Принцесска
Шрифт:
– Кадет?
Я с трудом перевела взгляд на его лицо и поспешно захлопнула рот, стараясь вспомнить то, что хотела сказать.
– Меня не устраивает то, что все теперь будут думать, что я ваша любовница! Это же Крепость, мы как маленькая деревня. Здесь ничего нельзя скрыть.
– Ректора я видел, и предупредил его, что вы сегодня поспите здесь, а остальные вас интересовать не должны, – порадовал куратор.
– Ректор знает, что я здесь?! – Севшим голосом спросила я.
Дело в том, что по странному стечению обстоятельств, ректор был, есть, и, судя по всему,
– Да, я обязан был доложить ему о произошедшем.
Железная логика.
– Все, – простонала я, закрывая лицо руками. – Я опозорена.
– По вашему мнению, связь со мной вас опозорит сильнее, чем ваши идиотские поступки?
Ага, началась моральная порка.
– Или вы считаете, что сбежать из Корпуса, употреблять алкоголь, танцевать так, как танцевали вы, и открыть охоту на нового кадета, позорит вас меньше? – Сквозь пальцы я видела, как мастер недовольно складывает руки на груди.
Откуда он знает про Аэрта?
– Вы понимаете, что своим, повторюсь, идиотским поведением, вы довели кого-то до мысли, что вас необходимо отравить? – Видимо, опасаясь, что я забыла о недавнем происшествии, Хаган Ирэ неопределенно махнул рукой в сторону, предположительно указывая на место покушения на жизнь бедной меня.
– То есть это я виновата в том, что меня убить хотели?! – Не смогла смолчать я.
– А кто? – Брови мастера устремились вверх в порыве слиться в экстазе с каштановой шевелюрой.
– Те, кто хотели, – насупилась я.
– Так что же это надо сделать двадцатилетней девушке, чтобы эти «те» захотели? – Он даже немного подался вперед, одним коленом наваливаясь на кровать.
Теперь мастер Ирэ не казался мне таким уж красивым. Мужик, как мужик.
– Вас, между прочим, тоже травили, – вспомнила я вчерашний разговор. – И не единожды!
– Я всегда действую во благо своей Родины! – Кажется, я его действительно разозлила. – А во благо чего действуете вы? Какие цели вы преследуете, если вообще преследуете? Что творится в вашей голове?
– То же, что и в вашей! – Мне надоело его слушать и я, быстро поднявшись, направилась к выходу.
Хорошо хоть раздеть меня вчера не догадался.
– Я не закончил! – Возопили мне вслед.
– А я вполне удовлетворена, – хлопок дверью вышел впечатлительным, оглушающим, в общем, таким хлопком можно было гордиться.
Как только оказалась за дверью, я не смогла удержаться и сорвалась на бег. Умом я понимала, что Хаган Ирэ не бросится в погоню, но душа моя хотела оказаться отсюда как можно дальше и как можно скорее.
Полковника поселили в комнате номер шесть. Она пустовала, потому что новых преподавателей к нам не присылали давно. Чтобы отсюда добраться до своей комнаты мне пришлось пронестись по широкому коридору мимо комнат еще пяти преподавателей, двери которых мелькали справа от меня, и комнаты ректора слева от меня.
По закону подлости, ректор как раз решил отправиться на работу, а может
– Кадет Арос?
Как будто бы сам не видишь.
– Здравствуйте, мастер Ринор!
– Как вы себя чувствуете сегодня? – Поддельная забота в голосе не укрыла от меня любопытствующего взгляда, блуждающего от меня к двери куратора и обратно.
– Спасибо, отлично! – Я попыталась прошмыгнуть мимо, но не тут-то было.
– Почему вы бежите, кадет?
Ну и что мне тебе сказать?
Я вгляделась в жаждущие грязи глаза и, кажется, поняла, что он хочет от меня услышать. Ему не нравится Хаган Ирэ, как и мне, собственно, и он надеялся его подловить. Не знаю, понимает ли это мой новый куратор, и долго ли он будет моим куратором.
Перед моими глазами всплыло лицо папеньки.
Я тогда рыдала, Мерир и Морей, как обычно, побили меня, совершенно не заботясь тем, что я младше, слабее, и уж тем более тем, что я их сестра. Братья сказали, что я упала с лестницы, споткнулась о ковер и загремела, сломав руку. Они были так убедительны, а я только плакала, баюкая ноющее запястье. Мне было девять лет.
– Я поверю тому из вас, кто искуснее солжет, – сказал отец и приказал всыпать мне плетей за неуклюжесть.
Рука зажила, но это стало уроком. И не только для меня, но и для братьев – плетей не хотелось никому. И мы старались, как могли. Мы лгали не только папеньке, мы лгали всем, и даже самим себе, оттачивая искусство лжи и манипуляции. Последнее было обязательным, ведь, если ты сам не поверишь в собственную ложь, значит, не поверит никто. Со временем мы поняли, что чем грязнее обман, тем желаннее он для слушателя. Мерир и Морей могли победить меня в любой драке на первых же минутах, но в искусстве лжи они мне и в подметки не годились. Потому что я лучше всех умела лгать себе. И сейчас мне не составило труда самой поверить в наскоро придуманную историю.
Я сделала большие глаза, губы задрожали, и первая слеза скатилась к подбородку. Не надо было так на меня орать.
– Он… Он…
– Что «он», кадет? – Ректор подался вперед, ловя каждый мой всхлип.
– Он приставал ко мне! – Я в ужасе прикрыла рот рукой.
– Кто? Мастер Ирэ? – Мы уже поняли друг друга, но условности должны были быть соблюдены.
– Да! Я… Простите, мне так больно об этом говорить!
Я натурально всхлипнула, вытерла слезы.
– Можно я пойду, приведу себя в порядок? – Я заискивающе посмотрела на ректора Ринора.
– Конечно, конечно, мы разберемся без вас, – осчастливило меня высшее руководство.
По широкой дуге обойдя ректора, я поспешила в свою комнату.
Еще метров десять своего пути я искренне верила, что поступила правильно. Мастер Ирэ не вписывался в мою картину мира и здесь ему не место. Два огненных кота на одной горе не уживаются.
Еще через десять метров пришла мысль о том, что он мне все-таки жизнь спас. Нес на себе, не бросил замерзать, да и вообще мужик не плохой. Заслуг военных у него много…