Принцессы не прощаются

Левина Ксюша

— Ага, — даже спорить не стала. Так значит так.

— До встречи, Лида. Люся. Зайду утром после смены, проверю. Люся, — ты помахал телефоном в воздухе. Откуда, блин, у фельдшера такой айфон? — пиши, если что. В любое время, я всё равно не сплю!

 И ты ушёл.

 Я во все глаза смотрела на довольную сестру, лицо которой просто светилось от счастья и радости. Она была готова лопнуть и разорваться на добрую сотню маленьких Люсь.

— Это что сейчас было?..

— А ты его где нашла? — с улыбкой прохрипела сестра.

—

На почте…

— Ну всё норм!

— А потом он в компании мажоров сидел в Simon.

— Уже не норм.

— А потом в стрип-клубе.

— Вообще не норм, — Люся в ужасе округлила глаза.

— А потом заказал меня барменом в шикарный дом! Его дом! С экономкой!

— О-очень странно…

— Может, он обманщик?.. — я села туда, где только что сидел ты и взяла Люсю за руку.

— Думаешь, убил фельдшера и переоделся в его шмот?

— Сначала думала, — кивнула я, оставаясь совершенно серьёзной. — А потом вот что… Вдруг дом не его. А какого-нибудь дружка…

— А айфон?

— Хз…, — мы с Люсей устроились рядом на диване. Эта мелкая печка была ужасно жаркой, потому я расположилась поверх одеяла. — но мы всё выясним… Я в шоке.

— Абсолютно! Надеюсь он не врач-самозванец, а мажор-самозванец.

— И то верно… надеюсь. А то ты помрёшь…

— Помру.

***

Пол года спустя

— Тук-тук, — знакомая медсестра из соседнего отделения зашла и глупо захихикала, и Лида смерила её таким взглядом, который решал все проблемы вот таких доступных дурочек одним ёмким “брысь”, — Ой, вы тут просто днюете и ночуете! — всплеснула руками она.

— Имею право, — на одной ноте ответила Лида. Она сидела в удобном кресле, положив голову на скрещенные и уложенные на кровать руки Егора. И рассказывала ему опять их историю.

— Ага… ага… — кивнула медсестра, пожевав губу, — А мы так скучаем по Егору Алексеевичу, так скучаем.

— Он у вас даже не успел начать работать, — вздохнула Лида, глядя на профиль Егора, и стараясь не смотреть на медсестру.

 Егор и правда не проработал ни дня. Буквально за неделю до аварии он стал “настоящим”, как он любил говорить, врачом и получил должность неонатолога в этой самой больнице.

— Ну мы ждали, ждали… Он же у нас… практиковался…

— Ага, — Лида от медсестры откровенно устала. Уж далеко не первая она была в этой палате за последние дни.

— Что ж…

“Ну неужели же она думает, что я их оставлю наедине?” — мрачно подумала Лида.

— Такие дела, да, — вслух сказала она.

— Ну я попозже зайду! — сообщила медсестра.

— Конечно, в любое время. Я всегда тут, — улыбнулась Лида и разговор как-то сам собой свернулся.

— Как же ты популярен, мистер Неонатолог… Мужчина с младенцами на руках — это самое сексуальное, что может быть… Паразит, так вот зачем ты выбрал такую специальность.

Глава четырнадцатая.

Добрый доктор Айболит

— И всё-таки... как вы поняли, что влюбились?

— А он мне вместо цветов пельмени принёс!

— Да ладно?..

— Да... причём домашние! Мать его налепила и в сенках заморозиться выставила. А он в пакетик собрал и мне притащил. Я в общаге жила. Варю я эти пельмени и думаю...

— ...что влюбились?

— Не! Бог с тобой! Что он, зараза, лаврушки не принёс.

(Баб Мотя "Про любовь")

Мне казалось, что я не спала, будто ждала, что ты можешь заявиться в каждую минуту, а в итоге проснулась от твоего голоса. Ты разговаривал с Люсей, и это происходило в гостиной, в то время как я сама лежала поверх одеяла в спальне, свесив вниз конечности, и сжимая в руке телефон.

Я конченая дура, но ждала, что ты дашь о себе знать. И этого не произошло, Люся осталась спать в гостиной, где ты её осматривал, и теперь встретила тебя тоже она.

Я спустилась вниз и… подтверждая своё гордое звание “конченая дура”, бросилась к зеркалу.

Волосы в общем-то у меня всегда по утрам выглядят хорошо, если за день до того были хорошо уложены, и покуда не расчешу. Сил умыться вечером у меня хватило, так что лицо не усыпано косметикой, в самом живописном понимании этого слово. В бой. Неплохо.

 Хотя вот совершенно не ясно, чего я добивалась, если тогда ещё умудрялась убеждать себя в отсутствии нежного к тебе чувства. Я выглянула и обомлела. Ты лежал на диване, с которого Люся САМА без моего предупреждения, убрала постельное бельё, прикрыв глаза от света рукой. А моя сестра-трудный-подросток, которая ещё вчера умирала от температуры, крутилась на кухне и готовила тебе на завтрак бутерброды.

— С копчёной или варёной? — спросила Люся.

— С варёной, — зевнул ты.

 — Люся, ты же болеешь! — я не смогла дольше наблюдать за происходящим и ринулась в гостиную на разборки, но была остановлена твоей насмешливой улыбкой.

 — Если человек будет валяться и переопыляться своими микробами — он умрёт чахлый и жалкий. А это — лечебная физкультура! — объявил ты, а Люся радостно мне улыбнулась. Как будто и не умирала только вчера вечером.

Она принесла тебе кофе и бутерброд, а сама пошла за барную стойку, пить сок с хлопьями.

 Ты был бледный и усталый после смены, и казался в нашей гостинной как будто и не очень-то чужим. Хотелось задать тебе сто тысяч вопросов, но когда я сварила кофе и для себя, ты уже уснул.

Засунул одну руку под диванную подушку, вторая свесилась на пол, а волосы закрыли лоб. Ты спал на нашем диване, а мы с Люсей только и могли что переглядываться в полном недоумении.

 Я накрыла тебя пледом, и подумала, что это всё-таки страшно мило… И сколько раз ты засыпал по утрам на этом диване после? Я и не знала, что однажды это станет таким привычным делом.