Принцесса
Шрифт:
Или нападут.
В его большом, напряженном теле чувствуется какая-то плотская сила. Я никогда не испытывала ничего подобного. В другой ситуации я, возможно, сочла бы это захватывающим, но сейчас у меня не хватает эмоционального диапазона для такого рода реакции.
Академия Фэйрфилд расположена за пределами округа Колумбия, и требуется около двадцати минут, чтобы добраться до небольшого местного аэропорта, используемого в основном для доставки грузов, где ждет частный самолет моего отца. Грант ничуть не более разговорчив, когда мы садимся
Он, кажется, не замечает этого, так что гримаса вскоре теряет свой смысл.
— Куда мы сейчас направляемся? — спрашиваю я через некоторое время.
Он поднимает глаза от своего телефона и просто смотрит на меня.
— Ты даже не можешь сказать мне, в какой штат? Регион? Страну?
— Кентукки, — произносит он наконец.
Я моргаю.
У моего отца есть собственность по всему миру, но я никогда не знала ни о каких владениях в Кентукки.
— Что там? — спросил я.
— Ничего. В этом-то и смысл.
Я почти предпочла бы не получить ответа, чем слышать эти запутанные загадки, а затем не получить никаких объяснений или возможности задать уточняющие вопросы.
Мне действительно не нравится этот человек. Надеюсь, после того, как он доставит меня к месту назначения, мне больше никогда не придется его видеть.
Решив не доставлять ему удовольствия от осознания моего разочарования, я достаю свой любимый плед и заворачиваюсь в него, поджимая ноги и откидываясь на спинку сиденья.
Я не устала, но есть что-то успокаивающее в том, что я до подбородка укрыта мягкой тканью. И прямо сейчас нет другого доступного утешения.
***
Мы около двух часов в воздухе, и к тому времени, как мы приземляемся, я нахожусь в странном напряженном состоянии. Я выхожу вслед за Грантом из самолета и сажусь в ожидающий меня автомобиль — он тоже выглядит как военный — и не утруждаю себя произнесением хоть одного слова.
Мы едем около часа. Он не шутил, когда сказал, что здесь ничего нет. Очевидно, что это сельский регион, где лишь изредка в стороне от шоссе встречаются небольшие городки. Много сельскохозяйственных угодий и пастбищ, а в остальном просто пологие, поросшие лесом холмы.
Когда машина замедляет ход, я выпрямляюсь и оглядываюсь по сторонам. Перед нами открываются механизированные ворота, и мы въезжаем на участок земли, окруженный высоким электрическим забором. Дорога посыпана гравием и несколько минут тянется через густой лес, после чего мы подъезжаем к странному зданию.
Оно цилиндрическое и очень большое, с плоской крышей и без окон. Там есть одна огромная дверь типа гаражной, и она открывается, позволяя нам въехать внутрь.
— Что за чертовщина? — выдыхаю я, оглядываясь
Внутри припарковано много автомобилей. Плюс пара пропеллерных самолетов и что-то, похожее на военный танк.
Я все еще смотрю, пытаясь понять, что происходит, но тут Грант открывает мою дверцу и вытаскивает меня наружу, заставляя встать на ноги. Он кладет руку мне на спину и ведет к центральному сооружению в центре гаража.
Ведет — слишком мягкое слово. Он буквально толкает меня, если уж на то пошло.
Мои ноги подстраиваются под его темп. Мы подходим к двум вооруженным охранникам, которые не задают нам вопросов. Они, очевидно, знают Гранта и расступаются, чтобы он мог протолкнуть меня в нечто, что оказывается большим лифтом.
Я прочитала достаточно книг и посмотрела достаточно фильмов, чтобы теперь понимать, где мы находимся.
— Это что-то вроде подземного бункера? Убежище от радиоактивных осадков или что-то в этом роде?
Он бросает на меня взгляд, который я не могу истолковать. Я недостаточно хорошо его знаю, чтобы разобраться в тонкостях выражения его лица.
— Бывшая ракетная шахта. Она была переделана.
— Что происходит? Неужели вот-вот начнется Третья мировая война? — я понятия не имею, как мне удается говорить спокойно. Мое сердце болезненно колотится где-то в горле, и я едва чувствую свои руки.
— Не это. Но все могло быть так же плохо. Твой папа объяснит. Он велел мне ничего не говорить.
Что ж, это делает его молчание немного менее раздражающим. Если у него есть инструкции от моего отца, то он вряд ли проигнорирует их.
Все в мире (за исключением иногда меня) делают то, что им говорит мой папа.
Лифт выглядит как что-то из «Звездного пути», и мы спускаемся на несколько этажей, пока двери не открываются. Я ожидаю, что бункер будет серым, унылым и стерильным, но комната, в которую мы входим, совсем не похожа на такое.
Она выглядит как роскошная квартира. Отполированные полы. Картины на стенах. Элегантная мебель в стиле минимализма.
Мой отец ждет меня, сидя в кожаном кресле. Он встает и спешит ко мне, чтобы заключить в объятия.
Я обнимаю его в ответ. Естественно, я обнимаю его. Все мое тело начинает трястись.
— Мне так жаль, что я так напугал тебя, Огурчик. У нас просто было мало времени, и мы не могли рисковать, что ты кому-нибудь расскажешь.
— Что происходит? Это же не ядерная война?
Грант отступил в угол рядом со входом в лифт, но его еще не отпустили, так что он явно не может уйти. В данный момент я едва замечаю его. Все мое внимание сосредоточено на моем отце и той катастрофе, которая ожидает на пороге.
Мой отец, благослови его Господь, никогда не теряет времени даром и не валяет дурака.
— Ты слышала об астероиде, который приближается к Земле?
Я моргаю. Хмурюсь. Копаюсь в своем сознании.
— Я… Я не помню. Может быть, — я редко обращаю внимание на новости или текущие события.