толку тем, как быстро все это происходит. Я действительно оставляю все свои остальные вещи? Своих друзей? Я хватаю свою любимую кожаную куртку со спинки рабочего стула и быстро натягиваю ее, пока Грант не успел меня вытащить. Затем я хватаю вязаную сумочку, которую использую в качестве кошелька, поскольку мне наверняка понадобятся удостоверение личности и блеск для губ.
— На этом все, — выдавливает Грант. — Пора уходить.
Он действительно довольно несносный командир.
— Дай мне минутку подумать…
— У тебя нет ни минутки. Все, что тебе нужно, будет предоставлено, и у тебя уже есть личное дерьмо.
Я задыхаюсь от возмущения, услышав, как мои любимые сокровища называют дерьмом. По любым оценкам, меня избаловали и изолировали от сурового мира. Наличие родителей с таким количеством денег, естественно, приводит к подобному. Но я не слабачка. Я привыкла стоять на своем. И я просто не привыкла к тому, чтобы об меня вот так вытирали ноги.
— У меня есть и другое личное дерьмо, — огрызаюсь я. — Я не хочу что-нибудь забыть.
— Если ты еще не вспомнила о какой-то вещи, значит, для тебя она не так уж важна. Так что тащи свою задницу за дверь, принцесса, или я сам тебя выволоку.
В случае с большинством людей это было бы пустой
Он обхватывает меня за руку, ведет за дверь и дальше по коридору. У меня длинные, стройные ноги, но мне все равно приходится почти бежать, чтобы не отставать от него.
Когда мы выходим на улицу, группа моих одноклассников собралась вместе перед тренировкой по футболу, и они смотрят, как Грант тащит меня к черному джипу, незаконно припаркованному на кольцевой дороге перед школой.
Это не обычный джип. Он похож на армейскую машину. Если бы пистолет, который носит Грант, еще не убедил меня в опасности, то это стало бы последним аргументом.
Не благоразумие удерживает меня от разговора, пока я пристегиваюсь, а он садится за руль и отъезжает от школы. Дело скорее в том, что я застыла. Поймана в ловушку страха и замешательства. Это похоже на кино или напряженный, мрачный сон. Но не на мою обычную жизнь.
Я предполагала, что большая часть моей сегодняшней умственной энергии будет потрачена на эту глупую ссору с Мелани.
А потом случилось вот это.
Максимум, на что я способна — это завязать свои длинные волнистые светлые волосы в конский хвост, чтобы убрать их с лица, и написать отцу, что я уже в пути. Проходит восемь минут, прежде чем он отвечает «Хорошо».
— Куда мы направляемся? — наконец спрашиваю я в тишине машины.
— Аэропорт.
Я закатываю глаза от такого бесполезного ответа, но не чувствую себя достаточно комфортно, чтобы настаивать на большем.
Не то чтобы я думаю, что этот мужчина навредит мне. Мой отец никого не пускает на нашу орбиту, предварительно не проверив их с ног до головы. Скорее, дело в том, что Грант не подал мне никаких признаков того, что он открыт для вопросов или бесед.
Я не застенчивый человек. Мои ранние годы прошли в общении в основном со взрослыми, и я всегда была от природы общительной. Я могу подойти к кому угодно и завести разговор, и к тому же я привыкла, что люди тянутся ко мне из-за богатства и положения моего отца.
Большинство людей, с которыми я общаюсь, хотят разговаривать со мной, но этот свирепый, молчаливый мужчина, очевидно, не горит таким желанием. Кажется, он даже не замечает меня.
Мне удается незаметно поизучать его. Его возраст трудно угадать — где-то лет двадцать-тридцать с небольшим. Вероятно, он побрился сегодня утром, но на его квадратном подбородке уже появился намек на щетину. У него густые темные брови. Его бедра мощные и крепкие, обтянутые тканью брюк. Его глаза не перестают двигаться, сканируя дорогу перед нами, но также глядя назад и по сторонам, как будто он ожидает, что за нами будут следить.